Михаил Водопьянов - Киреевы Страница 17

От крепких дядюшкиных объятий маленький Степан сморщился, собираясь зареветь, но раздумал и улыбнулся.

— Признал! — удовлетворенно заявил Виктор. Наташа утащила брата в столовую.

Сергей Александрович тоже выразил удовольствие по случаю приезда шурина.

«Хороший он», — подумала Наташа о муже и улыбнулась ему глазами.

Вначале она немного боялась неуместной шутки или резкости со стороны Виктора, но скоро убедилась, что тревога ее напрасна. Он держался с чувством собственного достоинства, без мальчишеского зазнайства. Правда, в его тоне, когда он говорил с Глинским, не было родственной теплоты. Но Наташа и не предъявляла к нему таких непомерных требований.

Сергей Александрович, видя, как радуется Наташа приезду брата, начал уговаривать Виктора погостить у них подольше.

— С большим удовольствием, друзья, побуду у вас дня два, — ответил Виктор, — и на обратном пути заскочу на денек. Но больше не могу. У меня всего месяц отпуска. Надо спешить в Москву, маму не хочется обижать.

— Я как раз вчера получила от мамы письмо, — сказала Наташа. — О нас с тобой, Витя, она беспокоится, словно о маленьких. И об отце тоже беспокоится: он сейчас дома мало бывает, все время в полетах.

— Отец, наверно, испытывает свой «К-1», — высказал предположение Виктор. — Я в последнем мамином письме прочел между строк, что самолет отца благополучно прошел заводские испытания.

— Отстал от жизни, Виктор, — шутливо заметил Сергей Александрович. — Я еще несколько дней тому назад слышал, какие замечательные отзывы дают специалисты о самолете Николая Николаевича. Вот моторы Родченко, с которыми испытывается этот самолет, к сожалению, неважные. Родченко до сих пор не смог исправить даже тех дефектов, которые были обнаружены при первом испытании. Ничего у него с этими моторами не получится…

— А я уверен, что получится! — резко оборвал Сергея Александровича Виктор.

Наташа ничего не успела сказать. Виктор вежливо извинился за вспышку и уже совсем другим тоном спросил сестру:

— А как твои дела, Наташа?

— Работаю в заводской поликлинике. Врачи у нас хорошие, опытные. Но от подруг своих я все же отстаю. Валентина Борейко учится в аспирантуре, Лена Стекольникова недавно вышла замуж за врача из той районной больницы, где мы практику проходили. Она вместе с ним едет работать в Арктику. Там у нее будет совсем самостоятельная работа, не то что у меня.

— Ты что же отказалась от прежних надежд?

— Нет, не отказалась, Витя. Я все же понемножку занимаюсь, готовлюсь сдать экзамен в аспирантуру. Вот только много времени у меня «он» отнимает, — Наташа кивнула головой в сторону детской.

— Не огорчайся, дорогая, — сказал Сергей Александрович, — . у тебя еще все впереди. Подрастет немного Степа, и ты сможешь отдавать гораздо больше времени своей любимой медицине.

— Ты всегда меня успокаиваешь, Сергей. Ну, что из того, что у меня работа, ребенок… А другие как же? Есть такие, что и работают, и детей воспитывают, и учатся, а условия у них значительно хуже, чем у меня. Избаловалась я. Вот и сейчас, — у меня отпуск, и я бездельничаю.

— Ты в отпуске? — встрепенулся Виктор. — Знаешь что, сестренка: поедем в Москву. Племянника с собой возьмем. Пора ему приучаться к путешествиям.

Наташа даже привскочила, лицо ее засияло от радостного оживления.

— Это было бы замечательно! Ведь ни мама, ни папа еще не видели Степика. А я смогу соединить приятное с полезным — познакомлюсь в Ленинской библиотеке с медицинскими новинками. Папа заставит меня заниматься. Я в этом уверена. Сережа, ты не будешь возражать? — Наташа с беспокойством перевела взгляд на мужа.

— Конечно, поезжай, дорогая! Командир Красной Армии сумеет позаботиться о беззащитной женщине с ребенком, — Глинский пытался шутить, но голос его звучал невесело.

Наташе стало жаль его. Однако мысль, что она увидит всех дорогих ее сердцу, уже овладела ею.

После ухода Глинского Наташа и Виктор вышли на террасу. Был еще ранний час, но зной уже давал себя чувствовать.

— Может быть, отдохнешь с дороги, Витя? — спросила Наташа.

— О каком это отдыхе разговор? — возразил юноша. — Поболтаем с тобой, а потом пойду по городу проверять, «где старая дружба не ржавеет».

— И к Тасе заглянешь? — лукаво осведомилась Наташа.

— Обязательно. Всех своих бывших одноклассниц и одноклассников навещу, — невозмутимо ответил Виктор.

— Всех… это правильно, — продолжала поддразнивать Наташа. — А вот к Тасе я тебе идти не советую.

— Почему?

— Тасина мать разрешает ей принимать только солидных женихов, а молокососов, как ты, приказано гнать без промедления.

— Бедняжка! — вздохнул Виктор. — И бывают же на свете такие мамаши! И как только Тася терпит? Знаешь, Наташа, когда я учился в восьмом классе, мы, мальчишки, решили отколотить Тасину мать. Невтерпеж нам было смотреть, как Тася каждый день с заплаканными глазами в школу приходит.

— Отколотили? — спросила Наташа.

— Не пришлось! Один не выдержал, проболтался Тасе. А она, знаешь, что сделала? С каждого из нас поодиночке честное слово взяла, что не будем. Разве можно ей отказать, когда она о чем-нибудь просит? Признаться, я до сих пор жалею, что наш заговор не удался.

— Я и не знала, какой ты свирепый! — засмеялась Наташа. И уже серьезно добавила: — Жаль Тасю, она очень хорошая и очень несчастная.

С разрешения сестры Виктор нарвал для Таси целую охапку белых левкоев и ушел, насвистывая марш. Грустное настроение, навеянное разговором о незадачливой Тасиной жизни, уже прошло. Виктор был молод, здоров, и ему было несвойственно долго предаваться невеселым мыслям.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Наташа и Виктор шли полем к реке. Радостно, буйно цвела земля. До самого горизонта раскинулись богатые хлеба. Солнечные лучи скользили по колосящейся пшенице, по бело-розовым квадратам гречихи, освещали густые серо-зеленые метелки овса. Гордо тянули к небу свои золотые головки подсолнухи.

— До чего же хорошо здесь! — сказала Наташа.

— Когда я вижу вокруг такую красоту, мне особенно обидно вспоминать грустное лицо, тоскующие глаза человека, которому не дают радоваться, — откликнулся Виктор.

— Ты все о Тасе?

— Да, о Тасе, трудно ей живется с такой матерью.

— А как Дарья Васильевна тебя приняла? — осторожно спросила Наташа.

— Сначала — в штыки, — признался Виктор. — Оказывается, она, к сожалению, хорошо помнит меня, самого озорного и к тому же резкого на язык сверстника ее дочери. Однако я не растерялся и любезно заявил ей: «Поверьте, Дарья Васильевна, мне, лейтенанту, очень стыдно за свои школьные выходки. Не казните, а милуйте. Мал, глуп был…»

— И что же?

— Конечно, неприступная крепость сдалась, я причислен к «сонму женихов» и приглашен на вечерний чай.

Наташа весело смеялась:

— Поздравляю! Ты действительно неплохой актер. Недаром на школьных спектаклях тебе поручали главные роли.

— Предположим, ты права, — невесело сказал Виктор, — но в данном случае я предпочел бы не играть никаких ролей. Ты уж не обижайся. Я после прогулки-опять к Тасе пойду.

Вернувшись домой, Наташа нашла в столовой письмо с заграничным штемпелем.

— Я на видном месте оставила, чтобы не забыть сразу отдать вам, — сказала Наташе няня.

— Спасибо! — поблагодарила Наташа, поспешно вскрывая конверт. Каждый раз, читая письмо отца, Наташа снова переживала и щемящую грусть, и радость, и еще какое-то ей самой неясное чувство. Она много думала об отце, которого еще ни разу не видела, ждала встречи с ним, и ей было немного страшно. Что он ждет от нее, своей единственной дочери? Какой новой тончайшей и крепкой нитью свяжет их это, только что полученное письмо. Степан Дмитриевич писал: «Я надеюсь провести свой отпуск с тобой и Степой. Признаться, несмотря на свои седые волосы, жду встречи с вами, как нетерпеливый мальчишка. Я похож на человека, внезапно получившего огромное богатство: у меня не только дочь, но и внук. И я хочу скорее увидеть свои сокровища.

Подумать только, Наташа: я до сих пор даже не знаю точно, какие у тебя глаза, как ты улыбаешься. Разве твоя фотография может ответить мне на бесконечные вопросы?.. Я счастлив, что скоро буду с тобой…»

— Сережа! — бросилась Наташа навстречу к входившему в столовую мужу, — читай скорее.

— Я рад, Наташа, — сказал Глинский, возвращая ей письмо, — очень рад. Твой отец — самый желанный гость для меня.

— А не кажется тебе, Наташа, — осторожно добавил Сергей Александрович, — что лучше сейчас прервать твой отпуск и отложить его до приезда Степана Дмитриевича. Я советую пожертвовать ради отца поездкой в Москву.

Наташа растерянно посмотрела на Сергея Александровича.