Отто Скорцени - Неизвестная война Страница 14

В сейфе вместе с разоблачающими Канариса актами нашли 52 тетради войсковых телеграмм, переданных заграничными корреспондентами Абвера. Поступающая информация изменялась и фальсифицировалась во время дешифровки службой Донаньи. В результате вермахт получал от Абвера фальшивую информацию — это была действительно грязная работа!

Hochverrat или Landesverrat? Пожалуй, я могу понять действия, организованные и предпринятые группой отважных, разумных и способных патриотов с целью освобождения или спасения государства. Когда же государственная измена совершена в момент, когда народ втягивается или уже втянут в вооруженный конфликт, ее моральные и правовые аспекты иные. Так как ликвидация правительства может, в этом случае, помочь врагу, то государственная измена превращается фактически в измену родине. Аргументы, оправдывающие такого рода измену, не выдерживают критики, и исключительным заблуждением было бы ссылаться при данных обстоятельствах на «патриотизм».

Я хочу только повторить слова, сказанные 15 ноября 1962 года канцлером Конрадом Аденауэром перед 700 журналистами и гостями, собравшимися в вашингтонском национальном пресс-клубе: «Измена родине является преступлением против народа, к которому принадлежишь».

Ранним утром 15 июня 1815 года, за три дня до Ватерлоо, французский генерал Луис де Бурмон перешел со своим штабом на сторону пруссаков и передал им план удара французов на Шарлеруа. Когда генерал Герхард фон Блюхер увидел приближающегося беглеца, он отвернулся от него с отвращением, несмотря на то, что ему объяснили, что француз является роялистом и носит белый бант. «С бантом или без него, — скачал Блюхер, — каналья всегда останется канальей».

Осуществление операции «Феликс» становилось все более призрачным. Тем временем нашу дивизию, прошедшую маршем через Францию, расквартировали в Голландии с целью подготовки к операции «Морской лев», то есть к высадке в Англии. В конце июля я получил двухнедельный отпуск, который провел с семьей на берегу озера Вертерзее, где меня застала война. После отпуска я вернулся в находящийся вблизи Утрехта Амерсфоорт, в котором стоял мой полк.

В 1943 году я разговаривал об операции «Морской лев» с начальником штаба вермахта генералом Йодлем, который сказал мне тогда: «Подготовку операции «Морской лев» мы начали относительно поздно — 2 июля 1940 года. Чтобы понять, почему не думали о ней ранее, необходимо вспомнить, что случилось 24 мая 1940 года, когда Гитлер приказал 41-му и 19-му танковым корпусам Рейнгардта и Гудериана остановить марш на Дюнкерк и Кале. Уже на следующий день было известно, что риска атаки на наше левое крыло и его отсечения не существует, однако Гитлер сохранил свой приказ в силе до полудня 26 мая. Думаю, он был тогда убежден в возможности заключения компромиссного мирного договора с Великобританией, и решил не унижать эту державу взятием в плен целого экспедиционного корпуса вместе с лордом Гортом».

Гитлер хотел согласия с западноевропейскими державами, а особенно с Великобританией. Добытые в 1945 году союзниками, а также доступные уже сегодня в немецких архивах документы доказывают, что герцог Фердинанд фон Кобург информировал Гитлера в 1936 году, что король Эдуард VIII очень благосклонно относится к союзу с Германией. Этот союз не был направлен против Франции, и она должна была стать его членом. Король Эдуард даже высказал идею прокладки прямой телефонной линии между Букингемским дворцом и канцелярией Третьего рейха.

Сегодня я уверен, что с 16 июня 1940 года (когда мы переходили Луару) Гитлер ждал положительных результатов переговоров о перемирии с представителями Великобритании в Швейцарии, Испании, Швеции и Италии, но на этот раз он ошибся. Кроме того, он поверил маршалу Герингу, который гарантировал, что Люфтваффе не позволят экспедиционному корпусу эвакуироваться морским путем. Таким образом, англичане смогли вернуть в страну 230 000 солдат из 250 000[54].

На пляжах осталось огромное количество уничтоженного или брошенного снаряжения и техники. Произнося перед микрофонами Би-би-си свою славную речь 4 июня 1940 года, Черчилль сказал: «…Мы будем сражаться на пляжах и посадочных площадях, мы будем сражаться на улицах и полях!» Как позже сообщил декан кентерберийского университета, в тот момент оратор прикрыл ладонью микрофон и добавил: «И забросаем их бутылками из-под пива, так как это все, что у пас есть». Позже британский премьер официально признался перед американским конгрессом 26 декабря 1941 года: «Нам повезло, что мы получили время. Если бы сразу после французского поражения в июне 1940 года Германия совершила десант на Британские острова, а японцы в это же время объявили нам войну, трудно себе представить, какие поражения и какой конец нас ожидали бы».

Однако Канарис был наготове. 7 июля 1940 года он выслал Кейтелю секретный рапорт, в котором сообщал, что высаживающихся в Англии немцев ожидают двадцать дивизий первой линии обороны и девятнадцать дивизий резерва… Англичане на тот момент имели только одну готовую к бою единицу — 3-ю дивизию генерала Монтгомери. Генерал вспоминал об этом в своих мемуарах.

Лживые оценки Канариса объясняют, в определенной степени, требования фельдмаршала Вальтера фон Браухича, которому Гитлер поручил командование операцией. Браухич панировал высадку на широком фронте сорока одной дивизии, в том числе шести танковых и трех моторизованных! Великий адмирал Эрих Редер ответил non possumus, так как не располагал соответствующим числом судов, и, кроме того, требовал гарантий превосходства в воздухе Люфтваффе над английскими военно-воздушными силами.

Несмотря на все это, подготовка к операции «Морской пев» продвигалась. Однажды утром мои командиры полка, штандартенфюрер (полковник) Гансен и хауптштурмфюрер (капитан) Эмиль Шафер, поручили мне соорудить к следующему дню погрузочную рампу, способную выдержать подвижный груз в пределах 20–30 тонн (тягачи и тяжелые орудия). Они считали, что выполнение этой задачи займет пять-шесть дней.

Союзники эвакуировали из-под Дюнкерка 338 000 солдат, в том числе 215 000 британцев, 123 000 французов, бельгийцев и представителей других национальностей без тяжелого снаряжения и вооружения.

Я немедленно составил план рампы. Мне повезло, так как в Утрехте я нашел необходимые материалы, которые поручил безотлагательно подготовить. Целую ночь сто человек работали при свете фар грузовиков с помощью скудного инструмента, и рампа была построена! К утру я первый проехал по помосту с самой тяжелой полковой гаубицей. Сейчас же разбудили хауптштурмфюрера и штандартенфюрера, которые с трудом поверили этой новости.

— Я предупреждаю вас, Скорцени, — сказал Гансен, — что если это шутка, то она вам будет дорого стоить.

Однако это не было шуткой. В Хельдере мы многократно повторяли тренировки по погрузке и разгрузке с применением рейнских барок, которым пообрезали носовые части. Однажды во время штормовой погоды мы чуть не утонули. Несмотря на наш большой энтузиазм, мы задумывались, что же будет, если погрузка случится в конце августа или в начале сентября, когда погода над каналом Ла-Манш, как правило, ужасна.

Воздушные атаки Геринга на Англию не принесли ожидаемых результатов. 16 и 17 сентября нас днем и ночью бомбила британская военная авиация, а 21 сентября британские пилоты потопили или повредили примерно дюжину транспортных судов и множество барок. Среди личного состава имелись убитые и раненые, и неудивительно, что мы посчитали попытку вторжения неудавшейся.

Высадку планировалось осуществить в июле силой пятнадцати десантных дивизий тремя эшелонами. Это было реально. Если бы мы заперли британский экспедиционный корпус во Франции нашими танками, Люфтваффе могли бы произвести «демонстрацию силы» над каналом Ла-Манш для Королевских военно-воздушных сил и Базового флота.[55] 19 сентября Гитлер издал окончательный приказ о роспуске десантного флота, и 12 октября операцию «Морской лев» втайне перенесли на весну следующего года. Именно тогда в Верховном командовании вермахта вновь вспомнили об операции «Феликс», направленной против Гибралтара, но опять она не была реализована.

С самого начала войны и в решающих моментах Канарис действовал как самый грозный противник Германии. Вероятно, Гитлер не понял, какое огромное стратегическое значение имело Средиземное море. Итальянцы должны были захватить непотопляемый «авианосец» — Мальту, — и, овладев этой скалой, в июне 1940 года мы добрались бы до Гибралтара. Захват крепости и закрытие Средиземноморского бассейна радикально изменило бы образ войны. Англичане вынуждены были бы осуществлять снабжение войск, сражающихся в Египте и Северной Африке, окольным путем вокруг мыса Доброй Надежды, а обратный путь пролегал через Красное море и Суэцкий канал. Курсирующие вдоль побережья Западной Африки подводные лодки адмирала Дёница не упустили бы возможности для нанесения ударов. Не будет преувеличением сказать, что генералы Гарольд Александер и Бернард Монтгомери получили бы только 30 процентов подразделений и технического снаряжения через Гибралтар. Мы также сделали бы невозможной дополнительную высадку союзников в Северной Африке, Италии и Франции.