Станислав Олейник - Правоверный Страница 16

Фил стоял на своем: он корреспондент еженедельника «Все о Востоке», что доказывают представленные им документы. Он делал свою работу, которая не противоречит законам Сирии. У него, к несчастью, сломался лентопротяжный механизм фотоаппарата. Платок попал в щель случайно. Случайно, вместе с ним он вытащил из щели с платком и осколок мрамора.

Так продолжалось двое суток. Фил, наблюдая поведение сотрудников сирийской службы безопасности, начал замечать, что в его «деле» происходит что-то непонятное. К нему обращение стало лучше, да и допросы практически прекратились.

На третьи сутки его вывели из камеры, и ничего не объясняя препроводили в комнату задержанных. Там передали сотруднику консульского отдела посольства США в Сирии., которого сопровождал хорошо знакомый представитель американского туристического агентства в Дамаске, никто иной, как Сантини. Сотруднику консульства сирийцы передали и фотоаппарат Фила и кассету с пленкой.

Дежурный офицер попросил представителя консульского отдела США расписаться в соответствующем документе и, и обратившись к Филу, объявил, что тот свободен, и попросил извинение за досадное недоразумение.

Посольство США, куда проследовала машина, располагалось в новом районе Дамаска, который раскинулся в северном направлении сразу от самых стен Старого Города. Улицы, по которым вел машину Сантини, были пустынны. Они ехали как раз в тот период, когда с 14 до 17 часов, деловая активность в городе замирает, и возобновляется лишь с наступлением вечерней прохлады.

Мягкий толчок, и машина замирает. Фил открыл глаза и посмотрел в форточку. В просвете густой зелени деревьев, увидел высокую белую стену. Точно посередине темнел прямоугольный провал двери. Это был вход в консульский отдел посольства.

Как только приблизились, дверь бесшумно отворилась. Морской пехотинец, посторонившись, отдал всем честь.

Небольшой ухоженный дворик и снова дверь, теперь уже в помещение для посетителей. Сопровождавшие провели Фила в комнату, в которую, почти сразу, но только из другой двери, прошел невысокого роста, среднего возраста мужчина. Аккуратно расчесанные редкие светлые волосы, безнадежно пытались прикрыть ярко сверкающую лысину.

Бросив беглый взгляд на небритого, с отрешенным видом сидевшего за журнальным столиком Филиппа, он широко улыбнулся, и весело поздоровавшись, представился:

— Второй секретарь посольства Стоун.

В ответ Фил лишь устало качнул головой.

Стоун подошел к урчащему в углу холодильнику, достал банку апельсинового сока и поставил ее на столик перед Филом.

Дождавшись, когда тот утолит жажду, он сел напротив, и предложил подробно изложить все, что с ним происходило за период пребывания в Дамаске, вплоть до его ареста около дворца аль-Азема.

Рассказ Фила длился около двух часов. Все это время Стоун внимательно слушал, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. О Джулии, и проведенном с ней времени, вопросов не задавал.

Филу не хотелось думать, что его ждет в связи с провалом операции, но непонятное приподнятое настроение Стоуна, его будто привязанная к губам улыбка, не давали ему покоя.

Что ж, Фил, — наконец подал голос Стоун, — ты сделал все правильно. Претензий к тебе никаких нет.

Услышав эти слова, Филипп резко выпрямился на стуле, и ошарашено обвел всех присутствующих ничего не понимающим взглядом. Все смотрели на него и дружелюбно улыбались.

— Все нормально, парень, — похлопал его по плечу подошедший Стоун.

— Мы все время наблюдали за тобой, и пришли к заключению, что никто другой не проделал бы все так, как ты. Благодаря именно тебе, изъятие контейнера из тайника, прошло очень удачно.

Фил обалдело уставился на Стоуна. Он абсолютно ничего не понимал. Не могло же ему присниться, что злополучный кусок мрамора, офицер службы безопасности Сирии, будучи уверенным что это контейнер, прямо при нем превратил в пыль. Правда, то, что считал контейнером и он, Фил, на деле оказалось самым обыкновенным камнем.

— Так о каком же тогда удачно извлеченном контейнере идет речь? — мучительно соображал он, удивленно смотря на Стоуна.

— Ну хорошо, — засмеялся тот, видя в каком дурацком состоянии находится Фил, — я расскажу все по порядку.

— Тебя использовали, как прикрытие основной операции. Ты был тем самым «негодным объектом», на который были отвлечены основные силы спецслужб Сирии. Ну, а если говорить простым языком, тебя мы просто «подставили». «Засветка» твоя началась сразу, как только ты прибыл в отель. Встретивший тебя в номере Сантини, давно известен сирийской контрразведке, как сотрудник ЦРУ, работающий под прикрытием турагенства. А если сотрудник ЦРУ встречается с прибывшим, да еще и в его номере, и мимикой предупреждает, что тот может быть оборудован «техникой», значит мистер Джексон персона на которую нужно обратить пристальное внимание. А дальше все шло так, как было спланировано. Сирийцы «клюнули» на живца. За тобой было брошено все: и «наружка», и слуховой контроль, и даже видеонаблюдение в твоем номере…

Увидев, что Фил от последней фразы слегка поежился, Стоун улыбнулся.

— Переживать не стоит. Ничего не поделаешь, сирийские парни невольно посмотрели то, что им запрещено Кораном, и переглянувшись с Сантини, громко захохотал.

Успокоившись он поднялся с кресла, подошел к стоящему в углу веерному японскому вентилятору, и включил его. Бесшумно набрав обороты вентилятор моментально сбил у Стоуна тщательно прилизанную прядь, обнажая огромную загорелую лысину.

— Ну хорошо, — продолжил он, снова выключая вентилятор, — я хотел бы показать нашему молодому коллеге, что мы специально дали понять сирийским спецслужбам, что в Дамаск прибыл агент для проведения целевой акции. Какой? Они и поставили перед собой задачу выяснить это. И было бы наивно, Фил, — улыбнулся он тому, — рассчитывать на естественность твоих действий, знай ты обо всем заранее.

Фил молча переваривал услышанное.

— Ну, а теперь, — снова улыбнулся оно, бросая лукавый взгляд на Фила, — пришло время познакомить тебя с основным исполнителем операции…

Заросший трехдневной щетиной квадратный подбородок Фила опустился. Он непроизвольно поднялся со стула и, не веря своим глазам, изумленно уставился на выходящую из служебного помещения консульского отдела, смущенно улыбающуюся… Джулию…

…Фил беседовал со своим «крестным» Джеком Коллином. За прошедшие три года, что они не виделись, тот почти не изменился, если конечно не считать пару-тройку появившихся на его лице глубоких морщин. Беседа проходила в одном из служебных кабинетов регионального представительства ЦРУ в Пешаваре.

Коллин вводил Фила в круг его новых обязанностей, как представителя неправительственной организации «Дом Свободы», обосновавшейся в Пакистане, как только стали появляться в этой стране первые советские военнопленные.

В беседе принимал участие и формальный руководитель Филиппа, — старший советник представительства, — Стивен Адамс.

Основная обязанность, которая на него возлагалась, — это работа с поступающими в Пакистан, советскими пленными солдатами.

Но, опять же это было «прикрытие». Главная же работа, это решение определенных вопросов на территории Афганистана…

И вот, один из этих вопросов, как довели до него Коллин с Адамсом, и предстояло ему «решить» буквально через три дня…

Они собрались за чаем в отеле «Гринз», что расположен в Пакистанском городе Пешаваре. Они, — это корреспондент газеты «Аризона рипаблик» Чарльз Торнтон, а также Джад Йенсен и Джон Моугэн, — значащиеся по документам медиками (персонажи и фамилии подлинные), и приданный группе в качестве переводчика, представитель «Дома Свободы», — Филипп Джексон.

Группе предстояло нелегально перейти афганскую границу, отыскать в глухой горной местности опорные пункты моджахедов, и передать тем кое-какое медицинское оборудование. На развернутой на столе топографической карте, рассматривали наиболее вероятные маршруты перехода границы. Конечно же этот просмотр им ничего не давал. Вся надежда была на проводника, которого, как назло, им еще не представили.

С первого дня нахождения в этой группе, Фил был удивлен, как ему показалось, их чрезмерной осторожностью. «Медики», как он про себя окрестил этих американцев, в присутствии посторонних, в том числе и его, говорили всегда завуалировано, а иногда просто, вместо живого разговора, обменивались записками. Позднее, уже будучи в пути, Фил понял, что этот «режим секретности», был далеко не случаен…

Особую осторожность, как обратил внимание Фил, проявлял старший группы Джад Йенсен. Отхлебывая маленькими глоточками круто заваренный зеленый чай, он, царапая пятерней начинающий зарастать пегой щетиной подбородок, всегда брюзжал: