Георгий Жуков - Один "МИГ" из тысячи Страница 16

Месяц, целый месяц провоевал 55-й истребительный полк, не трогаясь со своего полевого аэродрома! Наши войска, сражавшиеся в Бессарабии, долго держали фронт, изматывая гитлеровцев; и только тогда, когда с севера над ними стала нависать несметная туча немецких танков, прорвавшихся от Ровно на Новоград-Волынский, Житомир и дальше на Белую Церковь и Умань, им был дан приказ начать отход на восток.

Двадцатого июля, за день до смены аэродрома, в полк прибыли семнадцать молоденьких сержантов, только что окончивших Качинскую авиационную школу. Они ходили по полю в новеньких, еще топорщившихся гимнастерках, и озорные мальчишеские глаза их горели любопытством.

Ветераны полка иронически улыбались, поглядывая на сержантов, державшихся обособленной стайкой. Покрышкин, сам сравнительно недавно окончивший ту же школу, был настроен снисходительно и с интересом присматривался к ним.

Как-то, возвращаясь с ужина, он натолкнулся на сержантов, усевшихся возле барака на бревнах. Яркие звезды дрожали в небе, сильнее пахли цветы на забытой клумбе. Сержанты покуривали, зажав папироски в кулак, чтобы не были видны огоньки. Один из них, долговязый и нескладный, что-то с увлечением декламировал. Время от времени раздавались веселые взрывы смеха.

Саша прислушался. Сержант читал какую-то длинную, не очень складную юмористическую поэму о приключениях зверей, бежавших из зоопарка:

Мишка молвил здесь с укором:«Жизнь паршивая актерам:В нос кольцо тебе воткнут,А по ребрам ходит кнут!» —«Это что! Не то бывает...Например, слоны таскаютБревна в Индии. В лесах!Тяжела работа, страх!..»

Покрышкин улыбнулся. Было что-то детское, ученическое в невинной забаве сержантов, тем более трогательной, что в эти самые часы теперь совсем близко шла жаркая кровавая борьба, и в Семеновке отчетливо слышалась стрельба. Снаряды рвались уже недалеко отсюда. Подойдя поближе, Саша спросил, когда сержант кончил читать стихи:

—  Кто написал?

Сержант вскочил и ответил, немного замявшись:

—  Доморощенное, товарищ старший лейтенант.

Его приятели зашумели:

—  Это он, он сам сочинил! Андрей Труд!

—  Труд? Хорошая фамилия. Самая подходящая для летчика. Если будете трудиться над подготовкой к полетам так же, как над стихами, дело будет...

Саша давно приметил этого долговязого парня, похожего на складной перочинный ножик. Он целый день толкался возле летчиков, жадно слушал рассказы о воздушных боях, встревал с наивными вопросами. Лицо у него было открытое, с большими серыми глазами, на губах блуждала хитрая улыбка, словно он только что напроказил и хочет вывернуться из беды.

Сержанты засмеялись. Саша спросил вдруг Труда:

— Ну, как вас там, в Каче, с пляжа гоняли?

Тот испуганно встрепенулся:

—  А вы откуда знаете?

—  А как же! Это ведь исстари ведется. Мы, думаешь, не любили купаться? Возьмешь книги — и под обрыв. А там часовые. Верно?

—  Точно, — сказал с облегчением Труд.

—  Ну, вот... А на чем вы летали?

—  На «И-16».

—  Стреляли? Воздушные бои вели?

—  Немного.

Покрышкин усмехнулся:

—  Ну, братцы, вам еще придется подучиться, прежде чем воевать!

Сержанты запротестовали, доказывая, что они готовы к бою, что, во всяком случае, бить по наземным целям, штурмовать умеют отлично и что в случае чего каждый из них готов на все.

—  Это командир полка решит. Но я бы вас пока что к полю боя и не подпускал, — уже серьезно сказал Покрышкин. — Вот овладеете новой материальной частью, научитесь стрелять, драться, тогда вы — люди. А сейчас что? На один зуб «мессершмитту»!

Саша нарочно поддразнивал сержантов. Ему нравилась горячность молодых летчиков, их стремление как можно скорее начать драться с немцами. Но он понимал, что сержантов рано еще вводить в бой: им нужна была серьезная учеба. Понимал это и командир полка. И как ни сложна была обстановка, как ни нужны были люди, майор Иванов решил отвести пополнение на тыловой аэродром и там начать его боевую подготовку. Начальником группы он назначил своего заместителя капитана Жизневского, того самого, который в мирное время так безжалостно журил Покрышкина.

Жизневский, видно, понял теперь, что был неправ, когда пресекал любую попытку летчика нарушить букву устава, внести что-то свое, новое в тактику воздушного боя и рассматривал такие попытки чуть ли не как хулиганство. Но ему трудно было переломить себя, и он остался все тем же сухим педантом. Летчики недолюбливали его за придирчивость к мелочам. Но, может быть, для молодого пополнения нужен был именно такой придирчивый и жесткий наставник? Сержантам следовало сразу же показать силу воинской дисциплины, и командир, раздумывая и взвешивая все «за» и «против», окончательно утвердился в своем решении.

Сержанты перелетели на тыловой аэродром в Осиповку 21 июля. В тот же день немцы заняли Бельцы, и летчики 55-го полка получили задание штурмовать ту самую площадку, на которой еще совсем недавно дежурил с эскадрильей Покрышкин, а теперь расположились, как у себя дома, гитлеровцы. Было очень больно сознавать, что вот приходится бить по своему собственному аэродрому, где каждая землянка и каждый уголок стали родными. И летчики шли в атаку со страстью, со злобой, не щадя себя. Удар девяти «МИГов» был настолько ошеломляющим, что противник не успел ему ничего противопоставить. Бомбами и пулеметным огнем были уничтожены четыре «юнкерса-88» и восемь «мессершмиттов-109», стоявших на аэродроме.

Через день истребители повторили налет на аэродром в Бельцах. На этот раз гитлеровцы оказали ожесточенное сопротивление. Все же девятка «МИГов» сумела совершить три штурмовые атаки и уничтожить еще девять вражеских машин. Но и она понесла тяжелые потери: погиб Анатолий Соколов, учитель и друг Покрышкина, погибли Степан Назаров и Алексей Овсянников — храбрые летчики, смелые люди.

С каждым днем напряжение борьбы нарастало. 9-я армия, прикрывавшая правый фланг фронта, вела кровопролитные бои, преграждая путь фашистской группировке, продвигавшейся от Каменец-Подольска к Кодыме и важной узловой станции Слободка. Немцы наступали на Котовск и угрожали тылам наших войск, отходивших с боями из Бессарабии за Днестр. Части 9-й армии решительно контратаковали. Искусный маневр, быстрые фланговые марши, четкое взаимодействие, стальное упорство наших бойцов сорвали замысел гитлеровского командования. Тогда фашисты, стремясь любой ценой выйти на коммуникации наших войск, ввели в бой 16-ю танковую дивизию. Разгорелись ожесточенные танковые бои.

55-й истребительный полк в числе других авиачастей был переброшен на полевой аэродром для поддержки наших войск, оборонявшихся у Кодымы. Покрышкин вместе с другими летчиками штурмовал колонны наступающей вражеской мотопехоты. 25 июля девятка «МИГов» настигла у станции Слободка и сожгла много гигантских слоноподобных семитонных грузовиков с боеприпасами. И сразу же вражеская артиллерия резко ослабила огонь. Как сообщили потом пленные, она на протяжении трех дней оставалась без снарядов. Там же под Слободкой и Кодымой летчики сбили пять артиллерийских корректировщиков «хейншель-126», чем также помогли нашей пехоте: ослепленная фашистская артиллерия не могла вести прицельный огонь.

Отчаянным сопротивлением частей 9-й армии гитлеровские войска были остановлены, и угроза окружения наших армий, еще находившихся в Бессарабии, была снята. Но положение на Южном фронте продолжало оставаться очень напряженным. Войска отходили за Днестр, и часть самолетов 55-го полка, переброшенная в Осиповку, прикрывала переправы у Дубоссар и в Рыбнице.

Предприимчивый капитан Масленников, приторочив к мотоциклу походную радиостанцию, разъезжал вдоль Днестра, поддерживая связь с аэродромом. Когда гитлеровцы появлялись в воздухе, он вызывал по радио дежурное звено, и истребители набрасывались на фашистских бомбардировщиков. Такое оперативное использование радиосвязи тогда было новинкой. Другу Покрышкина Селиверстову, вызванному Масленниковым, удалось настигнуть под Рыбницей и вогнать в Днестр «юнкерс-88». Такие удачи бодрили летчиков. За этот месяц они накопили немалый опыт.

Горечь неудач, воспоминания о погибших и раненых друзьях, стремление отомстить за них сливались в один обжигающий сплав, и люди воевали с каким-то исступлением, пренебрегая жизнью. Неистовые, не укладывающиеся ни в какие уставные рамки действия советских летчиков пугали фашистов сильнее, чем самая грозная боевая техника...

В один из этих трудных дней над селом Фрунзовка, расположенном близ Осиповки, где стоял полк, шесть «мессершмиттов» настигли командира полка. Он маневрировал с артистическим блеском. Еще в мирное время Иванов славился как один из выдающихся мастеров высшего пилотажа. Но немцев было шестеро.