Захар Прилепин - Письма с Донбасса. Всё, что должно разрешиться… Страница 15

С Верещагиным я тоже общался – в Луганске, в октябре 2014 года, он был тогда в подразделении ополченцев «Ночные волки». Огромный такой, бритый наголо, харизматичный тип моего возраста. Верещагин до войны был руководителем производства – что-то связанное то ли с кирпичом, то ли с бетоном.

Идём дальше?

Денис Пушилин окончил Донбасскую национальную академию строительства и архитектуры, факультет «экономика предприятия», потом был функционером движения «МММ», и тоже, говорят, не бедствовал.

Или Дмитрия Трапезникова вспомним – одного из замов Захарченко, который в свои тридцать с лишним лет руководил торговым домом, и смотрел из окна своего офиса на Майдан.

Да и сам Захарченко… Шахтёрское дело он оставил давным-давно, и занимался совсем другими вещами.

Я спросил как-то Захарченко, сколько весили активы к апрелю 2014 года, и он тут же назвал трёхзначную цифру. С виду обычная цифра, ничего удивительного, но дело в том, что речь шла о миллионах.

Захарченко был не бедный человек. Он был вполне обеспеченным.

С нами сидел в компании вице-премьер правительства ДНР, Александр Тимофеев, тот самый, что носит позывной Ташкент – потому что окончил Ташкентское военное училище в своё время, – и он с невесёлой улыбкой сказал, что до войны он был в разы состоятельней.

«Мы все были куда богаче», – повторил он, безо всякой, как мне показалось, жалости, но с некоторой иронией по отношению к самому себе.

Подобных примеров – десятки, а то и сотни. Видя всё это, я просто обязан сказать одну важную вещь.

На Донбассе произошла революция среднего класса.

Этого не должно было случиться, потому что здесь заложена аномалия. Но случилось.

Можете называть это контрреволюцией, разницы в данном случае никакой. Контрреволюция – тоже революция. И то, и другое – переворот с целью захвата власти.

Раньше под революцией понималась смена экономической формации, но целая череда революций XXI века это правило временно аннулировала. Сейчас не меняют экономические формации: революции совершают в интересах финансовых групп, небезуспешно выдавая эти интересы – за национальные и, что самое смешное, за либерально-демократические.

«Средний класс» очень любит либерально-демократические ценности, искренне считая их идеальной средой обитания, посему выступает во время революций в качестве основной движущей силы. Творческая интеллигенция, по сути, тоже представляет собой «средний класс» – будь то певец Вакарчук в Киеве или писатель Акунин в Москве (или где он там сейчас).

В качестве авангардных отрядов революции может быть использован «право-националистический» ресурс: от деятельных консервативных патриотов, статусно также относящихся к числу «среднего класса», до откровенно нацистской массовки, которая, впрочем, в количественном отношении в десятки раз уступает «среднему классу».

Именно поэтому просвещённый «средний класс» столь спокойно и скептически смотрел на бритоголовую братву на Майдане – «сейчас мы их пропустим впереди себя подраться, а потом заберём у них власть», – примерно так или именно так рассуждали представители «среднего класса».

Но в итоге вышло так, что власть отобрали и у бритоголовых, и у просвещённого «среднего класса» – и отобрала эту власть, как и следовало ожидать, крупная буржуазия; но это уже другая тема.

Пролетариат и крестьяне, а также униженные и обездоленные из любых социальных групп, увы, в революциях нового века ведущей роли не играют. Зачастую не играют вообще никакой.

Есть ещё один, весьма принципиальный момент: на всей территории бывшего СССР (да и не только здесь) буржуазия и «средний класс» совершают революции сугубо, исключительно прозападного толка. «За европейские ценности».

Запад в понимании революционеров нового времени – есть символ их личного благоденствия, их обязательной и неизбежной удачи. (Надо признать, это достаточно архаичная точка зрения, – ведь Запад не может гарантировать удачу даже собственным жителям, – но что поделаешь, людям свойственно пребывать в иллюзиях.)

«Средний класс» – порождение эпохи глобализации; поэтому он так легко перемещается в пространстве, всякий край ему люб. Лишь бы это не «русский мир» был – что-то такое есть в «русском мире», от чего «средний класс» воротит.

Да, на территории «русского мира» тоже можно поработать – здесь недурно платят, – но главное, чтоб «русский мир» не лез в чужие дела, и помнил своё собачье место.

«Средний класс», как нам объяснили умные люди, может быть движим исключительно меркантильными интересами. Основная функция «среднего класса», как известно, – это потребление.

Идеалистов больше нет, сказали нам, романтики перевелись. Остались только буржуазные прагматики (по крайней мере, так они думают о себе).

Буржуазия желает фуа-гра, кружевных трусиков, пармезана и «Бэнтли»; и заодно демократии, потому что «Бэнтли» и фуа-гра идут с демократией в одном флаконе. В этом нас тоже убедили сразу после распада СССР. Более того, распад СССР именно этим и обосновав. (Кому «Бэнтли» не досталось – сам дурак, зато тебе дали свободу, раб.)

…Я веду к тому, что на Донбассе надорвалась и рухнула привычная картина мира.

Во главе событий донецких (а также крымских, харьковских, луганских) стояли именно что представители «среднего класса». Одни из них дошли до победы, другие были выбиты на первых же порах, третьи сдались, четвёртые погибли, пятые эмигрировали – но всё это в данном разговоре уже не так важно.

Представители «среднего класса» выступили зачинщиками и застрельщиками антимайдана и начавшегося затем прямого военного противостояния.

Но ведь они сделали то, чего «средний класс» не должен делать никогда!

Зачем «среднему классу» антимайданная, антизападная, антибуржуазная революция? Да ещё и за какой-то там «русский мир»? Германия живёт лучше, чем Россия. Франция живёт привлекательней, чем весь этот хвалёный «русский мир». США живёт богаче, чем русские нищеброды.

Никакой нормальный человек не будет ставить деньги на заведомо проигрышную фишку.

Кто видел этот «русский мир»? Разве его можно сравнить с Австралией, айфоном, айвой?..

Яценко внимательно выслушивает меня, всегда до конца и не перебивая – хотя, скорее всего, он уже знает, что собирается ответить.

Отлично представляю, как он отвечал в своих университетах: выдержанно и всегда твёрдо зная, к чему ведёт. Так Яценко, наверное, и связь проводил между Донецком и Славянском, с тем же невозмутимым лицом.

– Майданная революция, по-моему, – революция иждивенцев, – говорит Яценко без всякого полемического задора, ровным голосом, как само собой разумеющееся. – Фундаментальной позиции, которую готовы были изложить их спикеры, – я не знаю. Пусть кто-нибудь из них обосновал бы какие-то реальные позиции, с которыми мы идём в Европу. Кроме того, что «мы будем жить хорошо в Европе», – больше ничего.

Едва ли есть кто-то из киевского круга, кто прочитал «Соглашение об ассоциации». Я уверен, что ни Мустафа Найем, ни вся эта мразь типа Антона Геращенко – никто из них не читал «Соглашения…». Продали красивую картинку, мечту. Когда российских журналистов пускали на Майдан, они у селюков спрашивали: а вы знаете, что там написано? А они в ответ: да вы – Кремль во плоти, вы – кремлёвская пропаганда.

Говорят, что бизнес в какой-то степени поддерживал Майдан. За год я объехал всю Украину. Люди говорили мне, что при Кучме было хорошо – был бизнес. А сейчас, говорили мне, тяжело и плохо. Спрашиваю: чем они занимались при Кучме. Ну, металлоломом. Металлоломом! И так каждый второй.

– Пилили там что-то… – задумчиво говорю я.

– Это люди иждивения, которые вышли на Майдан с мыслью, что Европа им что-то даст, – повторяет Яценко. – Многие из них ездят в Польшу и не понимают, что Польша – это большой обман. Организованная территория, где 20 % украинцев работает по определённой экономической модели: но это не значит, что Украине сделают такую же модель. Это всего лишь долгоиграющая европейская политика – пожирание. Кроме дешёвой рабсилы и ресурсов, им здесь больше ничего не нужно.

– А ты думал про то, почему почти все твои сверстники на Украине и в России рассуждают иначе? Отчего они наши с тобой оппоненты? Что с ними произошло?

– Стиралось понятие своего государства, – отвечает Яценко. – Люди как бы теряли внутренний суверенитет. Внедрялось мнение, что мы должны жить там, где хорошо, вместо того, чтобы формировать позицию, что мы должны сделать так, чтобы здесь было жить хорошо.

В четырнадцать лет, учась в Англии, я выходил на Оксфорд-стрит, смотрел, как там круто, как на красный свет останавливается кортеж королевы. Или в восемь утра я с какой-то экскурсией нахожусь в Кембридже: общественный туалет – и там опрятные бомжи чистят зубы… Но потом я изучал экономику и понял, что Англия – это такая большая присоска ко всем экономикам. И они могут себе позволить 30 % населения держать на содержании за счёт экономического террора. Мысль о том, что все страны могут вот так вот жить – самообман. Нужно самим.