Йост Метцлер - История подлодки «U-69». «Смеющаяся корова» Страница 17

Глава 17

ТАИНСТВЕННЫЕ ПАНАМЫ

Тем временем штабом в Керневале велась большая предварительная работа. Я продолжал ежедневно получать по нескольку страниц секретных документов, раскрывающих все детали операции. Экипажу «U-69» было поручено задание заминировать бухты Такоради и Лагос. Топливом для похода субмарину должны были обеспечить суда снабжения немецкого ВМФ в Атлантике. Более того, в этих докладах была вся известная информация о минных полях и оборонительных возможностях военно-морских баз противника. По достижении определенной широты экипажу «U-69» придется сохранять радиомолчание и действовать полностью самостоятельно.

Об одном параграфе приказа нужно обязательно упомянуть особо, потому что позже выяснилось, что он исключительно важен. Именно из-за него у меня возникли серьезные трудности, включая очень утомительные и непривычные для всех нас дипломатические действия. В приказе говорилось, что нейтральное судно нельзя атаковать. Так как в этом районе нейтральные суда не сообщали о своем путешествии немецкому правительству, каждый корабль нужно было опознавать отдельно. Нейтральные суда не должны были иметь вооружения и обязаны плыть ночью с полностью включенными навигационными огнями, следя за тем, чтобы их флаг был хорошо освещен. В дополнение к этому название страны, откуда идет корабль, должно было быть освещено с обеих сторон корпуса. В подозрительных случаях могла возникнуть необходимость проверить, на самом ли деле судно нейтрально. Так как немецкие государственные деятели всеми силами старались избежать конфликтов с США, я получил приказ ни в каких обстоятельствах не останавливать американские корабли.

Команда должна была узнать о цели нашего плавания лишь после того, как лодка выйдет в море. Снабжение лодки боеприпасами также происходило в строгом секрете. Мы должны были выйти в море через четыре дня. В конце концов корабельная команда узнала, что наша миссия очень важна. Тщательная подготовка велась в сильном волнении. В этот раз наши друзья из 69-го артиллерийского полка ничем помочь не могли. В открытках, полученных от них, говорилось, что батальон был переведен на передовую.

Экипаж был здорово удивлен, когда в дополнение к восьми торпедам на борт подняли шестнадцать мин. Прошел слух, что мы должны заминировать какую-то английскую бухту, но, когда за два дня до выхода я приказал помощнику купить панаму для каждого члена экипажа, таинственность возросла. У подводников конечно же было мало времени, чтобы слоняться вокруг, обсуждая свои предположения. Погрузка запасов прошла гораздо тяжелее, чем раньше. Множество личных вещей экипажа и ненужные предметы перенесли на берег. Все ящики и углы, где моряки хранили пишущие принадлежности, книги и рисунки, были реквизированы для провизии и боеприпасов. За койками и переборками, в трюме, между торпедными аппаратами и за дизелями были разложены банки, коробки, канистры и ящики. Кок орлиным взором следил за этими сокровищами. В центральном посту за перископом и между манометрами висели изумительные сосиски и несколько вестфальских окороков. Не осталось ни одного места, где что-нибудь не хранилось. Даже карманы моряков был забиты сигаретами и шоколадом, которые были выданы на берегу.

В день нашего выхода в море 5 мая 1941 года небо было голубым, дул легкий теплый бриз, видимость была хорошая, а море — спокойным. Во время прошлых походов экипажу «U-69» всего этого очень не хватало.

Проводить лодку собралось много народу, все ждали, пока команда произведет последнюю проверку исправности машин и механизмов на борту. Затем последовал обмен прощальными рукопожатиями. Почтальон принес последнюю почту. Письма, посылки, газеты были подняты вверх по трапу. Моряки поспешно писали записки, чтобы, пользуясь случаем, отправить любимым девушкам домой.

Знакомый свисток, и снова команда выстроилась на верхней палубе. Швартовные концы были отданы. Вместо голубого форменного военно-морского головного убора на всех были белые панамы. В них люди выглядели очень живописно. Все попрощались, и прозвучал новый боевой клич «La Vache qui Rit!». В воздухе замелькали платки, смех слышался на причале и на борту. Жизнерадостная корова на боевой рубке присоединилась к смеющимся.

Солнце опустилось за горизонт. Сопровождавший нас корабль эскорта ушел обратно в порт. «U-69» еще долго шла первоначальным курсом, а затем повернула на юг. «Смеющаяся корова» направлялась в теплые страны. Начался самый длинный и опасный боевой поход 500-тонной немецкой подводной лодки.

Глава 18

С «ДЯДЕЙ ЭДУАРДОМ» НА ЭКВАТОР

Каждый раз, когда «U-69» проходила Бискайский залив, в первый день всегда объявлялась воздушная тревога. Британские самолеты-разведчики постоянно патрулировали над заливом. Вопреки ожиданиям, бог погоды остался добрым по отношению к лодке. Казалось, что ухмыляющаяся на боевой рубке корова наконец-то привела его в хорошее расположение духа. Попутный ветер, легкие волны, прекрасная видимость и чудесный солнечный свет… Если бы не было войны, люди бы подумали, что они находятся в круизе. Если не считать появления британских патрульных самолетов «сандерленд», вынуждавших лодку срочно нырять, ничего важного на протяжении следующих нескольких дней не произошло.

Людям было позволено подниматься на палубу и загорать. А мы с офицерами разрабатывали планы проникновения в африканские гавани. Сотни раз мы изучали скучные секретные приказы, заглядывали в морские карты и лоции и совершенствовали наши знания о приливах и отливах у западноафриканского побережья.

Кожаные куртки уже давно были спрятаны, за куртками последовали по очереди другие предметы туалета, и в конце концов единственными признаками цивилизации остались голубые матросские джинсы. Жаль, что команда должна была находиться в постоянной готовности к погружению, хотя нигде не было видно даже клочка дыма. «Лорды» были бы только рады устроиться на палубе и поиграть в скат. С другой стороны, все громкоговорители, как на роскошном лайнере, громко трубили веселую музыку. Не слишком занятые радисты крутили из своей рубки одну граммофонную пластинку за другой: марши, танцевальные мелодии, популярные песни и разнообразные попурри. Главное, музыка должна быть громкой и подавляющей. Все наслаждались тем фактом, что лодка может спокойно плыть дни напролет, а не удирать от очередного вражеского корабля. После каждой четвертой записи, разумеется, звучала всеобщая любимица, уже слегка поцарапанная, но не утратившая своей популярности. Мужские голоса продолжали выводить нелепые слова: «Der Onkel Eduard aus Bentschen, der ist der beste aller Menschen».

Co времен нашего первого боевого похода «Дядя Эдуард» в любой ситуации, удачной и не очень, убеждал корабельную команду, что он самый лучший парень в мире. Он даже пережил трудный второй боевой поход и долгие атаки глубинными бомбами. Стояла ли лодка у пристани или преследовала врага, шла ли она по поверхности воды или лежала на дне моря, он продолжал исполнять свой припев. Со времен первого удачного попадания торпеды он исполнял свою песню, когда команда кричала «Попали!». Никто не мог припомнить, откуда появилась эта запись. Ее пронзительные тона были такой же неотъемлемой часть лодки, как и постоянное гудение дизелей. Но сейчас в эту чудесную погоду он играл нон-стоп, и в конце концов это уже показалось отдельным членам команды явным перебором. Если в течение часа из громкоговорителей звучало что-то другое, кто-то обязательно спрашивал, не заболел ли хороший старый дядя Эдуард. Но тут же всегда находился кто-то другой, посылавший эту запись ко всем чертям, не стесняясь в выражениях.

Весь экипаж утром вставал под «Дядю Эдуарда» и под него же вечером ложился. Люди вспоминали его, когда не слышали, и проклинали, когда он снова звучал. Дядя Эдуард обладал одним несомненным достоинством — никому не мог ответить. К тому же он был нерушим. Предусмотрительный второй офицер запасся тремя комплектами пластинок, сделанных в морском отделе пропаганды.

Таким образом, дядя стал четырехкратным. А тем временем наше путешествие продолжалось, становясь, по мере приближения к экватору, все более приятным и солнечным. Абсолютно ничего не происходило. Светило теплое, яркое солнце, в небе не было ни облачка… Воцарилась просто-таки волшебная идиллия… Экипаж «U-69» это вполне устраивало. По возможности никто в мире не должен был узнать о нашем походе.

Но через несколько дней волшебство растаяло. Первое время люди были довольны и счастливы — противника не видно, можно вволю побездельничать, позволить жаркому солнцу опалять их спины, но когда это продолжается слишком долго, становится очевидно: такая жизнь все-таки слишком скучна и монотонна. Моряки вскоре почувствовали, что бесконечные дни ничегонеделания гораздо хуже, чем дни тяжелой работы.