Альваро Прендес - Военный летчик: Воспоминания Страница 12

Не знаю… не уверен, но я, кажется, в самом деле видел его, когда входил с опущенной головой. Видел его улыбку и грусть в глазах… И вдруг я отчетливо понял: мы уже не новички. Теперь мы курсанты!

Глава 7. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ

Стояла безветренная погода. Легкий туман поднимался над землей. Влажность была настолько сильная, что на желтых стенах, покрытых известкой, осели мелкие капли воды. Со стороны кухни доносился грохот кастрюль и сковородок, звон столовых приборов. Пахло свежемолотым кофе, который готовили себе старшие сержанты, страдающие бессонницей. Аромат разносился по всему училищу.

Неожиданно раздался пронзительный звук трубы. Тревога!

Одетые в полную полевую форму курсанты и приданные училищу подразделения выстроились на плацу. Дежурный по училищу бодрым голосом обратился к нам:

– Несколько минут назад я получил официальную телефонограмму из штаба армии, в которой говорится, что сегодня на рассвете Батиста взял на себя командование вооруженными силами страны. В телефонограмме говорится также, что эта весть с радостью встречена всеми частями, расквартированными в военном городке Колумбия. Аналогичные телефонограммы направлены во все воинские части республики, которые, как ожидается, непременно поддержат Батисту. Ждут также и нашего решения…

Я хорошо запомнил эту дату - 10 марта 1952 года. Дежурный по училищу продолжал:

– Курсанты, наше славное училище не может присоединиться к такому незаконному выступлению, как этот переворот, совершенный группой неграмотных сержантов во главе с самым неграмотным из них - Батистой. Мы стоим на страже порядка, конституции, законов и подчиняемся правительству, назначенному уважаемым президентом республики Карлосом Прио Сокаррасом. Наша миссия - защищать конституцию и правительство. Я, как дежурный по училищу, приказываю всему личному составу действовать по плану, который нам предписан. Приказываю быть в постоянной боевой готовности и ждать дальнейших указаний. Капитан, подготовить все оружие, установить пулеметы согласно плану. Курсантам немедленно занять позиции по боевому расписанию. Разойдись! Завтракать повзводно…

Это было так неожиданно! Мы были поражены. Нам не верилось, что все это происходит в действительности.

Все мы слышали о Батисте и знали, что он не пользовался популярностью в армии, хотя старослужащие и рассказывали в узком кругу, что этот человек хорошо относился к военным и что при нем жизнь в казармах и служба не были тяжелыми.

Что же касается офицеров и солдат нового поколения, то их это не интересовало; в тех немногих случаях, когда речь заходила о батистовских сержантах, о них отзывались с пренебрежением: «Да это же толстые неграмотные обжоры, которые стали генералами в течение одной ночи!» И вот теперь то далекое, покрытое дымкой времени прошлое в одну минуту стало осязаемой действительностью, и мы почувствовали это по-настоящему.

Первые минуты оцепенения прошли. Все разговоры, что велись в коридорах, касались переживаемых событий. Одни задавали вопрос, почему училище немедленно не выступает в Гавану, чтобы подавить переворот, другие, как и следовало ожидать, считали, что командованию лучше известно, что делать, да и сообщения, поступающие из Гаваны, пока были сомнительны. Третьи, а таких было совсем мало, связывали с переворотом какие-то свои надежды.

План обороны училища был очень прост: роте курсантов предстояло прикрывать окна, входы и выходы из здания. Два тяжелых пулемета были установлены на крыше, а один - скрытно у дороги, ведущей к главному зданию.

Силы, которыми располагало училище: усиленная курсантская рота, с новейшим по тому времени вооружением, хорошо подготовленная, и хозяйственная рота училища. Вооружение - винтовки, гранаты, автоматические винтовки и пистолеты, легкие и тяжелые пулеметы, пистолеты-пулеметы, карабины, 60- и 80-мм минометы и несколько 37-мм пушек.

Моральный дух курсантов и солдат был высоким. Курсанты считали, что, не теряя времени, нужно двинуться на Гавану. Кое-кто высказывал недовольство слабостью правительства президента Прио, разгулом гангстеризма и неограниченными привилегиями политических деятелей.

Проходил час за часом, и беспокойство нарастало. Однако время работало на нас. Мы надеялись, что, но крайней мере, отменят обычные занятия, что настанет конец рутине повседневной армейской жизни.

Я находился на посту, и мне казалось, что время идет быстро. Изоляция была полной. Только офицеры имели возможность следить за ходом событий. «Армия сейчас у всех на языке, наконец-то теперь и с нами будут считаться, будут больше уважать нас», - говорили некоторые из них.

Второе построение состоялось в полдень. Горячий ветер яростно налетал па стены здания. Раскаленное солнце обрушивало на наши шлемы свои лучи. В полном боевом снаряжении мы стояли в строю на центральном плацу училища.

Как и при первом построении, к нам обратился дежурный офицер:

– Курсанты! Несколько минут назад мы получили еще одну телефонограмму из генштаба. В ней содержится благодарность в мой адрес в связи с принятыми мерами и благодарность всему личному составу училища за примерное поведение. Ваши действия достойны будущих кадровых военных, которые вольются в состав армии. Курсанты, наш долг - быть бдительными. Каждый из вас должен оставаться на своем боевом посту. Всем на обед повзводно. А вы, капитан, подойдите ко мне.

Выслушав слова дежурного, мы вообще перестали что-либо понимать. Что же все-таки случилось? За что и кто нас благодарил? Как развивались события в Гаване и в других районах республики?

Солнце тяжело опускалось за холмы, туда, где у нас находилось стрельбище… В третий раз раздалась команда строиться. «Видимо, в последний раз, - решил я, возбужденный предстоящими событиями. - Пожалуй, двинемся теперь на Гавану. Бои начнутся, когда стемнеет». Легкий туман появился над остывшей землей. Со стороны кухни снова послышался звон тарелок, кастрюль и сковородок. Приближалось время ужина.

Перед нашим строем находился все тот же дежурный в полевом снаряжении. Начальник же так и не появился в течение всего дня 10 марта.

– Курсанты, - снова обратился к нам дежурный по училищу. - Только что я получил третью телефонограмму, от генерал-майора Батисты. В ней он благодарит вас за высокое чувство верности и патриотизма, проявленное при выполнении своего долга. В сложившейся обстановке наше училище не может стоять в стороне от нового курса, взятого страной под руководством генерал-майора Батисты и направленного против злосчастного правительства Прио, погрязшего в коррупции. Мы должны быть стойкими защитниками священных интересов родины. А теперь можно отправляться ужинать… Капитан, прикажите все оружие поставить на свое место.

Прошло несколько дней. Труба протяжно подавала сигнал «Отбой». Ее последние звуки, постепенно затихая, доносились до моего слуха. Я размышлял, стоя на посту у дороги, ведущей к училищу.

Первые впечатления после происшедших событий были приятными. Тем более что мне впервые довелось получить увольнение в город. Специально отглаженная военная форма со стоячим, наглухо застегнутым воротником, высокие блестящие кавалерийские сапоги с никелированными шпорами, позвякивавшими при ходьбе, гербы на погонах, свидетельствовавшие о том, что я курсант и что рядовые солдаты должны первыми приветствовать меня так же, как и офицеров… Но чего мне все это стоило?

Люди поглядывали на меня, а я старался вести себя достойно. Ведь настоящими военными могут быть только люди с сильным характером! Подобное чувство испытывал я, когда впервые надел полевую форму, шлем, взял винтовку со штыком. Все, чему я научился на занятиях, теперь воплощалось на практике. Да, это уже было не романтическое воображение курсанта, а сама действительность, которая заключалась в том, что нужно уметь стрелять, вести бой, то есть показать, чему ты научился за долгие месяцы учебы. Нас четыре года готовили для того, чтобы мы могли вести бой, воспитывали у нас «твердость характера». Для этого мы учились стрелковому делу, занимались инженерной подготовкой, изучали вооружение и боеприпасы. Бой должен показать, на что мы способны, более того, он даст возможность преподнести хороший урок всем гражданским, которые завидовали нам и боялись гангстеров. Пусть люди поймут и запомнят навсегда, что такое армия! Цель была ясна, и можно было продемонстрировать, что один курсант стоит десяти гражданских. Это приносило мне большое удовлетворение. Мы - люди, жертвовавшие многим, постоянно, как голодные собаки, унижаемые и оскорбляемые, - выдержали все это и теперь могли получить то, чего действительно заслужили: с нами должны считаться, уважать пас, восхищаться нами. Кроме того, мы были патриотами, спасителями родины. Всего лишь за сутки силами одной роты мы могли огнем и мечом покончить с бандитами и грабителями и с улыбкой на губах спокойно прогуливаться потом среди трупов и крови. Мы была тверды, ибо на войне нет места сентиментальности. Приказы не обсуждаются, а выполняются! Но мы можем быть щедрыми и воспитанными, а также мужественными и благородными. Подобные мысли не давали мне покоя.