Иван Куренков - Генерал медицинской службы Страница 13

— Сначала к больным.

Вошли в барак с очень низким потолком. Сквозь узкие зарешеченные окна едва пробивался свет. Но, благодаря медсестрам, барак уже напоминал больничную палату. На нарах, застеленных белыми простынями, лежали больные в чистом белье. Все были до крайности изнурены. Отовсюду доносились кашель, стон, бред.

Пока Вершинин оглядывал бледные осунувшиеся лица, его спутники склонились над больным, лежащим у самого входа. В глазах Сурковой мелькнула жалость, в глазах Игоря и Ганса — профессиональное любопытство. Станислав Васильевич приветливо кивнул больному:

— Как вас зовут, дорогой?

— Фомин…

— Как себя чувствуете?

— Плохо… Голова страшно болит, кашель замучил, все нутро горит.

— Если не трудно, расскажите, что тут произошло?

Фомин со стоном откашлялся.

— Сначала над лагерем появился самолет и начал что-то распылять. Мы думали — это газ, испугались и выскочили на улицу. Потом туман, как вот над рекой утром бывает, пополз по земле и в щели бараков. Через несколько дней у всех начала болеть голова, появился кашель.

Больной откинулся на подушку, закрыл глаза.

— Порошок бы от головной боли, доктор…

— Все будет, дорогой! Как только закончим анализы, установим диагноз, сразу же начнем вас лечить. Надо же знать, от чего лечить? Все будет хорошо.

Где источник инфекции?

— Клинически это заболевание не похоже ни на чуму, ни на туляремию, ни на сибирскую язву… — заключил профессор после обхода.

Лавров и Туманов быстро подготовили рабочее место для бактериологического анализа в отдельном отсеке барака. Игорь достал из портативной укладки диагностические люминесцентные сыворотки в ампулах, люминесцентный микроскоп и другое лабораторное оборудование, разложил все на длинном столе.

Бактериологи армейского санитарно-эпидемиологического отряда принесли пробы из крови и мокрот больных.

Пока Лавров готовил из проб препараты, Ганс внимательно следил за ним, думая: «Вот и еще одну пилюлю подкинул нам Блюменталь»…

Когда в бараке закрыли окна и выключили свет, в импровизированной лаборатории стало совсем темно.

Вершинин взглянул на светящийся циферблат часов: было без пятнадцати минут девять.

— Начнем, товарищи…

Вставляя под люминесцентный микроскоп подготовленный препарат, профессор ощутил тяжелые толчки сердца: еще бы, ведь новый метод применялся на фронте впервые! Склонившись над микроскопом, Станислав Васильевич едва дышал.

На темном фоне препарата, сделанного из смыва, не было свечения. Лавров подал другой, сделанный из мокроты, затем третий, приготовленный из крови больных.

Но соединения искомого антигена — микроба, который прежде всего искали с заведомо известной диагностической иммунной сывороткой — антителом, не было. А раз нет соединения — нет свечения!

Станислав Васильевич поднял голову.

— Это не чума, товарищи.

Все с облегчением вздохнули.

— Ну, пойдем дальше…

Не оказалось и туляремии. Под микроскоп вставлялся препарат за препаратом. Перебрали уже несколько иммунных диагностических сывороток, но, увы!..

Все напряжены до предела. Время неумолимо летит. Прошло полчаса, сорок минут, сорок пять… Тишину лаборатории нарушали лишь голоса проходивших под окнами людей да постукивание движка передвижной электростанции, установленной в укрытии.

— Стоп! — раздался голос Вершинина. — Появились светящиеся микроорганизмы!

— Вот они, искомые антигены — риккетсии Бернета! Они соединились с известной нам диагностической иммунной люминесцентной сывороткой — антителом и засветились в ультрафиолетовых лучах. Риккетсии Бернета — возбудители лихорадки Ку! Вот, взгляните! — Вершинин радостно потер руки.

Игорь метнулся к столу:

— Лихорадка Ку! Вот это закатили фашисты! Взгляни-ка, Сергей.

Сергей Туманов, как зачарованный, смотрел на светящиеся точки: «Вот она — сила подлинной науки!..»

Станислав Васильевич взглянул на часы.

— Итак, от начала исследования прошло два часа десять минут. Запишите-ка это, Игорь Александрович, в протокол!

В лаборатории зажгли свет.

— Вот что, дорогие друзья, — обратился Станислав Васильевич к бактериологам. — Не ожидая окончательного бактериологического подтверждения — выделения чистой культуры микроба, займемся-ка ликвидацией вспышки.

По лагерю вмиг разнеслась радостная весть: найден возбудитель.

Уединившись в одном из отсеков, Вершинин продиктовал Штаркеру текст радиограммы.

«Я — 15–18… Я — 15–18. В известный вам лагерь вместе со мной прибыл генерал-лейтенант медицинской службы Вершинин. Через два часа десять минут поставлен диагноз эпидемической вспышки — лихорадка Ку. Русские разработали скоростной метод обнаружения болезнетворной микрофлоры на объектах внешней среды. Теперь предотвращение в начальной стадии эпидемических вспышек любого происхождения для них не проблема. 15 сентября. 1943 г.».

— Передайте, доктор! Это заставит их опять оттянуть решение с бактериологической атакой!

Несмотря на полночь, в огромной палатке, освещенной карбидными лампами, было оживленно. Военные врачи, сестры и санитары с нетерпением ждали Вершинина. Слышались восклицания:

— Вот это здорово!

— Невероятно!

— За два часа десять минут поставлен диагноз вспышки. Поразительно!

В белом халате, в сопровождении начальника госпиталя и Евгении Степановны Сурковой, Вершинин вошел в палатку. Его встретили стоя, бурными аплодисментами.

Станислав Васильевич поклонился.

— Садитесь, товарищи! — сказал он, прошел и сел за стол, накрытый белоснежной простыней. — Сейчас я вам расскажу, что это за заболевание… Лихорадка Ку — острое лихорадочное заболевание, оно характерно своеобразным поражением легких, проходит без кожных высыпаний, свойственных большинству болезней риккетсиозной группы. Лихорадка Ку открыта и описана совсем недавно — в 1935 году в Австралии. Нацисты рассчитывали на нашу неосведомленность и… просчитались. Эту вспышку мы быстро потушим, коллеги. Мы располагаем всеми средствами, чтобы локализовать и ликвидировать очаг. Должен сказать, что эпидемиология лихорадки Ку еще недостаточно изучена… Но, — усмехнулся он, — спасибо фашистским докторам и за то, что они предоставили нам возможность изучить эту инфекцию.

«Даже в такой момент он не теряет чувства юмора, — подумала Суркова. — Впрочем, он и на рабфаке отличался веселым нравом».

— Так вот, — продолжал Вершинин, — заражение происходит воздушным путем, с вдыхаемой человеком зараженной риккетсиями пылью. В естественных условиях риккетсии Бернета попадают в пыль с выделениями рогатого скота. Кстати, в Австралии лихорадка Ку встречается в природных очагах среди сумчатых и грызунов и переносится при помощи различных клещей. В данном же случае фашисты создали аэрозоль-туман, начиненный риккетсиями Бернета. Вы спросите, с какой целью? Конечно же, с целью изучения возбудителя. Очевидно, они хотели позондировать почву насчет нашей готовности. Ведь эти изверги готовят кое-что и пострашнее, и надо быть готовыми ко всему, товарищи!..

Планы фашистов рушатся

Никогда еще рейхсарцтефюрер Блюменталь не находился в столь сложном положении. Черт побери этого Штаркера: что ни радиограмма, то новый сюрприз! Вот вам, пожалуйста: в России применяют скоростные и экспрессные методы обнаружения болезнетворной микрофлоры на объектах внешней среды!

Блюменталь отлично понимал, что это значит. Своевременно и точно проведенная русскими индикация бактериологического оружия позволит им быстро установить природу примененных бактериальных средств, определить видовую принадлежность возбудителя, что, в свою очередь, поможет быстро определить характер и специфическую направленность противоэпидемических и лечебно-эвакуационных мероприятий.

— Нет, — нервничал Блюменталь. — Я не пойду сейчас на бактериологические атаки, как того требует Геринг. Ему лишь бы дать побыстрее бактериологическое оружие, а готовы ли мы сокрушить врага?

Гейман поднял на шефа свои выпуклые водянистые глаза:

— Ужасно!.. У них есть такие пилюли, что…

— Что вы имеете в виду?

— Да их мощь. Их силу, способную свести на нет все наши приготовления.

— Нет, нет, дорогой Гейман, им не остановить нас! Да, они могут оттянуть начало наших атак, но удар мы все-таки нанесем!

Вошел дежурный врач.

— Звонили с аэродрома: прибыли рейхсмаршал Геринг и генерал СС Келлер.

«Ну вот еще, — нахмурился Блюменталь. — Опять будет требовать: скорей, скорей!.. Впрочем, они правы. Обстановка этого требует! К счастью, Геринг принимает мои доводы и каждый раз идет на уступки».