Валерий Киселев - «Мы не дрогнем в бою». Отстоять Москву! Страница 13

Все произошло настолько внезапно и быстро, что люди словно оцепенели. Никто даже не отстреливался. Леденящие душу крики раненых, которых танки давили вместе с повозками, перекрывались густым треском автоматных очередей.

Вольхин, спрятавшийся под повозку, уже слышал крики немцев, отдававших команды на ломаном русском и прикладами сгонявших в колонну красноармейцев без винтовок, щупал в кармане партбилет: «Эх, не отдал бы я свою кобылу…»

– Ребята! – закричал он. – Кто не хочет сдаваться, за мной! – и изо всех сил бросился бежать.

Метров через пятьдесят, оглянувшись – надо было сориентироваться – над головой свистели пули, он увидел за собой человек пятнадцать, а когда упал на опушке леса, совершенно обессиленный, то увидел, что бегут за ним всего лишь семеро.

Старший лейтенант Александр Шкурин, тот самый, кто реквизировал у Вольхина лошадей для раненых, понял, что организовать сейчас сопротивление в колонне невозможно, поэтому пришпорил коня и галопом помчался к лесу. Навстречу ему и еще нескольким конным мчался, стреляя из пулемета, легкий танк. Когда конь соскочил в овраг и встал там, Шкурин достал планшет с секретными документами особого отдела полка, пистолет, намереваясь сжечь бумаги и тут же застрелиться.

Из танка больше не стреляли, и Шкурин решился выглянуть из оврага. Конь, кажется, немного перевел дух, и Шкурин решил рискнуть и все-таки добраться на нем до леса. Он снова вскочил в седло и пришпорил коня. Танк открыл огонь, но конь скакал. Капюшон плащ-палатки сполз Шкурину на горло, он ничего не видел перед собой, каждую секунду ожидая пули. Конь споткнулся. «Конец!» – пронеслось в голове у Шкурина, он упал, ударившись всем телом о землю. Когда Шкурин выпутался из плащ-палатки, то увидел, что лошадь медленно идет к нему. Танк не стрелял, он вообще куда-то исчез.

Через несколько часов, блуждая по лесу, Александр Шкурин увидел группу людей в грязных фуфайках. «Михеев!» – узнал он одного из них.

– Товарищ комиссар! – закричал от радости лейтенант Шкурин.

– Саша, – повернулся Михеев, – живой! А мы думали, что тебя убили. – И оба они, не в силах сдержаться, словно смывая с себя напряжение, заплакали, обнявшись, как отец с сыном.

В густом лесу, на снегу или на сучьях, сидели и лежали, молча, в оцепенении, несколько десятков человек – остатки 624-го стрелкового полка.

– Как же разведка прошла мимо этих стогов и ничего не заметили! – ругался Михеев. – Была же у нас разведка!

– Да, самая настоящая ловушка. Такое ощущение, что нас кто-то завел в эту проклятую ложбину, – сказал майор Тарасов.

– Кто-нибудь видел начальника штаба, товарищи? – подошел к группе бойцов, лежавших на земле, прижавшихся друг к другу, комиссар полка Михеев.

– Я видел майора Ненашева, товарищ комиссар, – привстал кто-то из группы. – Погиб он.

– Василенко, кажется? Ты сам видел?

– Когда танк орудие наше раздавил, из расчета все были убиты, меня немного контузило, а немцы прошли мимо, – начал свой рассказ политрук батареи Василенко. – Колонну наших построили, несколько человек сразу расстреляли, а нас, пятеро, выползли, спрятались мы между разбитыми повозками. Майор Ненашев, лейтенант Максимов, я и еще двое бойцов. Пошли искать своих – навстречу люди в маскхалатах, явно немцы, а майор Ненашев мне говорит: «Видишь «максим» – наши, наверное». Я пошел к ним, а по мне очередь из автомата. Бросил гранату и побежал. Тут товарища майора и убило. Даже не смогли его подобрать…

Батальон связи и управление дивизии, двигавшиеся в арьергарде колонны полковника Гришина, в начале боя в районе Чаянки сумели оторваться от противника.

– Придется бросить лишний автотранспорт и повозки, дальше нам с ними не пройти, – сказал полковник Гришин своему начштаба Яманову, который только что обошел оставшиеся после боя группы.

– Примерно двести человек нас осталось, Иван Тихонович, – грустно сказал Яманов, – и батальон связи сейчас – главная сила. Дивизии, можно сказать, у нас больше нет.

– Погоди умирать раньше времени, – резко оборвал его Гришин. – Пока мы с тобой и Канцедалом живы, есть и дивизия. Не может быть, чтобы у Тарасова все погибли. Кто на лошадях был – почти все спаслись, да и так – кто-то же должен уцелеть. И Шапошников где-то следом идет, а это мужик хитрый, погоди, еще раньше нас отсюда выберется, я его, балахнинца, знаю. И Князев тоже не лыком шит, если жив, то полк выведет. Но как же у нас разведка прошляпила?

– Немцы тоже не дураки, – сказал Яманов. – Значит, так и вели нас от Литовни к этой Чаянке в засаду.

– Майор Туркин! – позвал Гришин инженера дивизии. – Пойдете в головном дозоре. Подберите себе группу покрепче – и через два часа вперед. Смотрите маршрут. – Гришин достал карту.

Пройдя после боя у Чаянки километров тридцать, отряд полковника Гришина вышел из зоны густых лесов и подошел к дороге Курск – Москва.

– Товарищ полковник, – подбежал к Гришину связной, – вам записка от майора Туркина.

«В районе Гремячее – Трояновский наблюдаю большую автоколонну немцев. Несколько десятков автомашин с грузами перед деревней. Охрана небольшая. Туркин».

– Алексей Александрович, – Гришин протянул Яманову записку, – подумай, что мы можем сделать.

– Да, соблазнительно…

– Я считаю, что нужно ударить и уничтожить эту колонну.

– Ударить… Иван Тихонович, люди еле бредут.

– Ничего, порох еще есть. Балакин! – Гришин позвал бывшего помощника начальника штаба полка Смолина. – Возьмите человек пятьдесят – и к майору Туркину, связной проведет. Прощупайте силы немцев в Гремячем, установите наличие огневых точек, количество автомашин в колонне, ее расположение. И быстро назад, ждем вас здесь.

Полковник Гришин уже чувствовал, что бой будет, и обязательно удачным, поэтому настроение у него сразу поднялось, и всего его охватила жажда деятельности.

– Поехали к связистам, – сказал он Канцедалу, садясь в телегу и берясь за вожжи.

Канцедал улыбнулся:

– Ну и вид у тебя, Иван Тихонович. Сними пилотку, и не командир дивизии, а председатель колхоза в этой фуфайке.

Гришин слез с телеги, подтянул супонь, поправил чересседельник.

– Где так научился со сбруей управляться? – шутливо спросил Канцедал.

– Я же до девятнадцати лет батрачил. И сейчас лошадь запрягу с закрытыми глазами.

Лейтенант Вольхин, еще раз чудом избежавший смерти в ложбине под Чаянкой, пристал к связистам. Он выпил на каком-то хуторе три ковша холодной воды и, не в силах встать, привалился спиной к сосне. До его затухающего сознания не доходили слова команд, и он не слышал, как колонна ушла. Только вечером он с трудом встал, выдернул из изгороди кол и пошел, с трудом переставляя затекшие ноги. Своих он догнал к ночи, с трудом вырыл траншейку и поспал, сидя на корточках, – от холода все тело само складывалось калачиком.

Утром Вольхин проснулся от запаха каши. В колонне каким-то чудом оказалась кухня, он съел немного каши, это и поставило его на ноги.

В подъехавшем на телеге человеке в фуфайке он узнал командира дивизии. Полковник Гришин ловко спрыгнул, жестом остановил политрука Попова, который хотел было подать команду «смирно!»

– Постройте людей, политрук.

Гришин прошел вдоль строя, вглядываясь в лица. Небритые, тронутые голодом, с уставшими равнодушными глазами.

– Товарищи! Сейчас мы пойдем в бой. Не обещаю, что после него выйдем к своим. До линии фронта еще далеко, но и здесь надо дать понять фашистам, что мы хозяева на своей земле, – оглядывая строй, говорил Гришин. – За лесом растянулась колонна их автомашин, застряли в грязи. Разгромим ее – поможем своим на фронте. Действовать дерзко, стремительно. Надо найти в себе силы. После боя обещаю отдых и хороший обед. Утром всех покормили?

– Нормально… Закусили… – послышались голоса из строя.

– Тогда готовиться к бою. Выступаем через пятнадцать минут. Политрук, соберите командиров.

Подошли лейтенанты Михайленко, Баранов, Манов, Червов, Вольхин, политруки Старостин, Бобков и Попов.

– Все старые знакомые, – улыбнулся полковник Гришин. – Сколько у вас сейчас бойцов в батальоне?

– Человек шестьдесят, – ответил политрук Попов.

– Пусть будет сводная рота, – сказал Гришин, – поведете ее вы, товарищ Михайленко, вместе со Старостиным. Пройдете лесом с километр и заранее развертывайтесь в цепь. Настройте людей, что немцев там мало, одни шоферы. Машины захватывать и уничтожать все, кроме продовольствия. Там перед дорогой будет группа майора Туркина. Они вас встретят и выведут на рубеж атаки.

На коне к группе командиров подскакал старший политрук Филипченко, комиссар штаба дивизии:

– Товарищ полковник, Балакин провел разведку боем, даже чуть не взяли Гремячее. Огневых точек у них немного, выявили всего пять пулеметов. Пленного взяли, сказал, что это тылы восемнадцатой танковой дивизии.