Василий Агафонов - Неман! Неман! Я — Дунай! Страница 16

А пока наш ВПУ помещался в лагерных палатках. В одной из них, где развернули телефонную станцию, пришлось жить и мне. В палатках круглосуточно топились печурки, но работать стало невозможно — коченели руки. Утром на ВПУ приехал Шаповал, и я пригласил его в свою палатку «погреться».

— Проходи, Родион Ильич, раздевайся, грейся, небось промерз в дороге-то…

Шаповал взялся было за крючки полушубка, но вовремя спохватился.

— Палатка-то у вас прогорела… Холодина… Как только вы тут живете?

— Живем плохо, а вот что будем делать дальше?..

— Да, — сочувственно произнес Шаповал, — здесь нужно что-то придумать. Подождите, товарищ подполковник, я сейчас.

Через несколько минут он вернулся вместе со старшиной Тимашевым.

— Палатку-то как прожгли, — сразу заметил хозяйственный Тимашев. — А печку здесь топить бесполезно… Но ничего… Мы вам, товарищ подполковник, такой дворец смастерим, все завидовать будут. Прямо на озере поставим. Благо бревна еще остались.

— Хорошая мысль. Только уж если делать, то побыстрей. А то возьмем Старую Руссу, и не придется пожить во дворце…

Домик нам соорудили действительно быстро, а вот со Старой Руссой получилась осечка. Завязались ожесточенные бои. Неумолчно гремели орудия, деловито стучали пулеметы, гулкие взрывы взметали в вышину бурые фонтаны перемешанного с землей снега. Город заволокло дымом. Но как только наши лыжники поднимались на штурм, подступы к Старой Руссе озарялись долгими дрожащими вспышками, с шуршанием шлепались мины, засыпая наступавших смертельными осколками. Лыжники, прижатые к земле, закапывались в снег, а потом, когда стихал вражеский огонь, возвращались на исходные позиции, таща на волокушах раненых и убитых товарищей.

Немцы сопротивлялись ожесточенно. И не только под Старой Руссой. Отдельные населенные пункты по нескольку раз переходили из рук в руки. Связистам приходилось не только быстро прокладывать линии, но порой еще поспешнее снимать их. Кабель ценился на вес золота, и связисты считали бесчестьем оставить врагу хотя бы несколько метров.

НП артиллеристов в одном из сел находился в овине. Пехотные подразделения получили приказ отойти на новый рубеж. Командир батареи, взяв разведчиков, также отошел на новый НП. Красноармейцы Судкицын, Маршавин и Смирнов решили снять телефонную линию.

Смотав кабель, Судницын побежал к саням, где его должны были ожидать товарищи. В это время послышался шум мотора. Из-за домов выполз немецкий танк, и тут же глухо ударила танковая пушка. Когда рассеялся дым и танк, развернувшись, пополз обратно, Судницын бросился к саням. Смирнов был мертв. Маршазина рядом не оказалось. Вдали появились фашистские автоматчики. Судницын юркнул в ближайший двор. Его заметили и обезоружили. В это время из-за поворота, прихрамывая, вышел подгоняемый гитлеровцем Маршавин. Связистов втолкнули в холодный сарай, стащили валенки и полушубки, ударами прикладов свалили на пол.

Не прошло и нескольких минут, как снова загрохотали взрывы. Стены сарая качнулись, сверху посыпалась густая пыль. Засветились широкие щели. Судницын увидел, что по селу в панике бегут немцы. Часовой исчез. Тогда он рванул одну из досок и выполз во двор. Никого. Только мечется ошалевшая от страха лошадь. Поймал лошадь, запряг в сани, вытащил раненого товарища и огородами двинулся в сторону, откуда неслись орудийные раскаты.

Связисты встретили пехотинцев, шедших штурмовать село. Сдав Маршавина санитарам, Судницын быстро раздобыл валенки и винтовку и побежал догонять цепи атакующих.

В ночном коротком бою наши выбили противника из села. Но к рассвету оборвалась проводная связь между подразделениями, занявшими село, и командным пунктом 26-й стрелковой дивизии. На линию вышел связист Негреев. А примерно через час послышалась отдаленная перестрелка. В помощь Негрееву выслали взвод автоматчиков. Бойцы нашли связиста уже мертвым. К ноге его была привязана катушка с кабелем, рядом лежали расстрелянные автоматные диски. Негреев, видимо, быстро нашел порыв, срастил концы кабеля и, разматывая катушку, пополз проверять линию дальше. Тут-то по нему и открыли огонь, Негреев привязал катушку к ноге и вступил в перестрелку. Метров тридцать отважный связист продолжал ползти, стреляя по врагу. Этот отрезок его пути был усеян гильзами. Негреев успел устранить неисправность, но вражеская пуля сразила его.

В результате ожесточенных боев соединения нашей армии понесли значительные потери, а взять Старую Руссу так и не удалось.

С прибытием свежих частей началась подготовка к новому наступлению. Предстояли ночные действия отрядов по захвату города. Руководство ими осуществлял генерал Шлемин с КП 84-й стрелковой дивизии, который находился в лесу, километрах в четырех от Старой Руссы.

Бойцы вновь прибывшей к нам 735-й кабельно-шестовой роты еще не участвовали в боях, и меня очень беспокоило, справятся ли они с задачей, особенно в ночных условиях. Решил побывать у них.

С опушки леса, где собрались командиры-связисты, видны развалины притаившейся Старой Руссы. Город молчит, его окутывают хмурые сумерки. Я, как завороженный, гляжу на изломанный контур города, постепенно исчезающий в вечернем мареве, вслушиваюсь в тревожную тишину. Сегодня ночью, когда небо прострочат первые трассирующие дорожки, когда огненные сполохи разрывов высветят все вокруг, а снежная равнина накроется разноцветными куполами ракет, туда устремятся наши лыжные батальоны. Навстречу им вспыхнут далекие мерцающие огоньки. И таким беззащитным станет любой, кто окажется на этой, такой спокойной сейчас равнине…

Ставлю задачи командирам, указываю направления ночных действий, советую, как лучше вести прокладку кабельных линий вслед за наступающими отрядами. Потом иду к бойцам. Всматриваюсь в возбужденные предстоящим боем лица. Для них это будет первый бой. А для некоторых, быть может, и последний.

В подчеркнуто громких разговорах, в молниеносной реакции на каждую шутку, в торопливом смехе угадывается скрытая тревога. Что ж, так людям легче побороть волнение, преодолеть предчувствие возможной беды, сохранить душевные силы.

Прошу построить взвод. И моментально наступает тишина. Строй замирает в ожидании.

— Товарищи! Сегодня ночью вы пойдете в свой первый бой. Будет трудно, не скрою. Пришел наш час встретиться лицом к лицу с врагом. Желаю удачи, друзья!

Больше я говорить не стал. По лицам бойцов понял: они свой долг выполнят.

Наступление началось в ту же ночь. Бой не стихал целый день. Одному из батальонов удалось ворваться на окраину города, но его не смогли поддержать, а гитлеровцы располагали достаточными резервами. На других участках фронта соединения нашей армии вели не менее кровопролитные бои.

3-му батальону 937-го стрелкового полка 254-й стрелковой дивизии, завершавшей окружение 290-й пехотной дивизии немцев, была поставлена задача захватить в тылу противника станцию Беглово, перерезать железную дорогу на участке Старая Русса — Лычково и соединиться с нашим 929-м стрелковым полком.

Батальон на лыжах пересек линию фронта и лесами скрытно приблизился к Беглово с северо-востока. Но здесь лыжников обнаружили и атаковали немцы. Батальон отошел и, совершив скоростной маневр, вышел к станции с юго-востока. Комбат лейтенант Ткаченко решил сразу атаковать, и атака завершилась успешно. Батальон захватил Беглово и удерживал его более двух недель.

Все это время экипаж батальонной радиостанции под командой старшего сержанта Алексея Жданова поддерживал непрерывную связь со штабом полка и дивизии, хотя радистам не раз приходилось участвовать в отражении вражеских контратак.

В одной из таких стычек осколком мины была повреждена упаковка питания и перебит кабель, соединявший ее с приемо-передатчиком. Немцы наседали, а батальон остался без связи. Жданов слышал, что стрельба с нашей стороны становится все реже. Вбежал командир батальона:

— Жданов! Передайте командиру дивизии, кончаются боеприпасы. Больше двух контратак не отобьем… Передавайте быстрей!

— Товарищ лейтенант, повреждена радиостанция.

— Сейчас все зависит от тебя, Алексей, судьба всех ребят…

Уже кончились патроны, собранные у раненых и убитых, оставались только гранаты… И тут из-за леса вынырнул наш ночной бомбардировщик По-2. Летчик по-дружески покачал крыльями и сбросил ящики с патронами. Старший сержант Жданов сумел исправить радиостанцию и вовремя сообщить в штаб дивизии о бедственном положении батальона.

Батальон лейтенанта Ткаченко удержал Беглово до подхода главных сил полка. Радиостанция работала безотказно.

За образцовое выполнение задания старший сержант Алексей Жданов был награжден орденом Красного Знамени.

В тяжелых условиях приходилось работать связистам телеграфно-строительных рот. В сильный мороз, проваливаясь по грудь в глубокий снег, часто под артиллерийским огнем и бомбежками противника, они самоотверженно выполняли труднейшие задачи. Используя подручный материал, связисты только за январь построили более 200 километров постоянных линий и подвесили около 70 проводо-километров по существующим. Это позволило на протяжении всей зимы поддерживать проводную связь по постоянным линиям со всеми стрелковыми соединениями. Теперь уже Родиону Ильичу Шаповалу не нужно было подсказывать, где можно раздобыть бревна или другой материал. Он сам мог научить этому кого угодно. Старшина Тимашев стал за это время лучшим командиром телеграфно-строительного взвода, и Шаповал не раз говорил, что старшина свободно потянет роту. Я ходатайствовал перед командованием армии о присвоении Александру Алексеевичу Тимашеву звания «младший лейтенант».