Михаил Авдеев - У самого Черного моря. Книга II Страница 14

Кстати, как теперь выяснилось, что автором этих частушек был работавший тогда в газете «Атака» молодой краснофлотец Василий Кулемин.

Василий вырос после войны в большого русского поэта, выпустил много замечательных книг.

А тогда… тогда он только начинал.

И одним из первых его опытов была маленькая корреспонденция в той же «Атаке».

Корреспонденция, имеющая прямое отношение к одному из моих друзей:

«Мягкая весенняя ночь спустилась над Кавказским побережьем. Высоко в небе, точно множество углей в темно-серой золе, рассыпались звезды. Совсем рядом шумело море, и мерный плеск волн доносился до нас.

Неожиданно небо прорезали белые лучи прожекторов. К городу подходил противник. Мгновенно все насторожились. Зенитчики приготовились достойно встретить фашистских пиратов. В воздух поднялся Герой Советского Союза гвардии майор Денисов.

Прогремели первые залпы зениток. Гул моторов наполнил весенний воздух. В ночном небе загрохотали взрывы зенитных снарядов, затрещали пулеметные очереди. Советский истребитель смело встретил врага.

Герой Советского Союза Денисов атаковал одного из „юнкерсов“. Немец попался опытный. Заметив погоню, он стал маневрировать, пытаясь скрыться. Но не тут то было! Константин Денисов искусно атаковывал пирата и бил наверняка.

Пользуясь темнотой, летчик-истребитель Денисов подошел к врагу на близкую дистанцию и бил его из всего вооружения. Вот замолк вражеский стрелок-радист. „Юнкерс“ кидался в разные стороны, пытаясь уйти. Но по-прежнему точен огонь советского истребителя. Меткой пулеметной очередью Денисов зажег пирата. Немец попытался сбить пламя, но было уже поздно. Последовала вторая, третья… очереди.

Вражеский бомбардировщик свалился в штопор и врезался в море. Еще один гад нашел свой бесславным конец от молодецких ударов советского истребителя».

Сегодня эта корреспонденция, как реликвия.

Позднее, после войны, судьба свела меня с Василием. Он работал тогда в «Комсомольской правде». Еще в 1943-м он написал стихи и обо мне, и мы встретились, как старые знакомые.

Вспоминали Крым, Кавказ, далекое, опаленное войной время.

Случилось так, что как раз в это время я получил письмо от Денисова, Героя Советского Союза, генерал-майора авиации.

Я начинал тогда работу над этой книгой, и мой друг вспоминал некоторые столь необходимые в точном документальном повествовании подробности.

«С началом 1943 года, — рассказывал Денисов, — части ВВС флота начали получать новые самолеты, и в связи с этим активность их боевых действий резко возросла. За короткое время летчики дивизии Токарева нанесли не один смелый удар по кораблям противника в море и непосредственно в Севастополе, а штурмовики полка Губрия уничтожали их в Керченском проливе и на рейде в Анапе. Над Новороссийском (особенно в районе Мысхако, куда был высажен морской десант) и даже над аэродромом Анапа, где базировались немецкие истребители, наши истребительные части вели успешные воздушные бои. С каждым днем становились все более и более ощутимыми для противника удары летчиков-черноморцев, чего он никак не ожидал, вероятно, думая, что с нами все кончено. Подтверждением большого мужества и стойкости наших летчиков в тот период является хотя бы такой пример, когда одного из черноморцев сбили в воздушном бою над Анапой, так он не сдался в плен, а принял бой на земле, отстреливаясь из пистолета. И когда он в неравном бою был убит, то, по рассказу местных жителей, его похоронили немцы со всеми почестями, продемонстрировав свою „гуманность“ к герою.

Для меня важным событием было то, что в одну из апрельских ночей, отражая со своими летчиками налет вражеской авиации на город и порт Поти, я лично сбил Ю-88. Немецкий самолет упал в море на траверзе Хоби. Три члена экипажа, выбросившиеся с парашютами из горящего самолета, на надувной резиновой лодке смогли за ночь пройти до Батуми, пытаясь переправиться в Турцию. Но наши войска, охранявшие побережье, заметили удиравших немцев (они боялись ночью оторваться от берега, чтобы не потерять ориентировку), и на рассвете 21 апреля были взяты в плен в районе устья реки Чорох. Об этом бое писала тогда районная газета и упоминает о нем в своей книге „Отправляем в поход корабли“ генерал-лейтенант Куманин М. Ф., командовавший тогда Потийской военно-морской базой. Он лично допрашивал доставленного к нему фашистского летчика и получил от него ценные данные, подтверждающие сосредоточение немецкой авиации на юге…»

— А ведь я писал об этом, — признался тогда Василий. — Не помню только, в какой газете.

И вот неожиданно, когда Кулемина уже не стало, ко мне в руки попала пожелтевшая наша фронтовая авиационная многотиражка. И в ней взволновавшая сердце подпись: «Вас. Кулемин».

С Кавказом его связывала и личная судьба. На Северном Кавказе Василий окончил десятилетку. В 1940 году призвался на флот. Войну он встретил простым матросом Черноморского флота. Работал во фронтовой печати. Писал стихи, очерки, листовки. В 1942 году на фронте вступил в партию.

В 1946 году в Крымском издательстве вышла его первая книга стихов — «Севастополь». Затем, в 1950 году, в «Советском писателе» вторая — «От сердца к сердцу». Потом появились «Русские вечера» в «Молодой гвардии», «Ожидание» — в «Советском писателе», «Облака» — опять же в «Молодой гвардии».

После его смерти мы прочли книги «Только о любви к тебе» и «Право на нежность».

Есть на кладбище Новодевичьего монастыря невдалеке от могил Островского и Луговского, Фадеева и Тренева холм из цветов. На мраморе вычеканено, что здесь лежит поэт-солдат Василий Лаврентьевич Кулемин…

Когда я прихожу сюда, мне всегда вспоминаются его строки:

Мне б жизнь прожитьИ умереть горнистом.И, в вечностьНичего не взяв с собой,Уйти путемВстревоженным, гористым,В последний разВойска подняв на бой…

Такой нашей, черноморской была его песня, и я рад, что могу добавить несколько строк к его биографии.

Подвиги черноморских летчиков-истребителей вдохновляли не одного Василия.

Мало кто знает, что замечательный советский поэт Василий Лебедев-Кумач написал специально для нас, морских летчиков Черноморья, песню. Она появилась на страницах нашего «Черноморского летчика» 1 сентября 1943 года. Привожу ее полностью.

Взвейтесь, соколы морскиеГрозной стаей боевойЗа Отчизну, за Россию,За Кавказ любимый свой!

Пусть на Черном море нашем,У цветущих берегов,Крепче бьют по гнездам вражьимСтаи храбрых «ястребков»!

Пусть сметет бомбардировщикНемцев огненной метлойИз зеленой нашей рощи,С моря синего долой!

Пусть торпеды без пощадыЖгут и топят корабли,Чтоб живыми вражьи гадыС Черноморья не ушли!

Будем бить врага жестокоИ по-русски отомстимЗа любимый Севастополь,За Одессу и за Крым!

Взвейтесь, соколы, орлами,Дайте немцу смертный бойНад родными берегами,Над соленою волной.

Слава подвигов орлиныхВстанет выше, чем Казбек.В звонких песнях и былинах —Будет жить она вовек!

Наши внуки, вспоминаяЭти битвы за Кавказ,Вражью свору проклиная,Будут песни петь про вас!

Насколько я знаю, эти строки не вошли ни в один посмертный сборник поэта, затерялись на страницах фронтовой печати.

Но они — свидетельство не только поэтического, но и воинского подвига.

Бой, чуть не обернувшийся катастрофой

Любимову явно не повезло. Известно, что самые худшие неприятности те, которые случаются в присутствии начальства.

Казалось, в тот ясный майский день 1943 года ничто не предвещало грозы. И Любимов, закончив инструктировать летчиков, собирался было покинуть аэродром, когда в землянку командного пункта кубарем скатился дежурный.

— Товарищ командир полка! Прибыл командир дивизии Токарев…

Дежурный не успел закончить доклада. Комдив уже спускался в землянку.

Не выслушав приветствия по уставу, он бросил Любимову:

— Все знаю. Покажи-ка лучше, Иван Степанович, свое хозяйство.

Любимов и Токарев были друзьями еще по Севастополю.

— Ну как, Иван Степанович, после Севастополя здесь, пожалуй, скучновато?

— Скучать не приходится. Немцы не дают…

— Ох уж эти немцы!.. — комдив не докончил фразы, к чему-то прислушиваясь.