Игорь Никулин - День Независимости. Часть 1 Страница 14

Пункт пятый. 1.00 — 1.20. Время гибели офицера на вахте. Извлеченная из него пуля имеет девятый калибр, тот же, что и пистолет Макарова, бывший в кобуре у «пехотинца».

Пункт шестой. 1.40. Первый сигнал о пожаре поступает в дежурную часть СВПЧ.

… Сажин поставил жирный вопросительный знак в пустом квадрате, вписал в него: «сауна» и обвел кружком.

Кажется, теперь он попал в точку.

8

Моздок. 29 апреля 18 ч. 09 мин.

Сидя в полупустом зале столовой, Сажин, не торопясь, ковырялся в тарелке с картофельным пюре, разминая на мелкие кусочки мягкий ромштекс. Блюдо на вкус не ахти, но он ел впервые за сегодняшний день, и в еде не был привередой.

Открыв дверь, в столовую заглянул Дамир Дзоев. Увидев жующего коллегу, пересек зал и подсел к столу.

— Приятного аппетита.

Отвечать с набитым ртом Сажин счел неприличным и в ответ кивнул.

— Завидный, Евгений Саныч, у тебя аппетит. Но, боюсь, придется его попортить.

С этими словами Дзоев достал из барсетки зеленую тонкую книжицу и подложил ближе к Сажину.

Полковник погрузил острые зубья вилки в недоеденное пюре, скосил глаза на надпись: «удостоверение личности офицера».

— И что?

— Вы бы не поленились, Евгений Александрович, полистали для интереса.

Сажин развернул первую страницу, мельком глянул на черно-белую фотографию и титульный лист, гласивший, что удостоверение принадлежит Никонову Сергею Александровичу, 16 апреля 1969 года рождения, который — согласно последующим записям — в звании капитана проходит службу в должности командира мотострелковой роты батальона особого назначения.

— Забавно, — он еще раз рассмотрел глянцевое фото. — Насколько я понимаю, фотографируются еще лейтенантами, сразу после выпуска. Кстати, и отметка об окончании Омского общевойскового командного училища стоит…

— Физиономия тебе ничего не напоминает?

Круглое лицо капитана, отчего-то заснятого не в строгом форменном кителе, а в камуфляже, ни о чем Сажину не говорило. Единственное, что он почерпнул — офицер был, что называется, в теле.

— И печати о выдаче дубликата не проставлено. Может, я чего не понимаю в армейских талмудах?

— Да нет, — улыбнулся Дзоев. — суть ты углядел. А теперь слушай. Ксиву эту утречком сдала в милицию старушка-пенсионерка. Говорит, что по-рассеяности ее утерял постоялец. Двое их снимало комнату, и оба жильца позавчера неожиданно съехали… Бабуля начинает наводить уборку, за диваном находит документы, жалеет «касатика» — влетит же от начальства по первое число — и несет в райотдел.

— Так… — Сажин вгляделся в фотографию. — Вы проверили его по учетам?

— Проверили! — голос Дзоева напрягся. — Крепче держись за стул, москвич. Капитан Никонов Сергей Александрович в августе прошлого года погиб в боях за Ботлихский район Дагестана. Похоронен на родине, в Ростове. Посмертно награжден орденом. Ошибки быть не может.

— Дела!..

Сажин вновь завертел удостоверение, с предельной внимательностью приглядываясь к фотографии, и круглой печати, захватившей ее край.

— Мои эксперты дали заключение, — пальцы майора забарабанили по столу. — Фотография наклеена взамен настоящей. Текст печати не совпадает с тем, что на фото. Липа это! Чистой вода липа.

9

Моздок. 29 апреля 20 ч. 10 мин.

Частный дом, под номером сто десять, по улице Советской прятался за цветущими в палисаднике кустами черемухи. Во дворе, загнанная хозяйкой в конуру, бессильно рычала овчарка, скребла сильными лапами, порываясь вырваться на волю.

Дзоев и Сажин, слыша собачье ворчание, торопливо миновали двор и поднялись по досчатому крыльцу на веранду.

В комнате, выходящей окнами на белый от цветения сад, работали криминалисты. На кухне миловидная женщина в ярко красном костюме наносила валиком дактилоскопическую краску на растопыренные пальцы хозяйки, и аккуратно откатывала их на бланке.

— Нашли что-нибудь? — спросил майор криминалиста, обрабатывающего кисточкой сияющую лакировкой дверь плательного шкафа.

Порошок ровным слоем ложился на лак, отчетливо обрисовывая отпечаток.

— Пока ничего. Встречаются только хозяйские пальчики. Старуха недавно уборку делала, стерла все, что могло после гостей остаться.

— Что, вообще, ни единого?.. — не поверил Дзоев и прошел в комнату, осматривая нехитрую обстановку: круглый стол у окна, покрытый бархатной скатертью, старенький трельяж с шелушащейся амальгамой, собранный диван у стены ближе к двери…

— Ищем, — неуверенно ответил криминалист и направился к зеркалу, уже серому от графитового порошка.

Сажин в комнату не входил. Помочь экспертам он не мог, а мешать под ногами не хотел. Пройдя на кухню, где хозяйка мылила руки, смывая краску, спросил ее:

— Вас как величают?

Старушка обернулась, и он представился:

— Федеральная служба безопасности. Полковник Сажин.

… Вера Сергеевна Плетницкая была поражена ажиотажем, порожденным исчезновением ее постояльцев, но еще больше тем обстоятельством, что в доме работают не обычные милиционеры, а столь могущественная, вызывающая потаенный трепет организация. И была уже не рада, что польстилась на прибавку к мизерной пенсии и пустила военных на постой.

— Пенсия у меня триста рубликов, — испуганно затараторила она. — А давеча на базаре подходят солдатики и просят сдать комнату.

— Так солдаты или офицеры? — уточнил Сажин.

— А я, сынок, в них не разбираюсь. Одеты в пятнистую одежку…

— Когда это произошло?

Сажин задавал вопросы мягко, чтобы окончательно не запугать старушку. Тогда от нее путного не добьешься.

Она задумчиво посмотрела на потолок, перебирая узловатыми пальцами край выцветшего передника:

— Кажись, во вторник… Ага… в понедельник базар не работает.

— Значит… двадцать пятого числа?

— Ой, милок, — тягостно вздохнула она. — Числа-то мне не к чему. Разве что когда пенсию ждешь…

— Хорошо. При каких обстоятельствах вы познакомились? Только, пожалуйста, подробнее.

Волнение не оставляло пенсионерку, и, нервничая, она с надеждой посмотрела на полковника:

— Но ведь мне за это ничего не будет? Штраф или налог какой не сдерете? Мне и платить нечем…

— Нет, Вера Сергеевна. Никто копейки с вас не возьмет. Вспоминайте. Вторник, двадцать пятое…

Она возвращалась с рынка, купив по оптовой цене дешевые сигареты, которые потом перепродавала на вокзале уезжающим в Чечню солдатам. Навар копеечный, но на хлеб хватало.

Руку оттягивала набитая «примой» сумка. Она спешила на остановку: транспорт ходил плохо, и, если опоздать на автобус, что, по расписанию, подойдет минут через пять, следующего ждать придется долго. Платить за маршрутное такси денег не напасешься, а телепаться с тяжестью по городу тяжело, да и возраст не тот.

Она проходила мимо сквера, когда со скамейки поднялись двое военных, и один — улыбчивый такой, полный — вежливо поздоровавшись, спросил: не знает ли она, сдает кто жилье в наем?

У нее застучало сердце. На улице многие пускали в дом квартирантов. Проблем с ними никаких, зато лишняя копейка. Пенсия, как песок утекала сквозь пальцы: на продукты, за свет, на лекарства. А комната, пустующая после смерти мужа, могла принести хоть какой-нибудь доход.

Она предложила им свою комнату, назвала такую цену, что сама испугалась — плюнут на дороговизну и найдут другую. Опять же сказывалась отдаленность от центра, где магазины и рестораны, в которых теперь, кроме денежных военных, мало кто гуляет.

Но страхи ее были напрасными. Они сразу согласились на ее условия и, наняв машину, с комфортом доставили домой.

Так пустой и унылый, как могильный склеп, ее дом ожил, да и ей было проще с живыми людьми. Вот только постояльцы оказались замкнутыми, перемолвиться словом она с ними стеснялась. Но и пенять не на что; за комнату они рассчитались сразу на неделю вперед, от уборки отказались, как и от домашних харчей.

Она не обижалась. У военных деньги водятся, а по ресторанам, чай, вкуснее кормят. Зато водку не пьют, не скандалят, срамных женщин не водят.

Хорошие квартиранты…

— … о чем они говорили? Может, в вашим присутствии называли себя по именам?

— Что вы? — Вера Сергеевна округлила глаза. — При мне они сразу смолкали. Аж неудобно было, будто я им мешала… Столкнешься, бывало, во дворе. Поздороваются — и сразу к себе. А днем, почитай, их и не было. Оно и понятно, люди служивые.

— Когда они съехали?

Она задумалась, посмотрела на прилепленный скотчем к стене календарь, с которого строго взирал Президент, обещая возродить Чеченскую республику…

— Кажется, в субботу. Да… Как в обед ушли, так я их не видела.