Джастин Сарасен - Ведьма Сталинграда Страница 17

– Передвижной аэродром? Что это такое? – спросила Алекс у Инны.

Девушка-механик опустила борт кузова и прислонила к грузовику деревянные сходни.

– Наши самолеты могут летать лишь на ограниченное расстояние. Поэтому пилоты должны подниматься в воздух неподалеку от цели. Но ведь цели постоянно перемещаются. По мере продвижения наших войск мы подбираем места для аэродромов как можно ближе к линии фронта и подвозим туда бомбы и топливо. Потом, незадолго до полуночи, мы перебрасываем на новое место самолеты, снова их заправляем, прицепляем бомбы и наносим удар по противнику. Так нам удается расширить зону поражения.

– Логично, – Алекс сфотографировала, как Инна закатывает по сходням в грузовик бомбу весом в сто килограммов и помогает другой девушке сделать то же самое, – а разве не нужно сначала положить настил для взлета и посадки?

– Не при такой погоде. Пока сухо, У-2 может приземляться и взлетать практически где угодно, даже на улицах города.

– Итак, каков план? – с кряхтением спросила Алекс, закатывая бомбу на грузовик вместе с другой девушкой. Позади них вереница женщин катила по уложенным на землю доскам еще двадцать бомб.

– Мы подготовим самолеты перед закатом. В течение следующих семи часов будут производиться вылеты, а после все вернутся сюда, на главный аэродром. Через пару дней люди в штабе подберут нам очередную цель, и мы будем искать новое взлетное поле.

– И так без конца? – задыхаясь, спросила Алекс, затаскивая на грузовик ящик с патронными лентами для пулемета.

– Ну в общем, да. Есть, правда, дни, когда мы не летаем. Например, по вторникам к нам из тыла присылают грузовик для помывки, а также почту и продовольствие.

– Грузовик для помывки, о боже, какое счастье. – Одежда Алекс не подходила для фронта, и майор Бершанская позаботилась о том, чтобы американке выдали советскую форму. Через неделю, проведенную в грязи, Алекс ничем не отличалась от остальных девушек, и пахла так же, как они. Мысль о том, что скоро ей представится возможность помыться, придала ей сил, и Алекс, наконец, забросила коробку с боеприпасами в кузов грузовика.

По стандартам мирного времени помывка оставляла желать лучшего. В кузове грузовика установили жестяную ванну, огороженную занавеской. В стоявшем рядом котле на углях подогревалась вода, которая оказалась достаточно теплой. Алекс уже не придавала значения тому, что мыться ей пришлось с тремя другими девушками. Воду из ванной не выливали, а после каждой группы лишь добавляли из котла немного горячей воды.

Поскольку Алекс была лейтенантом и иностранным гостем, ей разрешили мыться с офицерами. Она попала во вторую группу. После них мылись летчицы и штурманы, а последними на помывку попадали механики и оружейники, которым это требовалось больше остальных.

Каждой девушке на месяц выдавался маленький кусок зернистого мыла, которого, конечно, не хватало, чтобы как следует оттереть всю грязь. Большинство девушек, включая Алекс, сначала мылись в ведрах с водой, стоявших в землянках, а потом, завернувшись в одеяло, шли к общей ванной. На купание каждой группе отводилось лишь десять минут, но эти минуты были просто волшебными.

Вылезая из воды, девушки снова набрасывали на себя одеяла, используемые вместо полотенец, и спускались с грузовика, освобождая место для следующей группы купальщиц. Обернутая настоящим полотенцем, позаимствованным из «Метрополя», Алекс с остальными девушками поспешила в землянку механиков, чтобы одеться. Летчицы тоже переодевались здесь, так было удобнее.

Алекс насухо вытерлась, надела свежее белье и не слишком чистые брюки и стала вытирать волосы. В этот момент в землянку вошла следующая группа девушек с помывки. Среди них была и Настя.

Они жили в разных местах и по разному расписанию, так что Алекс видела Настю лишь в столовой, обычно вместе с Катей. Они всегда улыбались друг другу и обменивались любезностями, но и только. И вот теперь Алекс увидела Настю, с которой стекала вода после купания.

Настя, обернутая в старое одеяло, прошла вглубь землянки, давая место остальным, и встала прямо напротив американки. Алекс слабо улыбнулась и, отвернувшись, натянула на себя рубашку. Она медленно застегивала пуговицы, стараясь не смотреть на Настю, но ей это не вполне удавалось.

Алекс и Настя молча стояли напротив друг друга, словно отгороженные от других болтавших между собой девушек. Настя спустила одеяло на талию и её синие глаза остановились на лице Алекс. Будто целую вечность – хотя на самом деле прошло лишь несколько секунд – ее взгляд прожигал Алекс насквозь, пока она демонстрировала свои молочно-белые молодые и упругие груди, словно преподнося их в дар. Что это было – девичья невинность или намеренная провокация? Узнать наверняка не представлялось возможным. Какие это были восхитительные груди! Маленькие и полные, c набухшими и торчавшими вверх розовыми сосками.

Алекс так сильно возбудилась, что выбежала из землянки, молясь лишь об одном: чтобы загар оказался достаточно плотным и скрыл, как густо она покраснела. Заметил ли кто-нибудь этот напряженный момент между ними? И было ли что-то вообще?

Минуту-другую Алекс потопталась снаружи землянки. Чем же ей заняться, пока другие девушки одеваются? Все это выглядело просто смешно. При виде Настиной груди она повела себя как четырнадцатилетний мальчишка. Разве так можно?

Вдруг Алекс услышала шаги и обернулась. Перед ней стояла полностью одетая Катя Буданова. Летчица тепло кивнула американке, провела рукой по своим коротким и влажным волосам и уселась на ящик с боеприпасами. Затем она молча достала мешочек с махоркой и кусочек бумаги из кармана гимнастерки и стала сворачивать самокрутку.

Алекс с интересом наблюдала за летчицей. Катя была одной из немногих девушек в полку, кто курил. И привычка эта ей шла.

– Хороший денек для помывки, да? – сказала Алекс, чтобы завязать разговор, и посмотрела вверх на июньское небо.

– Ага, – согласилась Катя. Она чиркнула спичкой о деревянный ящик и прикурила туго скрученную папиросу. Потянуло тяжелым дымом.

– Жалко, что уже вечером снова придется работать, и мы опять все перемажемся, – не сдавалась Алекс.

После короткой затяжки Катя сплюнула в сторону.

– Сегодня мы не летаем, – обронила она.

– Правда? – удивилась Алекс. Хорошая новость, но теперь ей придется выпытывать у этой неразговорчивой девушки причину. – И с чего бы это?

– Нам отменили сегодняшние бомбардировки. Из-за новых заданий.

– Новых заданий? Что это значит?

Сделав еще одну затяжку, Катя наконец посмотрела прямо на Алекс.

– Это значит, что часть пилотов переводят в 586-й полк истребителей.

– Часть пилотов? И кого именно? – Алекс уже сама догадалась, и у нее сжалось сердце.

– Ну, меня. Раису Беляеву, Настю Дьяченко, еще кое-кого, – Катя наклонилась вперед, упершись локтями в колени и вертя в руке папиросу.

– Вот как… – Алекс пыталась скрыть разочарование, – поздравляю. Вы ведь всегда этого хотели?

– Ну да. Приходите вечером в «Летающий хлев» и захватите свою ложку с котелком. У нас есть немного еды, и мы хотим отпраздновать.

Выбитая из колеи сначала грудью Насти, а затем известием об ее отъезде, Алекс с запинкой пробормотала, что придет.

Первое, о чем подумала Алекс, когда вошла в «Летающий хлев», что пахло в нем вовсе не так ужасно, как жаловались пилоты. В этом помещении было не так влажно, как в землянке механиков, и вентиляция была куда лучше: запах тел чувствовался меньше.

Чуть больше десятка летчиц и штурманов сидели на своих постелях или прямо на уложенных на пол досках рядом с ящиком из-под боеприпасов, который служил столом. В дальнем углу коровника, подтянув к себе колени, на своей доске-койке сидела Настя, разговаривая с одним из штурманов. Когда американка вошла, она бросила на неё взгляд, но не улыбнулась.

– О, похоже, кто-то получил посылку из дома, – Алекс дернула подбородком в сторону стоявшей на ящике корзины с картошкой, луком и мелкими зелеными яблоками.

– Да, у моей матери свой огород, – сказала широколицая девушка. «Кажется, ее зовут Клавдия», – подумала Алекс. – А еще мы выменяли у местных крестьян маринованную свеклу, квашеную краснокочанную капусту, селедку и… маринованные огурцы.

– Чувствую, все это неспроста, – заметила Алекс и уселась на свободное место на полу. После нескольких недель на скудном армейском пайке, она была зверски голодной, как и все остальные. Помимо солений, на столе лежал еще и черный хлеб – словом, это был настоящий пир. – А на что же вы все это обменяли? Надеюсь, не на одну из наших бомб.

– Жаль, что мы не можем избавиться от них таким образом, – рассмеялась Клавдия. – Нет, мы отдали им несколько пар этих дурацких мужских трусов. Мы все их дружно ненавидим, зато крестьяне всегда у нас про них спрашивают.