Алекс фон Берн - Колонна Борга Страница 13

— А вот Марушка Горакова, пожалуй, подошла бы, — вдруг оживился Машек. — Она даже с Косым Франтой шашни крутила…

— Ага, а тебе по уху съездила, когда ты ее в сарай затащить хотел! — со смехом вспомнил Валчик. — Так тому уж лет двадцать минуло! Не та уж Марушка, не та… Да, жаль! Что годы с нами делают…

Таким образом отпали все возможные кандидатуры. Поэтому утром, Машек, захватив с собой кучу архивных документов и Валчика, в течение получаса доказывал мрачневшему на глазах Швальбе, что искомого «материала» в городе нет. Швальбе раздраженно отбросил бумаги и велел бургомистру с вахмистром убираться, угрожающе добавив:

— Я лично расцениваю все это как саботаж и обязательно доложу об этом в Прагу самому СС-группенфюреру Франку!

После чего полумертвые от ужаса Машек и Валчик снова заперлись в архиве, но не для поисков новых документов, а чтобы в тишине и покое распить перед неизбежным арестом бутылку сливовицы. Крепкая ароматная сливовица и бессонная ночь сделали свое дело: Валчик и Машек так и уснули за столом. Валчик всегда спал без сновидений, а Машеку снился кошмар: страшный фельдфебель Хакенкройц тащит его в кутузку, зацепив крюком стального протеза за шиворот, а Валчик не может найти ключи и кричит: «Господин начальник, я не виноват! Это сам бургомистр потерял ключи по пьяному делу! И на самом деле он не Матчек, а Машек! А ключи поищите в заднице трактирщика Потучека: их всегда прячет туда вахмистр Валчик шутки ради!»

Между тем Швальбе решил лично убедиться в справедливости доклада Машека и отправился осматривать город. Он хотел найти еврейское кладбище, вполне логично рассудив: живые евреи могли попрятаться или разбежаться, но мертвые евреи деться никуда не могут! Еврейское кладбище послужит убедительным доказательством наличия в городе Фридрихсбрюк еврейского населения.

Однако ни еврейского кладбища и даже ни одной еврейской могилы за целый день поисков он так и не нашел. Обнаружив в городе крохотный краеведческий музей, Швальбе зашел и туда, но и там, за пару часов подробно изучив историю города, он лишь убедился в том, что в докладе Машека все было абсолютной правдой.

В музее на Швальбе произвел впечатление макет города, любовно сделанный лет десять назад местным художником. Макет ему настолько понравился, что Швальбе тут же велел перенести его в свой кабинет. Макет занял весь огромный стол для совещаний, и Швальбе хищно склонился над ним, словно гриф над издыхающей жертвой. Он пытался раскрыть тайну проклятого города, не желавшего выдавать евреев. Швальбе так рассчитывал на награды и очередное звание за успешное проведение акции по «деюдизации» вверенного ему города, — и вдруг такой удар: в городе уже пятьсот лет нет ни одного еврея! Разум Швальбе отказывался смириться с подобной подлостью. Он сутками просиживал над макетом, мрачно сверля его взглядом и в конце концов неизбежно впал бы в тихое помешательство, если бы не внезапное озарение, пришедшее ему в голову на третьи сутки непрерывных бдений.

Очнувшись среди ночи от сна-полузабытья, Швальбе схватил бумажную телеграфную ленту, найденную им в ящике письменного стола и закрепил ее на шпиле церкви. Затем он соединил ленту в треугольник. Углы треугольника образовали шпиль церкви, башня ратуши и высокая каминная труба на крыше третьего по величине дома в городе, принадлежавшего госпоже Мюллеровой. Затем он присел и долго всматривался в макет, определяя следующие по высоте три здания. Найдя их и также соединив лентой, Швальбе испытал совершенно дивное чувство эйфории: два треугольника образовали неправильной формы, вытянутый с севера на юг, но совершенно отчетливый Щит Давида. Вот оно! Вот!

Швальбе уселся за стол и немедленно принялся лихорадочно строчить доклад в Прагу.

«Группенфюрер! Прибыв в назначенный мне город, я немедленно приступил к подготовке очистки города от еврейского элемента, а также носителей нравственного и физического вырождения в осуществление приказа фюрера об аризации Богемии и Моравии. Проведенные мной тщательные исследования показали, что в настоящее время в городе отсутствуют носители нравственного и физического вырождения (умственно и физически неполноценные, преступники и проститутки). Еврейского населения в городе нет последние пятьсот лет. Нет в городе и немцев, несмотря на то, что окрестные земли населены преимущественно немцами. Все это показалось мне весьма подозрительным. Проведя детальные исследования, я обнаружил, что город в действительности является мистическим центром евреев Богемии и Моравии, а возможны (учитывая географическое положение города) и всей Европы. Путем особой архитектуры города он обрел явные магические функции, направленные на поддержание процветания еврейства. Жители города внешне не похожи на евреев, не придерживаются их обрядов и даже не держат еврейского кладбища — и все для того, чтобы не привлекать внимания к этому зловещему месту. В городе нет немцев, потому что даже небольшая частица арийского духа может ослабить магическое воздействие этого центра на территорию Европы. Я убежден, что без принятия срочных и эффективных мер в отношении данного места невозможно осуществить эффективную и долгосрочную очистку как Богемии и Моравии, так и Европы в целом от разлагающего влияния еврейства.

В качестве неотложных мер следует в первую очередь нейтрализовать мистическое влияние этого места на прилегающую территорию, для чего архитектурный Щит Давида следует окружить магическим кругом. В качестве круга можно использовать и эллипс (поскольку вышеуказанный Щит Давида имеет вытянутую форму). Эллипс вокруг города лучше всего сделать в виде двойного ограждения стальной колючей проволоки, что послужит надежным магическим экраном от еврейской магии.

После вышеуказанной локализации магической силы следует приступить к физической ликвидации жителей данного места как (вольных или невольных) носителей враждебной силы. Эффективней всего было бы сжечь город вместе с его обитателями, используя значительные запасы бензина и дизельного топлива на местном резервном аэродроме (практически не используемом авиацией).

Прошу вас, группенфюрер, немедленно поставить в известность о сделанном мной открытии рейхсфюрера СС, поскольку описанное мной явление имеет исключительное значение в борьбе с мировым еврейством.

Хайль Гитлер!»

Швальбе отправил рапорт с курьером и с чувством выполненного долга лег спать прямо в кабинете на старом кожаном диване.

СС-группенфюрер Франк дважды прочитал рапорт, затем вызвал к себе кадровика и спросил:

— Откуда взялся этот парень?

— Его прислали из Берлина, из отдела Айхмана, — ответил кадровик.

— Отправьте рапорт в Берлин, в реферат IVД1, — приказал секретарю Франк. Раз этого психа прислали из Берлина, то пусть там с ним и разбираются!

Реферат IVД1 Главного имперского управления безопасности осуществлял наблюдение за работой гестапо в Чехии, Словакии, Югославии и Греции. Начальник реферата СС-штурмбаннфюрер Леттов также дважды прочитал рапорт и отложил его в глубокой задумчивости. У этого Швальбе явно съехала крыша! Но, с другой стороны, он выходец из аппарата Айхмана, его человек… И Леттов переслал рапорт в реферат IVБ4, который и возглавлял СС-штурмбаннфюрер Айхман. Основной задачей реферата являлась организация мероприятий «по окончательному решению еврейского вопроса». Так что рапорт Швальбе наконец попал к истинному специалисту!

Айхман направил в Фридрихсбрюк СС-штурмфюрера Вирта и врача-психиатра из СС. Те побеседовали со Швальбе, долго обалдело взирали на тщательно вычерченный на макете эллипс с изящными проволочными заграждениями. Прибыв в Берлин, они доложили Айхману: налицо прогрессирующее психическое заболевание. И отправиться бы Швальбе на покой в отдельную палату госпиталя СС, но Айхман решил посоветоваться с начальником IV управления (т.е. всего гестапо) СС-группенфюрером Мюллером. Во время очередной шахматной партии с Мюллером Айхман рассказал ему о щекотливой ситуации.

— Мистическими силами у нас занимается лично рейхсфюрер, — саркастически напомнил Мюллер и благословил визит Айхмана к Гиммлеру.

Склонный к оккультизму рейхсфюрер с энтузиазмом отнесся к изысканиям Швальбе. Специальное геодезическое подразделение СС разметило границы проволочных заграждений в соответствии с планом Швальбе, и в скором времени рота саперов приступила к делу. Правда, по мере неудач на фронте интерес Гиммлера к проекту Швальбе слабел, и пропорционально интересу начальства уменьшалось число саперов, занятых на эпохальном строительстве. К 1945 году строительство заграждений велось лишь силами роты Шольца, и заграждения полностью были готовы лишь со стороны реки. В одном месте заграждения глубоко вдавались в русло реки, и этот бетонный кусок эллипса солдаты тут же окрестили «набережной Швальбе». Швальбе часто прохаживался по «набережной» своего имени (не подозревая, разумеется, о ее ироническом названии) и, мрачно глядя на возвышавшийся на противоположном берегу реки старый австрийский форт, печально размышлял о все более замедляющем свой ход гениальном проекте «борьбы с мистическим еврейским центром». Однако внезапно проект получил новый импульс, причем с самой неожиданной стороны.