Комбат Найтов - Вторая мировая после перевёрнутой лодки Страница 13

— Все мои люди на месте и мы только начали осваивать технику.

— Вы можете объявить это в своих крыльях?

— Мы выполняем приказ и иных приказов нам не поступало.

— Передайте трубку генералу Супруну. Степан?

— Слушаю!

— Сам объяви своим англичанам, что прорвали фронт под Эль-Аламейном, и есть 64 машины, чтобы драться. Может быть, среди них будут люди.

Позвонил Шапошникову и Тимошенко, после этого Жукову и Новикову. Новиков сказал, что он может отдать эти полки из Сердешна и Керманшаха, на ситуации это не отразится, Красовский получит полки из Баку. Звонок из Ейска: 36 человек, из 120, готовы вылететь немедленно. "Грузитесь и прямо в Бейрут!" Сообщил в Пафос: 36 частично переученных летчиков RAF вылетают сегодня из Ейска в Бейрут за самолётами. Остальные вылетают из Ирана, 32 летчика, 64 техника, 12 оружейников, 12 укладчиков. Обеспечьте переобмундирование в Бейруте. Место базирования нашего состава – Порт-Саид или Александрия.

Сталину удалось сообщить только в 14 часов. Он задумался на секунду:

— Правильно! Союзники – значит союзники.

Глава 9

Наконец удалось собрать данные по танкам и собрать руководство 6 заводов, которые их выпускают. От армии присутствовал полковник Черняховский. Его рекомендовал Жуков. Это на танках его дивизии я пытался стать танкистом. Рассказал конструкторам и директорам заводов о своих впечатлениях об их изделиях, заметив, что если бы у нас были такие самолёты, то я бы с ними уже бы не разговаривал. Меня бы убили. Показал записи, собранные Жуковым, что в среднем, максимальный марш без поломки по всем округам составил 43 км. Мне возразили и привели в качестве примера, что в 40-м году два танка из Харькова своим ходом пришли в Москву для участия в параде. Пришлось добавить, что после этого конструктор танка умер, и что эти танки сопровождали 4 машины с механиками и ЗиПом, и было шесть поломок по дороге. 600 км делим на 6, получаем 100 км без поломки для ручной сборки! А уж чем отличается серийная сборка от ручной, мы, летчики, очень хорошо знаем. Т. ч. разговор у нас серьёзный и претензии у меня большие.

— Иван Данилович! У вас такое же мнение или есть расхождения?

— Нет, товарищ генерал. В моей дивизии самое больное место – это марши.

— Итак, товарищи, начнём с того, что мне открыли двигатель на Т-34, а он весь потёках масла и в пыли, причём воздушного фильтра попросту нет! Соответственно вся эта пыль летит напрямую в цилиндры, и работает наждаком в них. Сколько проработает такой двигатель? А нам предстоит воевать в пустыне, в степях. Второй момент: и справа, и слева полно свободного пространства: двигатель стоит как в автомобиле, вдоль танка. Моторное отделение позволяет поместить три таких двигателя. Для чего оставлено такое количество свободного пространства?

— Для доступа к двигателю для ремонта и обслуживания!

— Вы собираетесь разбирать двигатель, не снимая его с танка, в полевых условиях? Люк моторного отделения весит почти тонну! А механик-водитель – это не специалист-ремонтник! В данном случае, вы просто возите воздух! Проще поставить двигатель поперёк! И максимально заполнить двигательный отсек, сделать моторное отделение небольшим, а вот топливные танки переместить в корму, а моторный отсек отделить от экипажа.

— А тяги?

— Про тяги чуть позже, мы ещё с отсеком не закончили! Уменьшение размеров крышки даст возможность открывать её по мере надобности при помощи гидравлики или системы рычагов и пружин, тогда, и только тогда фильтры будут своевременно очищаться, и двигатель будет работать долго. Вот теперь о тягах! У меня, на полном ходу, на полигоне рассоединилась тяга левого фрикциона. Таскать такой тяжёлый рычаг – занятие чрезвычайно утомительное. Гораздо проще и удобнее сделать гидравлический привод с вакуумным усилителем от всасывающего коллектора дизеля, тоже самое касается и сцепления коробки передач, переход на гидравлику полностью решит проблему с возгоранием в моторном отделении. Про проблемы с Ст.110Г13Л говорить? Или уже разобрались? Даже на вид ленивец Т-34 и КВ маленький по диаметру! Поэтому летят пальцы и траки! И на траках лучше наварить резиновую полосу для опорных катков. Тогда и гусеница будет служить не 400, а 4000 км. Записали? Идём дальше! Место у нас освободилось, поэтому башню можно будет сдвинуть в середину корпуса, амплитуда качки уменьшится, командиру и наводчику будет лучше работать. Прошу заметить! Это два разных человека! Один сидит справа – наводчик, а второй слева – командир. Существующая башня слишком мала для этого, а командир и наводчик в одном лице, как сейчас, делает танк слепым, глухим и беззубым. Задача командира наблюдать за полем боя, а не стрелять. Ведь ситуация может измениться в любую секунду, а командир ничего не видит, кроме кружка прицела и старой цели. А вдруг она уже не опасна, а появилась новая, которую надо уничтожить тем выстрелом, который есть в стволе. А вот обзор на обеих башнях – просто никудышный! Нужен встроенный перископ с переменным увеличением в командирской башенке, и обязательно дающий курсовой угол! И управление поворотом башни должно быть под рукой у командира. У наводчика только точная наводка! И ломаный прицел. Теперь заряжающий… Его бы совсем убрать, но это пока сложно. Основной вопрос: удаление гильз после выстрела! Не дело, когда они под ногами болтаются!

Лобовой люк можно будет убрать наверх. Надобности в курсовом пулемёте особой нет, а зенитный не помешал бы. Вот таким вот я вижу танк. Что скажете, Иван Данилович!

— Ничего не скажу! Когда это будет! А что с этими делать?

— Модернизировать! В первую очередь: поставить фильтры, затем гидравлику, затем новую башню, но через полгода дать новый танк.

Морозов и Котин продолжали что-то чертить в блокнотах.

— Ну, вот что получилось! — и они протянули мне два эскиза. У каждого из них был свой танк: различалась ходовая часть, разные башни, — С разворотом двигателя придётся помучиться, но это – рациональное решение. Объём резко возрастает и его можно хорошо использовать! И непонятно, как выбрасывать гильзы. Пока решения нет. Остальное – решаемо! Даже по срокам.

— Второй вопрос, который хотелось бы поднять, это о транспортировке пехоты в бою! Слишком велика разница в скоростях движения между танком и пехотинцем. Частично эту проблему можно решить за счёт скоб на танках для пехоты. Но это больше для охраны самого танка, а остальная часть пехоты неизбежно отстанет или танковая атака будет протекать со скоростью пехоты, и ПТО противника выбьет танки до того, как пехота ворвётся в окопы противника. Что и происходило под Эль-Аламейном у англичан! — и я показал фотографии из английских газет, где отделения английской колониальной пехоты медленным шагом следуют за тихо ползущими танками с пулемётным вооружением.

— У них такие танки?

— Да! Есть поновее, пушечные, но в Египте, в основном, такие. Если ещё остались!

— Их же Гитлер быстренько сомнёт!

— Не совсем получается! Пыли и песка много, поэтому даже немецкая техника не выдерживает. Но, в том состоянии, как это у нас сейчас, наши танки придётся возить на автомашинах! Под Ленинградом запустили два финских целлюлозо-бумажных комбината. Съездите туда и поговорите о фильтровальной бумаге. И срочно делайте ФВУ для танков! А нам нужен колёсно-гусеничный, колёсный или чисто гусеничный транспортёр. Для начала, может быть, старые лёгкие танки переделать можно. Их много, своё значение, после появления противотанковых пушек, они уже потеряли, башню можно снять, а по высоте их сделать такими, чтобы укрывали сидящего бойца, но спешиваться с них можно было легко. Бронирование противопульное, вооружение… — тут я остановился. — Кроме ДТ у нас ничего нет, можно попробовать ДШК. Надо переговорить с ГАУ. Кто хочет взяться?

— Мы, в Ленинграде, можем это попробовать!

— Мы – это кто? Извините, пока ещё не всех знаю!

— 174 завод. Я – главный конструктор завода Гудков, Григорий Васильевич. У нас, пока, почти простаивает ремонтный цех для лёгких танков. Можем попробовать чисто гусеничный бронетранспортёр из списываемых танков. Вон, руководство не возражает!

— Зарплату рабочим платить тоже надо! — улыбнулся директор 174 завода Кон.

После этого встречался с врачами из НИИ АМН по авиационной медицине. После Халхин-Гола я их боюсь! Спишут к оной матери! У меня, после того, как сломал пясть на левой руке под Халхин-Голом, два пальца еле шевелятся. Отстают: мизинец и безымянный, когда кулак собираешь. Увидят – спишут к едрёной матери! Отдал их Сергею, он им что-то доказывал о противоперегрузочном костюме. Врачи ушли удовлетворенные! Даже спрашивать не стал, что он им наговорил! И улетел в Капустин Яр! Домой хочу! К Ритульке! Устал, просто слов нет. То ли дело, приходишь домой: тебе на руки прыгает Тлетль, только успевай ловить. Рядом носится Туле, сука, её привез Павел в 40-м из Мексики, куда он летал по своим каким-то делам. Рита много времени отсутствует дома. Её нагрузили какими-то курсами для лётчиков RAF и в школе Павла. Потом подбегает Митя и тоже забирается на колени. Тлюша его пытается гонять. Понимаешь, что пришёл домой! Петровна ставит обалденно вкусный, чуть тёплый, борщ, она с Украины и борщи ей удаются на все сто, а потом делает второе по заказу! Это не гуляш с картофельным пюре, который я ненавижу! Идёшь в ванную и, через минут 15–20, чувствуешь себя человеком, а не загнанной лошадью, где-нибудь на бегах! Но, как же редко удаётся вырваться домой!