Коллектив авторов - Свет Победы Страница 12

БЫЛО ТАК

«Коктейль Молотова»2 знаменитый –Он его когда-то знавал!И сейчас помнит танк подбитый:Весь железный, а как пылал!Он кружил над его окопом,Все железом горящим круша.В единоборстве с танком жестокимТрепетала солдата душа.Наконец танк затих понемногу,Испустив удушающий чад.Потерял в этой схватке ногуМолодой первогодок-солдат.Этот бой в его жизни первымИ последним был – этот бой.Напряженья не вынесли нервы –В пять минут стал солдат седой…Только ночью пришли санитары.Проползли мимо: вроде мертвец.Но один из них, опытный, старый,Поглядел: «Жив, кажись, молодец!»И с тех пор, подлечившись маленько,Уж полвека он помнит тот бой.И живет на краю деревенькиВетеран с деревянной ногой.И когда в день Девятого маяСамогонки старуха нальет,«Коктейль Молотова» вспоминая,Не таясь от людей, вдруг всплакнет.

Две тысячи десять…Еще один год без войны,Еще один поводДля шума и действа помпезного.Их много приходитК подножью Кремлевской стены –В саду АлександровскомСлавящих подвиг Безвестного…Бог с ними. Читатель, прости,Я люблю тишину.И там, где дорогаСвивается полем непаханым,В забытой деревнеЯ помню старушку одну…– А вы проходите.Вам чаю с вареньицем, с сахаром?Да что ж вы стоите у двери?..

Беленый платок.Откуда в глазах эта ясность,Как мудрость прощения?Их синь бесконечна…Кончается жизненный срок –Десятый десяток.Соседи сказали, весеннеюПорой выходила онаНа развилке стоять,Но силы все меньше…А старость бредет, не торопится…– Куда же вы, бабушка Капа?– Я? Петеньку ждать.Да как же иначе?Ведь он обещал, что воротится…

Вхожу в землянку –Быль со всех сторон,Не нужно очищать ее от пыли.Следы войны,Следы былых времен –Сороковых.Здесь партизаны жили.

Я вижу фитилекСквозь полумрак,СклонилисьНад раскрытой картой люди.Минуты на счету –Так близко враг,В руках у командировСотни судеб.

Дрожит огонь,И тени на стенеСтолкнулись в рукопашной…Бой в разгаре.Силен противник,Лес дымит в огне.И за ребят так больно!И так страшно!

Лес полон выстрелов.Убита тишинаИ юная радистка Тося.Над русским миромЦарствует война –Людей под ЛугойСловно травы косит.

Теперь в окопахСосенки растут,И славят тишинуЛесные птицы.Но партизаны умирали тут…Придем к могилам –Миром поклониться.

Припомнил жизнь свою старик:«Чудно! Да мне ли довелося?..»Распахнут жесткий воротник,Зажата в пальцах папироса.Чтоб не тревожили его,Глухим сказался домочадцам.Темно ль за окнами, бело –Сидит он тихо час за часом.

Неужто это было с ним?Да полно! Быть того не может!Нелеп, как жизнь, необъяснимСквозь время голос, что тревожит:– Не пропадай, прошу тебя!Мы потеряемся, как дети,В просторах белых декабря,Среди дорог и лихолетий.

В толпе шинельной, в давке телВзгляд обжигал его, был близко…Он оглянуться захотел –Так и не смог, толпой затискан.

Он пил за дружеским столом,Пел с хрипотцой, забыв веселость.Он думал, жизнь пошла на слом –А это лишь ломался голос.Забыв про сон и про еду,Судьба в строю кричала: «Левой!..»Через войну, через бедуПроволокла – не пожалела.

Он жизнь прожил – как будто былНа празднике, что шел на убыль.У девушек, что он любил,Теперь уже поблекли губы…

Гремит посудою сноха,И внучку манит грай весенний –Лишь в комнатушке старикаИных времен витают тени.

Среди живущего всегоОн жив лишь тем далеким счастьем.Чтоб не тревожили его,Глухим сказался домочадцам.

Был сорок первый горький год,Отецкое крыльцо…Когда уже сошел народ,Он протянул кольцо.В простое медное кольцоПерековал деньгу:– Ты жди меня, –  взглянул в лицо.– Не ждать я не могу…И вот прошло уж сорок лет…– Ты ждешь его, бабусь?Ведь и могилки даже нет…– Теперь ужо дождусь.

Горячий воздух над броней дрожит,Согретый непривычно жарким маем.На танковой броне малыш играет,И мать к нему испуганно бежит.Отец, жену за плечи приобняв,Тихонько шепчет ей: «Не трогай сына,Не бойся за него, ведь он – мужчина.Хоть маленький, но сильный – весь в меня».И вспоминает он, нахмурив бровь,Былые повести танкиста-деда.И вроде о войне была беседа,А кажется сегодня – про любовь.Ведь он, малец, тогда не понималРассказов поседевшего майора.Вернее, понял, но потом, не скоро,Когда о жизни кое-что узнал.Не помнит он подробностей уже –Им в детской памяти не удержаться,Но в сердце, заставляя больно сжаться,Запал тот незатейливый сюжет.Дед говорил, что танк его горел,Как выжил он – и сам понять не может.Как чувствовал всей опаленной кожей,Что наступает сил его предел.Он бредил, тлела жаркая броня,И свет померк, и сердце билось тише.А он сквозь пустоту все время слышал:«Вернись! Мы ждем тебя – твой сын и я…»

Ни Бога, ни чести, ни славы,Одно лишь безумье окрест,И маршал великой державыПредательски взят под арест.Как крепость, разрушено войско,Ударила в спину картечь…Хватает единственно воска,Чтоб свечи у гроба зажечь.Измены такой не бывало,Такие не славят бои…Прощайте, мои генералы,Прощайте, солдаты мои.За вами дорога дымится,За вами несут ордена…Клянемся: она возродится,Великая наша страна!

Июльский полдень. Суета вокзалаНа станции российской узловой…Вновь очередь пред кассами в ползалаЖужжит нетерпеливою толпой.Медлительность кассирши раздражает:«Уснула, что ли?» – «Кассу – на таран»!И вдруг – вопрос: «Никто не возражает?Мне – можно. Я, ребятки, ветеран», –Седая мать к народу обратилась.Стоит, на палку тяжко оперлась…И ропщущая очередь смутилась,Проход давая, шумом унялась…Внезапно разодетая девчушкаС негодованьем бросила вослед:«Да сколько ж вас еще?!» На что старушка:«Уже – немного», – молвила в ответ…Уже – немного… Прошлое забыто?Немного тех, кто воевал за нас…Когда ж сердечность стала дефицитом?Что нам ответить взгляду Божьих глаз?

С вечера у медсанбатаНа кровавый диск луныВыла жалостно собака,Беспризорница войны.Госпитальные кошмары,Крики нервные: «Сестра!»Медсестрички, санитары,Фронтовые доктора!Сколько было ран зашитых,Нулевых и ножевых!Сколько раненых, убитых,Искалеченных живых!Отступленья, контратаки,Посвист пуль, разрыв гранат…Но всего страшнее – танки,Этот гусеничный ад!Спирт, глюкоза, папиросы,Скальпель, ножницы, зажим…У матросов нет вопросов:Соблюдай, матрос, режим.Русская литература,Не стыдись стирать бинты,Разрушать инфраструктуруГоря, боли и беды!..Сорок первый – сорок пятый…Сталинград, Берлин, Рейхстаг…Все горит, подбит гранатой,Гроб на гусеницах – танк.

На щеках морщины и на шее.Сгорбилась спина, дрожат колени.Носовой платок взамен косынкиПрикрывает бабкины сединки…

Ведь была и молода, и в силах,И короной волосы носила.Лишнего у Бога не просила.И в еде скромна, и не форсила.

В памятную горькую годинуМать она свою похоронила.На отца прислали похоронку.Стала сиротиною девчонка.

Бабье счастье заплутало малость –Вековухой, бедная, осталась.Только то и было, что работа:И ударница, и на Доске почета…

Отдыха не знали бабьи руки.А сейчас?.. Не пенсия, а муки!В нищете живет теперь старуха,Не имеет ни детей, ни внуков.

Ни тепла, ни помощи, ни силы…Господи, спаси ее, помилуй!Носовой платок взамен косынки,А в глазах – застывшие слезинки…

Анны, Марьи, Дарьи, Катерины…Горькие российские судьбины…

Чутко у воды дремали доты –Ни взорвать, ни обойти тропой.Но во тьме отряд морской пехотыЗдесь на берег выплеснул прибой.

В пляс пускались на скуластых сопкахВихрь огня и вихрь матросских лент.И глубины бережно и робкоПринимали траурный брезент.

А когда в рассветной позолотеКорабли ушли от берегов,Пустотой глазниц чернели доты,Словно черепа былых врагов.

Он в хату вошел невесел:– За душу молились?.. Ждали?..И рядом с иконой повесилНа стену свои медали.

Друзей поминал. И плакал:Казалось, что мир нереален.И грозно смотрел из мракаС медалей Иосиф Сталин.

1981