Валерий Вахромеев - Дороги Страница 12

Однажды утром немецкая охрана стала выгонять всех из барака и строить на плац. Подняли и учителя. Мы попытались объяснить немцам, что он болен «er ist krank». Но охранники, рассмеявшись, пинками стали выталкивать изможденного болезнью человека на улицу. Мы все уже стояли в колонне, когда из барака показалась высокая, худая фигура учителя. Он вышел, с трудом переставляя ноги, опираясь руками за стены барака. Длиннополая шинель висела на нем как на жерди. На небритом, осунувшемся лице выделялись большие, но тусклые глаза. Он отрешенно осматривался кругом. При каждом шаге его покачивало и он с трудом сохранял равновесие. Двое из нашей колонны подхватили под руки больного и встали с ним в конце строя. Вся колонна, дробно стуча деревянными колодками, медленно двинулась к воротам лагеря.

Холодное декабрьское утро неприветливо встретило нас морозом. Вышли за ворота. Медленно бредем по застылой дороге, но сзади слышатся окрики конвоиров и удары. Это немцы подгоняют нашего учителя. Он совсем не может идти, да и двое наших товарищей с трудом тащат почти бесчувственное тело. Нашу колонну ведут для работы на укрепление канала. Идти нужно примерно километра три. Дорога проходит через небольшую деревню, где мы стараемся поднять с земли что-либо съестное или окурки. Охранники жестоко избивали, если замечали это.

Вот вдали показался канал. Вдоль берега проложены рельсы, на них стоят вагонетки. Нам надо перейти на противоположный берег, там наш участок работы. Через канал проложены временные мостки. Они узкие, без перил. Перебираемся по обледеневшим доскам на другой берег. Охранники разводят костры, а мы должны быстрее работать лопатами, что бы хоть немного согреться, ведь шинели приказано снять. Некоторых любимчиков немцы приглашают к костру немного погреться. Это те, кто всячески старается угодить охранникам. А остальным окрики, пинки да побои. Учитель стоял, оперевшись на черенок лопаты. Он коченел, покачиваясь на ветру. Ни какие окрики и пинки не могли заставить его работать. Так он простоял до обеда, когда нам привезли баланду. Немцы не дали ему баланды, объяснив это тем, что он лентяй и не заработал свой обед.

После обеда один из охранников подозвал меня и еще одного пленного к учителю. Он велел помочь ему перейти на противоположный берег канала по мосткам. Мы помогли учителю спуститься с крутого берега, подвели его к мосткам. Тогда другой охранник приказал учителю одному перейти на другую сторону канала. Мы остановились в нерешительности. Второй охранник подбежал и прикладом подпихнул немощного человека к мосткам. Пошатываясь и неуверенно ступая, учитель медленно побрел по узким мосткам. Немец шел сзади и толкал его прикладом винтовки. В самом конце моста охранник, как бы случайно, толкнул плечом совершенно ослабевшего человека. Тот оступился и с криком упал в ледяную воду возле берега. Остальные охранники, наблюдавшие эту сцену, громко расхохотались. Бедняга упал с высоты около двух метров и пытался подняться из воды. Его голова то показывалась из воды, то исчезала в черной ледяной купели. Слышались его мольбы о помощи. Мы подбежали с напарником и с большим трудом помогли товарищу выбраться на берег. Шинель пропиталась торфяной водой и была неимоверно тяжелой. Мы усадили учителя на скамейку возле сарая с инструментами. Нам же немцы разрешили погреться у костра.

Всю вторую половину рабочего дня учитель просидел на скамейке. Шинель на нем превратилась в ледяной панцирь, с волос свисали сосульки. По окончании работы нас построили в колонну. Несчастного не могли поднять со скамейки ни крики, ни удары палкой.

Тогда конвоиры выбрали четверых пленных покрепче и велели нести учителя в лагерь на руках. Со смехом, один из охранников накинул на шею бедняги веревочную петлю, другой конец веревки дал одному из заключенных. Мы все стояли на морозе и наблюдали это издевательство. Колонна двинулась в путь. В дороге немцы радовались своей «удачной» шутке, погоняли время от времени нашу процессию. Проходя по улице деревни, мы стали объектом насмешек обывателей. Особенно веселились местные мальчишки. Они с гиканьем носились вдоль колонны и бросали в нас комья грязи.

В бараке мы усадили учителя у печки, а когда он оттаял, раздели и уложили на нары, укрыв сухой шинелью. Ни жалобы, ни стона не услышали мы от учителя, только кашель его стал чаще и надрывнее. К утру его не стало. Мы даже не заметили, как он умер — тихо и незаметно…

НОВОГОДНЯЯ НОЧЬ

Через два месяца мы будем встречать новый 1971 год. А мне вспомнился последний день 1941 года.

Нас, группу примерно из двадцати военнопленных, привели в лагерь поздним вечером. Гулко стучат по мерзлой земле деревянные колодки. Конвой из молодых немцев был в этот день необычайно жесток и раздражен. По их поведению мы поняли, что обстановка на фронте сложилась не в их пользу накануне Нового года. Других источников информации у нас не было. Усталые после длительного перехода, опухшие от голода, мы медленно разбредаемся по бараку в ожидании баланды из бураков единственной нашей пищи. А за пределами барака раздается смех и громкие возгласы: немцы готовятся к встрече нового 1942 года. В бараке стемнело быстрее, чем мы успели доесть свою скудную похлебку. И только блики от огня в чугунной печке играют на стенах и потолке барака. Кто-то из ребят обмолвился о приближении Нового года, и сразу лица остальных пленников в бараке посуровели. Вспомнились милые, далекие сейчас края, вспомнились родные и близкие…

Но усталость брала свое, с трудом изможденные люди забирались на холодные дощатые нары и сразу забывались тяжелым сном. Догорали угли в печке…

Нас разбудил яркий электрический свет и шум в дверях. Все подняли головы. В дверях стояли вооруженные немцы, а с ними две девицы. Пьяно хохоча и переговариваясь между собой, они рассматривали нас, как диковинных зверей в зоопарке. Через некоторое время, вдоволь насмотревшись, они вышли из барака. Свет погас. На улице, за пределами лагеря, еще слышались смех и песни. И мы вновь забылись сном, но ненадолго.

Яркий свет, ругань и пинки подняли нас с нар. Два дюжих солдата с винтовками за плечами стали палками сгонять нас на пол. Били по чему попало. В этот миг барак напоминал разбуженный муравейник. Босых, без головных уборов и без шинелей, нас выгнали на мороз. Снег обжигал наши ноги. Нас, дрожащих от холода, выстроили в шеренгу перед бараком. Переводчик сказал, что немцы хотят проверить, чистые ли у нас ноги. Хочу заметить, что за все время плена нам настоящего мыла ни разу не давали. Иногда давали какую-то мыльную глину, от которой тело чище не становилось.

Один из немцев встал у двери барака с палкой в руке, а второй немного поодаль. Метрах в 20–30 стояла обледеневшая колонка, до которой нужно было добежать, вымыть ноги, вернуться и показать их второму немцу. Если он сочтет, что ноги еще не достаточно чистые, то он ударами палки заставит опять бежать к колонке. И так приходилось несколько раз бегать от немца к колонке и обратно. И постоянно получать полновесную порцию ударов… То и дело слышалась немецкая ругань и слово «Komm!». И сыпались удары палкой по костлявым спинам. «Счастливчики» направлялись к бараку, где первый солдат в тесном тамбуре добавлял свою порцию ударов. Постепенно все возвратились в барак, еле волоча замерзшие ноги. Наконец свет погас. Долго мы не могли согреться и прийти в себя от побоев. Печка догорела и уже остывала. Пришлось встать с нар и подбросить в печку несколько горстей угля. В топке он долго дымил, потом как-то разом дым превратился в пламя и снова по стенам забегали зайчики-блики.

Не успел улечься на нары, как с улицы донеслись приближающиеся голоса немцев. Тяжелые кованые сапоги уже загремели в тамбуре и вот в барак вваливается пьяная компания, горланя какую-то песню. Среди солдат были и несколько пьяных женщин. «Aufstehn» — «Встать!». И снова град ударов обрушивается на измученных людей. Опять нас построили перед бараком. И вот началась забава «сверхчеловеков»… Несколько немцев ставят пленного на четвереньки, и один из них с воплями вскакивает ему на спину, при этом жестоко избивая пленного палкой. От боли и ненависти не чувствуешь мороза… Нет сил и возможности сопротивляться, мстить… Вот уже и одна из немок пытается встать на спину пленного. Два солдата поддерживают ее за руки. Каблуки врезались в спину. Пьяно пошатываясь, она не может удержаться, спрыгивает в снег. Бедняга еле ползет в сторону барака, осыпаемый пинками и ударами палок. Насытившись новогодним представлением, немцы загоняют нас ударами палок в барак.

Небо уже светлеет, а за колючей проволокой в уютных немецких домах еще горят праздничные огни, слышны веселые песни… На предрассветном небе стали вырисовываться очертания сосен, окружающих наш барак. Сосны молчаливые единственные свидетели этого драматического представления. Вот так «весело» мы встретили новый 1942 год.