Николай Рубан - Тельняшка для киборга Страница 18

— Это все понятно, — вновь начал терять терпение полковник. — А бойца-то зачем пристрелил?! Как раненую лошадь — чтоб не мучилась?

— Это был наиболее целесообразный вариант, товарищ полковник. Разведчик мог попасть в плен и сообщить противнику сведения о нашей группе, — и ведь совершенно серьезно говорит, сопляк, даже не улыбнется…

Курсанты притихли. Эге, да этот парень и впрямь не шутит…

— Ты фигню-то не говори! — возмутился вдруг Пашка. — Чего это я им в плен стал бы сдаваться?! Я бы это… Отход ваш прикрывал, а потом бы гранатой себя подорвал вместе с ними на фиг!

— Не обижайся, Павел, но я не имел права рисковать, — отозвался Ауриньш, не повернув головы в сторону Пашки. — Тебя могли оглушить, у тебя могло отказать оружие, ты мог потерять сознание от болевого шока или потери крови и — так или иначе — была достаточно высокая вероятность захвата тебя в плен. А это создало бы большие проблемы для группы.

— Да хоть бы и захватили! Я бы не сказал ни фига! — Пашка пылал праведным гневом. — Пусть хоть как бы пытали!

— Тебя не стали бы пытать, — тихо объяснил Маргус. — Тебе просто ввели бы «сыворотку правды», это такой препарат — и ты все рассказал бы сам…

Тихо стало на поляне. Отчетливо слышен был нарастающий шум ветра в кронах сосен — весна идет, ветер-снегоед задул…

При всей своей дотошности и категоричности никакие уставы, наставления и инструкции не могут дать ответы на все вопросы. А когда дело касается таких вот моментов — так и подавно ничего полезного в них не сыщешь. Что с того, что перед засадой или налетом положено определять порядок выноса убитых и раненых? Реально — кого там, к черту, вынесешь, когда на тебя одного комендантская рота с овчарками несется? Ладно, если просто требуется объект уничтожить — тогда и геройски погибнуть можно. А если требуется документы захватить, или образцы вооружения или техники? Центру твое геройство нафиг не нужно, ему задачу выполни, а как ты при этом будешь выглядеть — неважно. Ладно, допустим, вынес ты раненого товарища каким-то чудом. Дальше что с ним делать? Хорошо, если действуешь в родной Беларуси, где под каждым кустом — свой партизан, где и лесные госпиталя имеются, и любая бабка бойца в подвале спрячет, и самолеты на Большую Землю летают. А если ты уже на территории Германии? Или — в Штатах, где в тебя любой фермер навозные вилы засадит, стоит тебе только на его ранчо появиться? Врача в группе нет, в аптеке — только перевязочный пакет, да шприц-тюбик с промедолом, чтоб хоть перед смертью кайф поймать. Таскать парня на себе пару недель, глядя, как он от газовой гангрены загибается? Да при этом еще и рот ему зажимать, чтоб стонами не выдал? Очень гуманно, чего там говорить… Вот и получается, что как ты ни крути, а этот паразит прав. Разведка — это не всегда этакая сентиментальная картинка, на которой холеный фраер в белой рубашке, да в немецком кабаке на жену с печалью смотрит…

— Еще и заминировал меня, сволочь, — вполголоса пожаловался Пашка Колдину. — Небось, не побоялся время потерять…

— Я потерял на этом совсем немного времени, — спокойно возразил Ауриньш, — а противник наверняка осмотрел бы твой труп и подорвался, это существенно задержало бы преследующих. Что плохого в том, что разведчик и после смерти помог бы товарищам? Пусть косвенно…

— Эх, Ауриньш, ё! — полковник в сердцах махнул рукой. — С твоим цинизмом патологоанатомом работать надо, а не людьми командовать!

— Товарищ полковник, я выполнил задание командования, — голос Ауриньша начал приобретать уже заурядное занудство, — с минимальными потерями. В чем моя ошибка?

Полковник засопел. Бьет, сопляк, у всех на глазах. И следов не оставляет.

— А ты не боишься, товарищ дорогой, что бойцы твои тебя же на первой дневке пристрелят по-тихому?

— Зачем? — холодно возразил Ауриньш. — Это нецелесообразно. Они должны понимать, что я, в первую очередь, забочусь об их безопасности. Они должны понимать, на что идут, становясь разведчиками. Таковы правила игры.

И еще минута прошла в тягостном молчании.

— Ладно, хватит! — решил, наконец, полковник. — Разрядить оружие, проверить имущество, приготовиться к посадке в машину!

Несмотря на тесноту в кузове, вокруг Ауриньша как-то само собой образовалось свободное пространство. Ехали молча, без обычного трепа и зубоскальства.

А полковник сидел в кабине мрачнее тучи. Кто кому, черт побери, урок сегодня преподал?! «Носятся с этими «зелеными беретами»» — угрюмо ярился он. — «Нашли образец для подражания, тоже! Да где они хоть воевали толком, «береты» эти?! Во Вьетнаме? Обделались по самые не могу. В Иране? Тоже — операцию провалили, технику сожгли, секретные документы профукали. А свои разведчики — уже не авторитет, выходит? Которые пол-Европы на брюхе проползли! Да «языков» одних перетаскали не одну дивизию! Да безо всяких понтов, без спутниковой связи и лазерных прицелов — с одним пэпэша, да с финкой. И ребят своих не стреляли, небось! — «А ты откуда знаешь?» — словно услышал он чей-то холодный голос (уж не этого ли робота белобрысого?) — «Что, в наших военных мемуарах про такое писать будут?»

Полковник раздраженно полез за сигаретами. Черт, мемуары эти… Вот читал книгу англичанина одного, торпедными катерами в войну мужик командовал, — так процентов на девяносто вся книга состоит из описаний неудач да ошибок! Не побоялся мужик! Ведь кровью такой опыт оплачен — так не хорони ты его, дай другим знать, кто после тебя придет! А у нас что? Война прошла — похвальба пошла… А если уж и описывают неудачу — так все генералы молодцы, один ванька-взводный дурак, он во всем и виноват…

Двигатель вдруг чихнул, поперхнулся насморочным всхлипом и заглох. Скрежетнув пару раз стартером, водила сделал открытие века:

— Не заводится…

— Поехали, ё! Потом заведешь! — полковник начал злиться — наученный многолетним опытом, он доподлинно знал, что если уж что-то не заладилось, так теперь все пойдет через пень-колоду.

— Трамблер барахло, — печально вздохнул водила, — я уж сколько зампотеху говорил. Да и карбюратор…

— Давай, ковыряйся… — полковник сердито засопел и полез из кабины. — К машине! Приехали, ё…

Газ-66 — самый демократичный автомобиль в мире: для того, чтобы добраться до двигателя, водитель должен поднять не капот, как в других машинах, а всю кабину. Разумеется, предварительно выгнав из кабины старшего машины. Даже удивительно, как такая машина могла появиться в армии. Скорее всего, ее конструктор в свое время служил водилой в автороте и вдоволь намерзся под задранным капотом, в то время как старший машины уютно сидел в теплой кабине. Удивительно не то, что став конструктором автотехники он воплотил в этой модели всю свою выстраданную, взлелеянную классовую неприязнь к командирам. Удивительно то, что эту машину приняли в производство и определили как одну из основных для всей Советской Армии.

Пригревшиеся было курсанты с недовольным ворчанием покидали кузов. Бывший передовой сельский механизатор, бывалый шофер и тракторист, гарный хлопец Леха Мамонт полез делиться с водилой опытом, и в охотку поковыряться в двигуне. Остальные на скорую руку обжили кювет — запалили костерок, подкатили пару бревнышек — красота! Расселись, предусмотрительно подготовив самое уютное место полковнику и поскорей начали разговор «за жизнь», пока препод не догадался учебное время даром не упускать, а потратить его на какую-нибудь отработку «скрытного и бесшумного передвижения» — проще говоря, на гнусные поползновения по сильно пересеченной и капитально грязной и мокрой местности. Полковник сделал вид, что не разгадал детской хитрости, и радушное приглашение принял. Тихо-тихо, незаметно, но свернул разговор на прошедшее занятие — а куда бы он делся?

— Товарищ полковник, а вот правда — как в такой ситуации командиру поступить следует? — Мишка Шоломицкий так и не снял немецкую форму, и никто его не дразнит.

— А ты как думаешь? — вовсе не собирался полковник заниматься полемическими финтами, отвечая вопросом на вопрос, его и в самом деле заело: да что это такое, учишь их, учишь, глядь — а у них уже совсем по-другому мозги работают.

— Ох, не знаю, — простодушно признался Мишка. — Так думаю: вроде Маргус и прав, а я бы так поступить не смог.

— Духу бы не хватило?

— Да и духу, и вообще… Приказал бы ему отход прикрывать, наверное. Ну, пару магазинов бы своих отдал, а там — как повезет…

— Можно и по-другому, — подал голос сержант Серега Зинченко. — Сказать Пашке: затаись, спрячься, а потом на пункт сбора выходи. Или жди, пока за тобой не вернемся. А подгруппе прикрытия приказать уводить преследователей в сторону. Ну, как перепелка — от гнезда…

— Сергей, в той ситуации данный вариант был бы нецелесообразен, — нудным голосом отозвался Маргус. — Преследователи были слишком близко, мы уже находились в их поле зрения. Он не успел бы спрятаться.