Алексей Волынец - Окопная правда чеченской войны Страница 16

Штаб «Шамана» развернут на вершине горы, господствующей над местностью. Внизу — кишлак — его взяли три дня назад стремительным броском. Не ждали «духи» такой скорости от «Шамана». Откатываясь с перестрелками, они рассчитывали, что армейцы остановятся передохнуть, перегруппироваться. Ведь сколько уже пройдено. Коммуникации растянуты. Пополнений нет. Но генерал решил иначе. И буквально на плечах чеченцев ворвался на эту высоту. «Чехи» только-только окопы начали рыть, когда моторизированные группы сбили их с высот. Этот бросок был полной неожиданностью. И «духи» побежали, бросая в панике технику, вооружение, амуницию. Армейцы захватили крупный узел связи, склады с боеприпасами и амуницией.

Сейчас генерал управлял боем. Что-то чертил на карте. Размышлял. Наконец, подозвал комбригов.

— «Духи» закрепились вот здесь и здесь, указывает он точки на карте. — На обратных скатах вот той высотки у них минометы. С этой вершины они простреливают аул. Виктор Васильевич, — обращается он к одному из командиров, — силами штурмовой группы и разведчиков надо сбить их с этой высоты и закрепиться там. Оттуда и кишлак как на ладони, и минометы «духов» с обратных скатов собьете. Готовьте людей. В одиннадцать нанесут удар «Ураганы» — вот сюда и сюда. С одиннадцати тридцати до часу будет работать авиация. А потом уже ваша очередь…

После постановки задач вершина пустеет, и генерал садится на раскладной стульчик и надолго замирает, наблюдая за полем боя под ним.

Вздрогнула гора от грохота разрывов «Ураганов». Салютом расцвели в небе гроздья тепловых ловушек, отстрелянных штурмовиками. Ахнули разрывы бомб. Вся огромная военная система группировки пришла в движение согласно воле своего командующего.

— Сюда даже генерал Ермолов не дошел, — говорит вдруг генерал.

И в этих словах его то ли скрытая гордость от того, что он, русский генерал, доделывает сегодня то, что не успел, не мог полтора века назад другой русский генерал. А может быть, горечь от того, что спустя полтора века русскому солдату вновь приходится с оружием в руках усмирять эти горы, поливать их своею кровью. Кто знает…

…Штурмовая группа готовилась к выходу. Кто-то торопливо доковыривал ножом тушенку из банки, кто-то набивал пулеметную ленту. Кто-то дремал, положив голову на бронежилет. Молодые ребята. Пулеметчик в «бандане» — рокерской косынке. Снайпер — в перчатках с обрезанными пальцами. Гранатометчик светлый в очках, с наушниками плеера в ушах. Если бы не оружие, не амуниция, не эти горы — то один в один — молодежная «тусовка» где-нибудь в Москве или Ярославле. Но здесь война и мальчишки готовились к ней. Это штурмовая группа бригады. Те, кому приходится идти первыми, взламывать духовскую оборону, драться насмерть. Мальчишки? Бойцы!

— Подъем! Строиться! — буднично говорит командир. Сам он не намного старше своих солдат. Без знаков различия, так же увешенный оружием, он почти не отличим среди них, но слово его, чувствуется, здесь ценят. Группа скоро выстраивается в две шеренги.

— Шмотки не брать — их тылы заберут. Старшина проследит, — поясняет командир. Все «мухи» — на себя. Наверху дополучим «шмелей» и выдвигаемся к высоте 437.0, оттуда по гребню пойдем вон на ту высоту, — командир указывает шомполом на один из пологих хребтов внизу.

— Задача — взять высоту и закрепиться.

— Все ясно?

— Понятно, командир, — нестройно отзывается «братва».

— Тогда — по коням! Нале-во! Шагом марш!

И строй неторопливо зашагал к БМП, стоящим неподалеку. Рассаживались быстро, привычно. И через минуту боевые машины уже были похожими на какие-то средневековые пиратские челны. Разномастные сидения от автомобилей, подушки, бронежилеты, стволы, ящики с боеприпасами, тубусы одноразовых гранатометов. Все вроде бы вперемешку, в беспорядке, а на самом деле все на месте, все под рукой, все по-боевому…

На башне одной из БМП колонка от магнитофона.

Взревели движки. Лязгнули гусеницы. Командиру протянули руку и он легко вскочил на броню, сел на заботливо подсунутую ковровую подушку. Надел танковый шлем, прижал ларингофоны к горлу.

— Вперед!

Качнулись на месте и тут же рванулись, как пришпоренные лошади-БМП. А из колонки динамика донеслось, тая в воздухе:

Комбат, батяня! Батяня, комбат!Ты сердце не прятал за спины ребят!..

Национальный вопрос в «Лимонии»

«Лимонка» № 202 август 2002 г.

Во время первой Чеченской войны экономика плодородного и богатого ресурсами Севера Казахстана практически полностью принадлежала чеченцам и ингушам (это один народ, на самом деле). Их здесь жило и живёт столько же, что и в Чечне с Ингушетией, и они в начале девяностых взяли под свой контроль почти всё, что приносило хоть какой-нибудь доход. Элеваторы, мясокомбинаты, торговлю. Миллионы тон одного только зерна проходили через их руки.

Не трудно догадаться, куда шли вырученные деньги. Причём, доходило до смешного, зерно у чеченцев часто покупали именно российские военные на нужды Армии и исключительно за наличные доллары. Утром купят пару эшелонов, а к вечеру — баксы уже едут в Чечню, на войну, или на них вербуют добровольцев, благо недостатка в таковых не было, даже казахи записывались. Надо ли говорить, на чьей стороне в войне была вся 250 или 300 тысячная чеченская диаспора в Казахстане. Почти у каждой семьи до войны был дом и на Кавказе. Почти в каждой семье кого-то из родственников убили или ранили. Раненные боевики лечились в местных санаториях. А эмиссары Дудаева, а потом Басаева и Масхадова каждую неделю увозили с собой полные чемоданы денег, собранных как пожертвования. В каждом доме было оружие, и молодые чеченцы почти открыто говорили, что скоро у них и здесь будет своя армия, и будет поход на север. Собрать тысяч пять головорезов, и направить их куда-нибудь в сторону Челябинска не было проблемой.

Казахские власти всё это поощряли, вся Алма-Ата была увешана огромными плакатами в поддержку Чечни, хотя чеченцы, надо сказать, никогда казахов и за людей-то не считали. Зато до предела накалились отношения между т. н. «русскоговорящими», которых тогда в Казахстане было больше 8 миллионов, и новой, крайне националистической правящей верхушкой казахского государства. Новая идеология официально называла «русских» (а это адресовалось и, собственно, русским, и хохлам, и даже татарам) потомками оккупантов, и автоматически относила их к гражданам второго сорта. Их методично вытесняли с государственной службы, давили в бизнесе, и настоящая война была развёрнута в отношении общественных организаций, в особенности казачьих. Казак — вечный враг казаха, — главный лозунг середины 90-х. Самих же казахов власти убеждали в том, что они не меньше чем потомки Чингисхана, Атиллы, и даже индоариев (!!!), и тогда же началось массовое переселение совершенно диких этнических казахов из Монголии в населённые преимущественно русскими северные области, им оказывались невероятные почести и помощь.

Алма-атинские «демографы» выдвинули тезис о необходимости нарушить существующее этническое равновесие, 8 миллионов славян к семи миллионам казахов. Предлагалось за 5 лет избавиться от 3–4 миллионов самых активных «русскоязычных», обеспечить, таким образом, численное превосходство титульной нации и последующее процветание. Началось повальное переименование русскоязычных названий городов, деревень и улиц. В русских школах почти прекратилось преподавание русской литературы и языка. Русскоязычные ответили массовым принятием российского гражданства. В сущности, это был самообман — чернильный штампик в советском паспорте, который ставили в российском консульстве в Алма-Ате и в некоторых славянских общественных организациях, и который, в общем-то, ничего не давал и, как потом выяснилось, не имел юридической силы. Зато имел силу политическую. Поток русских беженцев из Казахстана был тогда еще не высок, и получилось, что Север РК наполовину заселён российскими гражданами. Местные казачьи вожди тогда зачастили в Москву, их там охотно принимали, и, возвращаясь, они говорили о возможной поддержке «в случае чего». Это «В случае чего» было разговорами о вооружённом выходе нескольких северных и восточных областей из состава Казахского государства. Из Омска и Оренбурга доходили слухи, что тамошние атаманы концентрируют на границы крупные отряды вооружённых казаков и публично обещают взять штурмом Алма-Ату через неделю, если каша всё-таки заварится. И, якобы, их всецело поддерживает Армия.

Иногда даже из Кремля в сторону Назарбаева раздавались пьяные, не страшные, но всё-таки рыки Ельцина. Примерно в тоже время казахи начали переброску Чимкентской десантной дивизии и других частей в Петропавловск и Усть-Каменогорск, на северную и восточную границу с Россией. Правда, на бытовом уровне и славяне, и казахи сохраняли вполне дружеские взаимоотношения. Но в какой-то момент стало многим понятно, что Казахстан стоит на пороге масштабной межэтнической гражданской войны, которая грозит взорвать всю Центральную Азию. Всё это усугубилось невероятным энергетическим кризисом, который, буквально, погрузил Республику в холод и мрак.