Петр Беляков - В прицеле «Бурый медведь» Страница 13

Призываем всех бойцов наших частей в совершенстве овладеть мастерством меткой стрельбы, беспощадно уничтожать гитлеровских бандитов»[6].

После слета снайперское движение получило еще более широкий размах. Достойный пример вновь показал комсомолец Чечиков. Он сравнительно быстро научил рядового Луканова метко стрелять из засад. Мы внимательно прочитали об этом статью в газете.

За боевые подвиги гвардии рядовой Дмитрий Иосифович Чечиков был удостоен ордена Красного Знамени. Многих товарищей по оружию он научил нелегкому искусству истребления врагов.

Мне казалось, что я никогда не смогу уничтожить столько фашистов, сколько Чечиков. И все-таки счет мой рос.

Старший лейтенант Туз решил создать группу лучших стрелков и организовать их обучение искусству меткой стрельбы. Инициатива комбата была горячо поддержана коммунистами и комсомольцами.

В группу кроме ефрейтора Павла Хромова входили ефрейторы Алексей Адров, прибывший из санроты, и Егор Бажанов, а также шестеро рядовых.

Обучать стрелков поручили мне. По утрам я уводил будущих снайперов в лесок. Спускались к реке по крутому склону. Здесь нас никто не мог без надобности потревожить. Я рассказывал о приемах маскировки снайпера, обнаружения его, показывал, как правильно прицеливаться. Припоминал все, чему учил меня в свое время начальник бригадной школы снайперов лейтенант Штанов.

Особое внимание уделялось выработке таких важных для снайпера качеств, как осторожность и терпение.

– Хорошо замаскируешься – себя спасешь и врага убьешь, – повторял я не раз слышанное. – Демаскируешь себя – себя и погубишь.

Проводились тактические игры. Например, один из бойцов втайне от других подбирал и оборудовал снайперскую позицию. Его товарищам ставилась задача обнаружить эту позицию. Тому, кто обнаруживал первым, предоставлялось право самому подбирать и маскировать снайперскую точку. Пробовал я со своими учениками стрелять в ничтожно малую цель – пятак, винтовочную гильзу.

Не забыл я напомнить и поговорку: «Есть терпение – будет и умение».

Разумеется, я внимательно следил за газетами. Вырезал из них материалы о снайперах Чечикове, Милащусе, Носове, Бабкине, читал эти материалы вслух. Мы тщательно изучали чечиковский метод «кочующей точки», суть которого заключалась в том, что снайпер имеет не одно, а несколько «гнезд» и ведет огонь то из одного из них, то из другого. При этом у противника создается впечатление, что стреляет не один, а несколько снайперов. Засечь кочующего снайпера очень трудно: ведь враг не знает, с какой точки прозвучит очередной выстрел.

Преуспевал в стрельбе Алеша Адров. Он клал пули, как говорится, в «яблочко». Алеша был выше всех нас ростом. Славный парень с ясными голубыми глазами и обаятельной улыбкой, он как-то сразу располагал к себе. Иногда его называли просто «ясноглазый», и все понимали, о ком идет речь. Характер у Алеши был иной, чем у Павла Хромова, горячего и неуемного по натуре. Степенный и немногословный, Адров быстро зарекомендовал себя как отличный стрелок. Ему потом первому доверили самостоятельную «охоту».

Боевой учебе во многом содействовала комсомольская организация. В те дни мы провели открытое комсомольское собрание на тему «О повышении активности комсомольцев в обороне». Собрание проходило недалеко от переднего края, в пересохшем, заросшем кустарником русле реки Миус. Пригласили коммунистов, боевой актив роты. Люди пришли на собрание с автоматами, винтовками, гранатами, готовые по сигналу занять боевую позицию. С докладом выступил Иосиф Калинович Туз. Он рассказал об обстановке на фронте, о первомайском приказе Верховного Главнокомандующего, о конкретных задачах воинов.

– Мы должны вести активную оборону, – сказал докладчик. – Что это значит? Ответ простой: никто из нас не должен давать покоя врагу. Это особенно касается снайперов. Снайпер потому и называется снайпером, что в совершенстве владеет оружием.

Доклад взволновал бойцов. Завязался серьезный, деловой разговор о том, что надо сделать, чтобы повысилась активность в обороне. Понятно, не обошлось без критики. Помнится, как снайперы Бажанов и Хромов критиковали своего молодого товарища Клименко, который, пренебрегая мерами осторожности, полез на открыто стоявшее дерево, чтобы лучше видеть цели, и едва сам не погиб от пули вражеского стрелка. Критиковали стрелка Онищенко за то, что он плохо ухаживает за оружием, своевременно не смазывает его, редко чистит канал ствола винтовки.

– Пуля почистит, – отмахнулся Онищенко.

И тогда заговорили многие. Всем не понравилась его реплика.

– За винтовкой надо следить. Сила воина в его оружии, – говорили комсомольцы.

Следует сказать, что Онищенко извлек уроки из критики. Потом он и за оружием старательно ухаживал, в честно выполнял свой воинский долг.

Невеселым сидел на этом собрании снайпер Мамедов. Оказывается, в тот день его «охота» была неудачной. А дело было так. Мамедов высмотрел хорошо замаскированный одиночный окоп и внимательно наблюдал. Фашист, находившийся там, что-то тоже заподозрил и стал, как суслик, выглядывать из окопа. Выглянет – скроется – опять выглянет. Мамедов выстрелил, поторопившись. Судя по тому, как немец быстро нырнул в окоп, снайпер понял, что промазал, но продолжал наблюдать. И вдруг видит, фашист машет саперной лопаткой: рус не попал. Это задело Мамедова за живое. На собрании Мамедов, говоря об осторожности и зоркости снайпера, рассказал и об этом случае. На иронические реплики товарищей отвечал:

– Все равно продырявлю пулей его баранью голову! Снайпер Мамедов с гитлеровцем рассчитался сполна.

Но это ему стоило многих дней терпения и смертельного риска.

На собрании речь зашла и о чистоте в окопах, в которых мы теперь проводили и день и ночь. Парторг роты старший сержант В. Лабутин поставил в пример бойцов, которые содержали свои окопы в образцовом порядке. И в этом деле, сказал парторг, комсомольцы должны задавать тон.

Собрание не прошло для нас бесследно. Боевая активность молодых воинов стала расти с каждым днем. Не отставали и стрелки моей группы. С разрешения комбата они все чаще выходили на настоящую «охоту».

От разведчиков стало известно, что против нас в обороне стоит все та же 16-я немецкая мотодивизия, ранее сильно потрепанная, но вновь пополненная.

– Опять «Бурый медведь». Только повадка у него теперь иная. Предпочитает больше сидеть в берлоге. Труднее бить его, – говорит Хромов.

– Да, придется выманивать его…

– А как?

– Придумаем…

«Охотиться» стали сообща. Один из нас, стреляя с бруствера, нарочно обнаруживал себя поднятой пылью. И тут показывалось чучело – обрубок дерева с надетой на него каской. Чучело шевелил Мамедов. А Хромов, Адров и Петрищев наблюдали за траншеями противника.

Звучит выстрел. Мамедов выставляет чучело. Пули щелкают по брустверу над головой Мамедова.

– Ага! – восклицает обрадованно Хромов. – Стреляют из амбразуры. Вон оттуда.

Окно амбразуры то темнело, то вдруг светлело.

«Еще», – знаками просит Хромов.

Вновь гремит выстрел, и над бруствером мелькает чучело. В амбразуре потемнело. Снайпер Хромов тщательно целится. Трудно попасть в амбразуру с одного выстрела. Трудно, но надо. Хромов, затаив дыхание, нажимает на спусковой крючок. Ответного выстрела нет…

Ночью второй батальон перебросили на участок напротив Матвеева Кургана, левее нашей старой позиции. Как и таи, противник занимал высотки на западном берегу Миуса. Только в одном месте, где стояла пятая рота и один взвод четвертой роты, западная, возвышенная часть берега находилась в наших руках. Вся она была изрезана балками. На восточном же берегу зеленели небольшой лесок, кустарник и сады. Здесь были укрыты наши обозы и штаб батальона.

Мы детально исследовали передний край. Через три дня снайперы знали, где и сколько у противника дотов, дзотов, стрелковых ячеек, какие тут складки местности. Ничто не ускользало от нашего внимания: ни вновь отрытая ночью ячейка в траншеях, ни выброшенная на бруствер консервная банка, ни блеснувшая в непривычном месте трубка окопного перископа. Все тщательно просматривалось через оптический прицел.

Как-то утром замечаем бугорок, будто на земле фурункул вскочил. Обратили внимание и на то, что он прикрыт сухой травой, а сбоку зияет черная дырка. Бугорок этот вдавался в нейтральную зону довольно далеко от линии вражеских траншей. Различали мы и идущий к нему ход сообщения, затянутый маскировочной сеткой. Взрыхленная почва хотя и с трудом, но просматривалась сквозь сетку. Холмик-»чиряк» был не чем иным, как замаскированной огневой точкой, которая наверняка будет действовать только в критическую минуту боя.

– Опасный бугорок, – заметил Алеша Адров. – Надо сообщить о нем полковым артиллеристам.