Владимир Германздерфер - Путь израильского наёмника Страница 18

– Солдат свяжите пленника! Мы закончили.

Я бросился к рукам арабчонка и стянул их со всей дури. Тот аж вскрикнул от неожиданности и боли.

Девчонка закурила сигарету. Села на край стола и совсем перестала быть похожа на арабку. Выдохнула дым в комнату.

– Спасибо тебе солдат, ты очень помог мне.

Но как? И я вдруг понял, что играл в её игру. Понял это и пленник.

– Мы давно охотимся за дядюшкой Али. Но только не знали где он. Мешки. В них не сахар, а селитра.

Следователь погасила сигарету в кружке с принесённым кофе и вышла. В след за ней из комнаты вышел и я. Смотрю, снимает с себя ткань и, не оборачиваясь, бросает её в мусорник. На ней осталась форма простого рядового. Вот так просто и легко манипулируя душой араба, выращенной на ненависти к солдатам Израиля, она выведала всё, что было надо. Я улыбнулся. Вышедшую из казармы девушку сразу же окружила охрана. К двери подъехал джип, и следователь с чёрными волосами уселась на кожаное кресло. Я вышел на улицу. Джип ещё не отъехал. Выдохнул, как будто скинул с себя тяжёлый груз. Положил винтовку на колено и, наконец, снял маску с лица. Через открытое окно девушка улыбнулась мне, но увидела позади меня Илию и тут же закрыла тонированное стекло. Джип по песчаной дороге умчался вдаль.

– Влад, что всё это значит?

– Ничего, Илия. Совсем ничего.

Пленного посадили в машину и увезли в тюрьму. Парень был чем-то сильно озабочен. Он молчал, поняв, как его провели. Теперь «смелый» арабчонок боялся за свою жизнь. «Язык мой – враг мой», ничего тут не поделаешь.

– Как легко решать судьбы, если умно манипулировать.

– Влад, ты чего?

– Да нечего.

Я встал со ступенек.

– Пошли, нас вечером ждёт дорога.

Вошёл в тень казармы, оставил позади себя мир раскалённого песка.

Глава 16

Приказ дан, и изменить ничего нельзя. Можно теперь только двигаться вперёд. Бежать, упасть, подняться и дальше следовать маршруту. А можно по иному, в наглую. Зарасти бородой, переодеться и потихонечку покинуть Израиль. Попасть на территорию автономии легко, вот затеряться там сложнее. Днём это делать конечно опасно, а вот перед самым рассветом самое то.

Спешим по улице, но не бежим в наглую и не болтаем на русском.

В руках ящики с яблоками, в кармане документы. Всё в порядке. Иначе нас ждёт полиция. А там допросы, избиения, так что лучше не попадаться. Да и не очень хочется, что бы нас похоронили в один день, и никто не узнал где могилка. В толпе людей всегда живут одни глаза. В них лучше не смотреть. Надо вести себя естественно и не вызывать подозрения. Всегда будь ниже остальных, опусти свой взор, будь смиренным. Огромный Илия отлично тянет на себе ящики. Повсюду люди с автоматами. Их, кажется, больше чем тех, кто продаёт на рынке. Все чего-то боятся. Они похожи на пауков в банке. Сирийцы, афганцы, палестинцы. Большие и маленькие, все приходят на рынок. Илия в старых туфлях, протёртых джинсах и замызганной футболке базарного грузчика тащит ящики вместо ослика. Я, как повелитель этого ослика, иду впереди. По закону хозяину нельзя идти сзади. Обмахиваюсь веточкой от мух и в наглую шагаю по улице, по которой ещё недавно волокли человека, убитого за пособничество Израилю. Топаем конечно не по самой дороге, а по тротуару. Здесь в центре почти нет заброшенных домов. Мимо промчалась пожарная машина, за ней скорая.

– Ухты! Цивилизация!

– Илия заткнись или за нами приедут.

Вокруг просыпается восточная жизнь. Позади мужчин покорно идут женщины с ног до головы замотанные в ткань. Судя по форме тела под паранджой, красивых среди них нет, одни старухи. Молодые парни стоят на обочине и живо обсуждают работу, предлагаемую в туннеле. Подъехал грузовик и, тщательно смотревший на нас юноша, запрыгнул в кузов. Не смотрю в глаза людям, тороплюсь впереди Илии, тянущего ящик с яблоками. Улицы не то чтобы грязные, но они как-то давят своей серостью. Мимо пронеслись старые машины вперемешку с новыми, ворованными. Слава Богу, нас никто не окрикнул. Через дорогу детская площадка. Вот перекрёсток. Ныряем в проулок и идём к дому, адрес которого нам дали. Знание арабского сейчас не спасёт, лишь на мгновение отвлечёт местного полицейского. Бог сегодня с нами. Под ногами пыль. На ногах до ужаса стёртые туфли. Торопимся вдоль стен почти одинаковых коробоподобных домов. Нам надо попасть во что бы то ни стало к стене вон того здания. Мальчишка арабчонок что-то заподозрил. Но нам повезло: мама отругала его за то, что он не пошёл на рынок работать.

– На, возьми, – сказал Илия на понятном мальчишке языке и протянул надкушенное яблоко. Разбрызгивая сок, мальчишка откусил подарок и побежал на рынок.

Между домами узенькая щель, это и есть проход. Сворачиваем ещё раз по ступенькам вверх и там достроенный вход в дом. Здесь наша позиция. Эта квартира принадлежит арестованному вчера палестинцу. Ключи в руке. Пришёл, как к себе домой. Наконец с облегчением выдохнул – добрались. Замок щёлкнул зубчиками механизма и открыл дверь. Вошли быстро, даже не оглянулись и сразу к окну. Медленный взгляд через занавеску оценивает всё вокруг. Мы обошли стороной детскую площадку. Теперь она перед нами. Напротив дом, а рядом с ним игрушечный магазин разворованный ночью. Перекрёсток, на нём кофейня. Тут нам надо прожить целый день. В жаре, на одних яблоках.

Подъехал грузовичок полуторка. Выгрузил три мешка. Два арабчонка, тонкие словно газели, схватили их и поволокли в дом. Смотрю, на повороте остановилась машина, чем-то гружёная. В момент, когда она тронулась, несколько лепёшек выпали на землю. Мальчишки схватили их и бросились бежать. Водитель выскочил вслед, но тут же понял, что может остаться без ничего. Сел обратно и со злостью хлопнул дверью. Машина уехала, оставив за собой шлейф проклятий для маленьких воришек. Улица опять пуста. Тишину нарушил ослик. Важно везёт своего хозяина на тележке со знаком «Мерседес». Глядя на это невозможно было сдержать улыбку. Хотел подозвать Илию, но передумал. Оглянулся. Пустая квартира. Мебель старая, у нас такую выбрасываю. Мне видно магнитофон на полочке, два шкафа у порога, неряшливые сандалии и посредине этого старья огромный плазменный телевизор. «Наверно ворованный», – подумал я. На стенах надписи на арабском, какие-то наклейки, ткань, брошечки, рюшечки, узелки – ну будто в гнезде у вороны. Выглядываю аккуратно в окно. Вижу, мальчишка, тот который ел наше яблоко, привёл на площадь двух бородатых мужчин с автоматами. Какая-то женщина, я так понимаю наше прикрытие, указывает в сторону машин. Наверно говорит, что мол были тут такие, но уехали. Мужчины не слушают её, слушают мальчишку. Один глянул на наш дом. Я замер. Неужели нас нашли? Нет, не нашли. Мужчины уходят. В шуме просыпающейся улицы куча детей выходят к детской площадке.

Вдруг те двое вернулись. Идут в нашу сторону и женщину ведут перед собой.

– Илия, к нам гости.

И тут над городом промчался вертолёт. Двое «наших» мужчин плюхнулись на землю. К упавшим подошли два араба помоложе и стали смеяться, задирая их самолюбие. Внимание автоматчиков было отвлечено. Все четверо начали яростно ругаться, пока из кофейни не выглянул старик. Дед, лет 60, что-то крикнул молодым, и те побежали ему помогать. Женщина юркнула между домов и растворилась. Два автоматчика вошли в кофейню. Не прошло и секунды, как они вышли оттуда с мальчишкой, который что-то им говорил. Но тут опять промчался вертолёт, и мужчины снова хлопнулись на землю. Страх перед обстрелом был больше чем вера в непобедимость. Старик осерчал и отругал двух «смелых» воинов, яростно жестикулируя руками. Бородатые исчезли из вида в поисках женщины, а мальчишка побежал между домов искать нас.

– Это может быть проблемой, Илия. Так что молчи мне тут.

Здесь жил довольно богатый человек, промышлявший оружием. Рассматриваю территорию. Отсюда из-за шторы видно всё. Через улицу стоит многоэтажный дом для бедняков. Тёмные глаза окон смотрят на нас. Но я надеюсь, наше присутствие никто не заметил. Не хочется быть казнённым по закону шариатского суда. Живот Илии принял горизонтальное положение на кровати, застеленной шёлковым пододеяльником. Она бедненькая прогнулась под весом гостя почти до пола. Самым ценным грузом в ящике была винтовка и монокль.

– Илия, помоги.

Стол из-под окна аккуратно перемещается в глубь комнаты, но не далеко. Ставлю на него стул и сажусь. В монокль видна вся улица, детская площадка, ругань двух гуляющих арабчат. Восточная кровь горячая, вот они уже дошли до драки. Я улыбнулся. Всё как в нашем детстве в песочнице. Вот так бы они себе и жили, зачем всё усложнять? Илии всё равно. Он ждёт вечера. Лежит на кровати и жрёт яблоко. Сижу, не двигаясь, на стуле типа табурет. Жду появления лица. Надеюсь, он появится сегодня. Солнце поднимается всё выше и жара постепенно наполняет дом. Кондиционера нет. Слышен нарастающий шум вертолёта. Те, кто был на площадке, как олимпийские чемпионы, бросились к многоэтажке. Рядом раздаётся плачь девочки. Он слышен даже через закрытое окно и спущенные жалюзи. Испугалась, бедняжка.