Иван Куренков - Генерал медицинской службы Страница 15

Сегодня профессора интересовало, как протекает у подопытных кожная форма сибирской язвы, возбудители которой попали в их организм вместе с осколками.

Блюменталь и Гейман сразу обратили внимание на раненого с забинтованной грудью. Только что доставленный с полигона, он был очень бледен, а когда с него начали сдирать бинты, побледнел еще больше. Пульс на его восковидной руке едва прощупывался.

— Прикажете в операционную, господин профессор? — спросил Геймана молодой хирург. — Подопытному необходима срочная операция.

— В крематорий! — бросил Гейман. И строгим голосом добавил: — Вы, очевидно, забыли, коллега, что эта партия подопытных должна показать, как быстро развивается симптоматика сибирской язвы. В частности, сибиреязвенный карбункул. А вы, кажется, намерены возиться с подопытными, лечить их, отвлекаться от основной работы? Займитесь легкоранеными! А этого в крематорий, сейчас же!

Блюменталь одобрительно кивнул:

«Профессор Гейман прав. В конце концов, здесь не благотворительная больница, а экспериментальная клиника…» Подумав так, он не мог не вспомнить слова рейхсфюрера СС Гиммлера, произнесенные им как-то на собрании высокопоставленных нацистов: «…Лишь один принцип должен, безусловно, существовать для нас: честными, порядочными, верными мы обязаны быть по отношению к представителям нашей собственной расы и ни к кому другому. Живут ли другие народы в довольстве, или они подыхают с голоду, интересует меня лишь постольку, поскольку они нужны нам как рабы для нашей культуры; в ином смысле это меня не интересует».

В данном случае, — подумал Блюменталь, — мы точно придерживаемся этой формулы. Смотрим, как развиваются симптомы сибирской язвы, а затем пускаем зараженных в расход…

…Вернувшись в Берлин, Геринг встретился с Гитлером.

— Мой фюрер, скоро мы обрушим на врага всю мощь бактериологического оружия! — начал доклад рейхсмаршал, но осекся, заметив сдвинувшиеся брови Гитлера.

— Когда именно? Когда? — нетерпеливо крикнул Гитлер.

Уклоняясь от точного ответа, Геринг начал подробный рассказ обо всем, что увидел в институте.

Гитлер отчужденно смотрел на рейхсмаршала, не находя в его докладе того, чего он так ждал, — определенности. Для восстановления сильно пошатнувшегося положения на Восточном фронте фюреру срочно требовалось оружие массового поражения. Но физики затягивали изготовление атомной бомбы, а бактериологи тянули с новыми возбудителями…

— Удары! Массированные удары сверхмощными бомбами при взаимодействии с бактериологическим оружием — вот что мне сейчас нужно!

— Мой фюрер, я понимаю…

— Так действуйте! Торопите ученых, рейхсмаршал. Ведь я наделил вас всеми полномочиями. Действуйте.

— Слушаюсь, мой фюрер!

Пока происходил этот разговор, по другую сторону фронта советские военные врачи, обнаружив причину вспышки лихорадки Ку, перевели всех больных из наспех сколоченных бараков в утепленные госпитальные палатки. Территория бывшего концентрационного лагеря была очищена от мусора, бараки снесены.

Никто из зараженных уже не терял сознания. Снижалась, приближаясь к норме, температура. С каждым днем ослабевали головные боли. Кое-кто начал выходить на воздух.

Стояли темные осенние ночи. Вокруг было тихо, только время от времени, далеко за Лиманом, слышались орудийные гулы. Линия фронта уходила на юг.

План операции «Б»

Блюменталь и Гейман курили в просторном помещении конторы Полесского лесничества.

Стоял март 1944 года. Нависшие на ветвях деревьев комья снега таяли. Следы, оттиснутые сапогами солдат, темнели и наливались водой.

Обстановка на этом участке фронта была крайне тяжелой, и профессорам было не до ранних запахов весны.

Суховатое лицо Блюменталя было озабочено. Еще бы!..

Они прибыли в Белоруссию по приказанию рейхсмаршала Геринга. Пора применить бактериологическое оружие, хотя бы локально. Пусть не чума и не туляремия, но и сыпной тиф может создать эпидемический котел, задержав наступление русских на какое-то время!

Настоящие же чумные атаки с воздуха, по замыслу рейхсарцтефюрера, можно будет начать после этой проверки!

Блюменталь наклонился над картой и некоторое время молча изучал квадрат, расположенный близ переднего края немецкой обороны, — огромное болото.

— Так вот, коллега, — сказал он наконец, подняв голову. — Меньше всего нужно надеяться на то, что наши войска в этом месте удержат свои позиции. Так сказал мне командующий армией генерал-полковник барон фон Штрипке. Следовательно, именно здесь мы применим бактериологические средства и вызовем в рядах противника эпидемию сыпного тифа. Причем, сыпной тиф напустим на людей не через естественные пути передачи — через вшей, а со специальных самолетов. Будем распылять сухую или жидкую рецептуру — риккетсиозную. Ваши экспериментальные данные, профессор, — взглянул он на Геймана, — показали, что можно применить воздушным путем и возбудителей риккетсиозных заболеваний. Вот и применим риккетсии Провачека — возбудителя сыпного тифа.

— Сразу в войсках противника? — с недоумением спросил Гейман.

— Нет, зачем же. Это не даст эффекта. Насколько мне известно, в советских войсках нет вшивости. Для этой цели будет создан мощный концентрационный лагерь, в который в короткий срок сгонят тысяч тридцать местного населения — стариков, нетрудоспособных женщин, детей. Лагерь будет на болоте. Распылим с самолетов возбудителей сыпного тифа, а недели через две созревшая эпидемия перекинется на наступающие соединения 1-го Белорусского фронта. Русские войска неизбежно войдут в контакт с заключенными. Вы представляете, что получится? У согнанных в холодное болото людей, не имеющих мыла, чистого белья, горячей воды, вшивость разовьется в таком количестве, что захлестнет всех вступивших с ними в контакт. В середине марта войска нашей армии отойдут из района Озаричи на запад, на заранее подготовленные рубежи, а солдаты и офицеры наступающих частей Рокоссовского качнут падать, как листья осенью!

— Ясно, — кивнул Гейман. — Но я бы внес поправку к вашему плану, господин рейхсарцтефюрер.

— Какую же? — Блюменталь вскинул на Геймана глаза. — Слушаю.

— Из чисто тактических соображений хорошо бы создать не один лагерь, а, скажем, три. Первый вот здесь, на болоте, у поселка Дерть, — Гейман указал кончиком карандаша точку на карте. — Второй — в двух километрах северо-западнее местечка Озаричи. Третий на болоте, в двух километрах западнее деревни Подосинники. Тогда образуется более мощный эпидемический котел!

— Существенно! — одобрительно посмотрел на своего заместителя Блюменталь и добавил: — Надо как можно быстрее согласовать план предстоящей операции в главном штабе вермахта.

— Разумеется, — кивнул Гейман. — Эта оригинальная операция, назовем ее операция «Б» — в вашу честь, — несомненно, будет одобрена вермахтом.

— Благодарю, — поклонился Блюменталь. Он предпочел умолчать о том, что мысль о проведении акции принадлежала не ему, Блюменталю, а самому рейхсфюреру СС Гиммлеру. Но… к чему об этом распространяться?..

— Да, вот что, — Блюменталь потер пальцами висок. — Надо будет дать Гансу Штаркеру шифровку, пусть попросит Вершинина, чтобы и на этот раз он взял его на эпидемию. То, что генерал Вершинин будет тут, я не сомневаюсь. Представляю, какой информацией порадует нас доктор Штаркер на этот раз. Прямо сегодня, коллега, мы отправимся в Берлин на доклад. Самолет нас ждет.

Однако перед отлетом Гейман вдруг утратил приподнятое настроение.

«Что его тревожит?» — подумал Блюменталь, наблюдая за толстяком.

Словно угадав его мысли, Гейман сказал:

— Я опасаюсь, не сядем ли мы и с этой операцией в лужу? Кто знает, может быть, русские так же быстро ликвидируют эпидемический котел, как ликвидировали вспышку лихорадки Ку в прошлом году?!

— Во-первых, упаси бог напоминать об этом Герингу. Во-вторых, если генералу Вершинину молниеносно удалось поставить диагноз лихорадки Ку, то здесь им придется повозиться! Погасить эпидемию сыпного тифа, возникшую в концентрационном лагере, где сосредоточено тридцать тысяч человек, не так-то легко. Тут все будет наверняка! Мы поможем фюреру, а главное — проведем генеральную репетицию перед большой бактериологической войной.

— Дай-то бог! — облегченно вздохнул профессор Гейман.

Когда рейхсмаршал Геринг выслушал план операции «Б», уточненный на местности, он встал из-за массивного, под стать хозяину, стола и тяжело шагнул к карте, висевшей на стене кабинета.

Операция «Б» казалась рейхсмаршалу убедительной. Она действительно могла остановить советские войска на срок, необходимый для перегруппировки немецких войск в районе Полесья.