Александр Скоков - На всех была одна судьба Страница 16

Памятью о двух рубежах полковника медицинской службы в отставке стали медали «За оборону Ленинграда» и «За оборону Заполярья». Лето 1943 года, нескончаемый заполярный день, грохот боя за ближней сопкой, носилки с ранеными. А на душе – ожидание пускай и не скорой еще Победы, ожидание будущей мирной жизни – неоглядной, бескрайней. Именно такой и стала она, какой виделась тогда курсанту-военмедовцу в заполярном Красном Ущелье…

60 лет рядом с Семёном Евсеевичем верный друг Лидия Самсоновна, старшина медицинской службы блокадного госпиталя на Садовой, а потом, после войны, всю трудовую жизнь – школьный учитель, педагог по призванию.

Любовь к делу жизни они сумели передать детям – преподает в школе сын, Евсей Семёнович. Дочь, Светлана Семёновна, выбрала профессию отца.

Диплом об окончании академии Гурвич получил в 1945-м, в год возвращения Победителей. Остались в прошлом бои под Лугой, блокадный Ленинград, зимняя Ладога, забитый госпиталями Киров, фронт в Заполярье…

Долог был путь в актовый зал академии, где молодым офицерам торжественно вручали дипломы военных врачей. Годом двух побед стал для него 1945-й, открывший начало мирной жизни.

ГОСПИТАЛЬ НА САДОВОЙ

Мимо этого белоколонного здания в глубине двора, известного ленинградцам как бывший Воронцовский дворец, и школьницей, и студенткой Лида пробегала не раз, не предполагая, что блокадной морозной ночью, в тулупе, с винтовкой, под артиллерийским обстрелом, будет стоять здесь, у проходной «на часах», обессиленная от голода и холода…

В тот воскресный июньский день, последний день мирной жизни, семья Разумовских была в сборе. Самсон Львович, главный инженер крупномасштабного проекта строительства новой канализации города-гиганта, в рабочие дни не имевший свободной минуты; Татьяна Максимовна, всегда переполненная домашними заботами, мудро, вдумчиво относившаяся к воспитанию детей; старшая сестра Мира, недавно получившая диплом педагога; младший брат, школьник Лёва, и она, Лида, третьекурсница филфака Университета – все они дорожили воскресными днями «большого сбора». Каждое воскресенье было маленьким семейным праздником, когда Татьяна Максимовна с утра хлопотала на кухне…

Речь Молотова слушали в комнате стоя. Самсон Львович тут же заторопился на работу, за ним – Мира и Лида. Старшая сестра, конечно, в свою школу, куда уже спешили преподаватели и старшеклассники, Лида – в университет. В комитете комсомола толпились в основном девушки, ребята отправились в райвоенкоматы по месту приписки. Первое задание девушкам – разносить по адресам мобилизационные повестки. Многие призывники, не дожидаясь повесток, ушли сами, других заставали в сборах. Мужчины постарше хмурились, предчувствуя беду, молодежь рвалась «в бой» – вот уж они всыплют, как следует, а матери плакали – их сердце предчувствовало горе. Мальчишки, совсем мальчишки, в глазах гордость – идут защищать родной город, страну, оделись в праздничное, лучшее…

В понедельник Лида на всякий случай заглянула в аудиторию. Профессор оказался на месте – в ее зачетке появилась пятерка по западноевропейской литературе. Последние экзамены курса. А во дворе Университета студенты и преподаватели уже роют щели. Кучи земли, битого кирпича нелепо смотрелись среди старинных зданий. Какие налеты, бомбежки, кто пустит немецкие самолеты сюда, в глубокий тыл!

Но судя по тому, что формировалось народное ополчение, в которое записывались и студенты, и профессора, обстановка на фронте непростая. Последний экзамен за 3 курс (современный русский язык) Лида сдала 30 июня, и на другой день вместе с сотнями сверстников отправилась на оборонные работы. Машины мчались в сторону Красного Села. Девичьи голоса задорно выводили знакомые песни: «Если завтра война», «Любимый город может спать спокойно»…

На краю огромного поля девушки (парней в колонне совсем нет) получают первое военное задание – рыть противотанковые рвы. Задание вызывает недоумение: откуда возьмутся под Ленинградом вражеские танки, не провокатор ли этот немолодой прихрамывающий мужчина с рупором?

Работы ведутся день и ночь, ров углубляется, все труднее выбираться с носилками наверх, где высыпается земля. Условия жизни полевые: спят бригады в летних сараях, воды не хватает, некоторые пьют из болотца, начинаются болезни… И все же не верится, что война нагрянет сюда, на эти цветущие летние поля. Рано утром по крыше сарая, где спят девушки, неожиданно застучал град.

Непонятный гул, рев… Лида выглянула наружу – вражеские самолеты проносились надо рвами и сараями, поливая из пулеметов. Некоторые девушки поначалу приняли самолеты за свои, размахивая косынками, выскочили на бруствер. В то утро Лида впервые увидела убитых – первые жертвы войны. И здесь, в тесном кольце подруг, она впервые почувствовала великую силу человеческого единства, которое ничто на свете не может сломить – ни бомбы, ни танки, ни снаряды…

Самолеты поливали не только свинцом – сверху сыпались тысячи листовок. «Русские женщины! Переходите на нашу сторону. Обещаем вам жирную еду, хорошую одежду и здоровых мужчин». Можно вынести тяготы изнурительного труда, одолеть страх во время налетов, но как унять боль от обиды, унижения? Их, будущих педагогов, филологов, призванных открывать детям красоту мира в великих творениях человеческого духа, считают стадом животных. Листовки рвали, смахивали слезы – и крепла уверенность, что никогда, никогда зло не будет торжествовать на земле.

После оборонных работ под Красным Селом возводили укрепления в районе станции Толмачёво, пока не поступил приказ всем отрядом двигаться к Ленинграду. С прорывом нашей обороны немецкими танками возникла угроза окружения трудармейцев. Десятки тысяч женщин, девушек, подростков оказались в полосе боев. Возвращались перебежками, прячась во время налетов в лесу. Через три дня показались предместья Ленинграда. В тот же день Лида записалась на курсы младших медсестер.

На ускоренных курсах занятия велись по десять часов в сутки. В мирное время младших медсестер готовили полтора года, теперь в их распоряжении было чуть больше месяца. Невиданная битва уже гремела у стен города, бомбежки, артобстрелы не прекращались ни ночью, ни днем. Анатомия, латынь, хирургия, огнестрельные ранения, первая практика на челюстно-лицевом отделении госпиталя. Не подавай виду, как страшно тебе снимать повязку с изувеченного лица, – тут и пожилые бойцы, и совсем мальчишки. Надо не только побороть страх, но и показать всем своим видом, что они достойно выполнили свой долг, что раны заживут и каждый найдет свое место в жизни.

После экзаменов, со справкой о квалификации младшей медсестры, Лида отправилась на призывной пункт, который находился недалеко от их 3-й Красноармейской, в ДК им. Ногина. Конечно же, она будет проситься только на фронт, ее место там, рядом с защитниками родного города. Очередь, где записываются добровольцы, самая длинная. Военный с черной повязкой на глазу читает ее справку, задает несколько вопросов. «Давайте ваш паспорт». Маленькая серая книжечка исчезает в ящике стола. «Завтра к 9.00 явиться в эвакогоспиталь на Садовой. Садовая, 26, напротив Гостиного двора».

Город стал фронтом. Каждая улица, каждый проспект стали рубежом, и на одном из этих рубежей предстояло сражаться и ей, младшей медсестре Разумовской.

Так буднично напутствовал новую группу младших медицинских работников начальник медчасти военврач Данович. Они, девушки, ожидали высоких слов, вроде тех, что звучали на митингах, по радио, – о грозной опасности над Родиной, о долге каждого гражданина…

Получив на вещевом складе обмундирование, сапоги 43-го размера, постельное белье, взвалив на спину ватный матрас, Лида пересекла двор госпиталя, поднялась на четвертый этаж и еще выше, по винтовой лестнице. Помещение, отведенное под казарму, заставлено топчанами, есть свободные. Вот один, подальше от двери, у окна, рядом с батареей отопления. (Эта ледяная батарея зимой добавит мучений от холода – будет студить спину.) Кто мог знать тогда, осенью, что скоро не будет ни света, ни воды, ни тепла, что в казарме будет гулять ледяной ветер, и после смены никак не согреться под тонким суконным одеялом и шинелькой, даже если натянешь на себя сверху свободный матрас! «Вы пришли сюда работать!» Первое задание – вымыть марши лестницы, с четвертого этажа до выхода. Первое дежурство на отделении – одиннадцатом, хирургическом. Первая операция с ампутацией, когда от скрежета пилы по кости живого тела, кажется, вот-вот рухнешь на пол. Можно ли к этому привыкнуть?

Дежурства на отделении, дежурства на крыше госпиталя во время налета, сбрасывание «зажигалок», эвакуация раненых в бомбоубежище по тревоге… Перенести больного с койки на носилки (у которого все туловище заковано в гипсовый корсет), спуститься, пересечь двор, поставить носилки в подвале бомбоубежища. И снова наверх, за очередным – за каждой парой медсестер закреплены свои больные. После отбоя – все в обратном порядке.