Эрвин Ставинский - Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц? Страница 18

Пока приказчик заворачивал коробку с сумочкой, Вилли докурил сигарету. Курить на улице было невозможно, моросил мелкий, холодный дождь.

Выйдя из магазина, Вилли в нерешительности остановился: может воспользоваться близостью «Кемпинского»[17] и зайти перекусить? Посмотрел на часы: до встречи с советским куратором еще оставался целый час.

Он шел, осторожно обходя прохожих. Мысли его были далеко. Все чаще и чаще, помимо собственной воли, он возвращался теперь к тому, что осталось позади. Меньше всего хотелось думать о настоящем, и почти страшно было думать о том, что ждало его впереди…

Если бы швейцар у подъезда ресторана не узнал старого клиента и не распахнул дверь, Вилли в рассеянности прошел бы мимо.

— Давненько не изволили заглядывать к нам, господин Леман!

— Много народу? — осведомился по привычке Вилли.

— Нет, вечернее время еще не наступило.

Действительно, просторный зал был почти пуст. Вилли направился в угол, где обычно любил садиться в прежние времена. Когда он проходил мимо возвышения, образующего нечто вроде ложи, оттуда раздался возглас:

— Леман! Ты ли это?

Вилли оглянулся и увидел поднятую руку. Его приветствовал невысокий, плотный человек ни с чем не примечательными чертами лица и тщательно расчесанными на пробор черными волосами. Хотя он не носил военной формы, но по манере держаться можно было признать бывшего офицера. Несмотря на полумрак, царивший в ложе. Вилли сразу узнал Новаковского, своего давнего знакомого. Но ему понадобилось подойти вплотную к ложе, чтобы определить: один из собутыльников тучный тип с заплывшим, красным лицом со шрамом у правой скулы, никто иной как предводитель штурмовых отрядов Эрнст Рем.[18] Третий был Вилли не знаком, хотя ему показалось, что он его уже где-то видел. Прежде, чем Леман решил, стоит ли ему накануне встречи, связываться с этой компанией, как Новаковский подхватил его под локоть и сильно потянул за барьер ложи.

— Ну, вот, — весело воскликнул Новаковский, — Я недавно только вспоминал, что давно тебя не видел и ничего не слышал о тебе!

— Да, да, — подтвердил Рем, — Новаковский утверждал, что вы из тех, кого не хватает нашему движению. Сейчас так мало осталось надежных людей, на которых можно положиться. — Он спохватился и указал на своего молчаливого соседа: — Вы знакомы?

Навстречу Вилли поднялся сутулый человек с худощавым лицом, маленькими, глубоко сидящими, хитрыми глазками и большими, плоскими, прижатыми к черепу ушами.

— Мой друг Эдмунд Хайнес! — представил его Рем. Вилли и Хайнес пожали друг другу руки: «Вот почему он мне показался знакомым, — подумал Вилли. — Руководитель штурмовиков Силезии, член секретной организации «Феме», тайный убийца, в прошлом проходил по ориентировкам полиции».

Хайнес, видимо, догадался, что Вилли его узнал. Его глазки сощурились еще больше.

— Как поживает ваш друг Эрнст? — вежливо спросил он.

— Не знаю, давно его не встречал.

— Зато я его видел недавно в «Захи». Передает тебе, Вилли, привет, — сказал Новаковский.

Вилли опустился на подставленный кельнером стул. «Интересная компания, ничего не скажешь! Новаковский, кажется, был на фронте вместе с Ремом. Фронтовые друзья. Он и Гитлера должен знать» — подумал Вилли.

— За приятную встречу, — Рем поднял бокал и сделал глоток.

Потом всем своим грузным телом он повернулся к соседнему столу, где, наклонившись над телефонным аппаратом и прикрыв рукою рот, чтобы разговор не был слышен, сидел четвертый из их компании. Вилли не было видно его лица; он заметил только широкую спину, туго обтянутую коричневым сукном и прорезанную наискось ремнем портупеи.

— Довольно болтать, Карл! — крикнул Рем. — Ни за что не поверю, что ты способен уделять столько внимания делам!

Он взял из вазы апельсин и бросил его в спину сидящего у телефона. Тот наконец положил трубку и подошел к столу. Вилли сразу его узнал: Карл Эрнст, группенфюрер СА, молодой, самоуверенный и на этот раз совершенно трезвый. Эрнст молча взял бокал и отпил несколько глотков. Потом поставил его на стол. Движения его были четкие и быстрые. Он не произносил ни слова и даже, когда Новаковский представил ему Вилли, он только лишь молча кивнул.

— Мой друг, Карл Эрнст, — сказал Рем с улыбкой, глядя на своего любимца. — Наверное, слышали?

— Еще бы! — в тон ему ответил Вилли. — Кто в полиции не знает командира бранденбургских штурмовиков!

Вилли опасался, как бы его глаза не выдали того, что он думает о Карле Эрнсте и его собутыльниках и потому, опустил взгляд. Новаковский подумал, что Вилли смущен пребыванием в такой компании.

— Ты все тот же, — улыбнулся он. — По прежнему подозреваемые, шпионы. Да? Знаете ли вы, господа, что из таких людей, как Леман, Геринг создает новую организацию — тайную политическую полицию?

— Не произноси при мне этого имени! — проворчал Рем.

— Между вами пробежала черная кошка?

— Между нами стоит нечто более страшное, — произнес Рем. — Нам двоим нет места в этом мире!

Вилли понял, что Рем был здорово пьян. Сверкая злыми глазами, он стукнул кулаком по столу.

— Скоро, очень скоро мы покажем фюреру, чего стоит этот его дружок!

— Перестань, — сказал Хайнес, но Рем не обратил на него никакого внимания. Его понесло.

— Есть только один пут к спасению превращение моих молодцов в постоянную армию. Я не собираюсь становиться картонным плясуном в руках толстого Германа! — На пылающем лице Рема все ярче выступали шрамы. — Гитлер стал презирать своих старых товарищей. Еще бы! Он прекрасно знает, чего я хочу. Дайте нам только новую армию, с новыми генералами! Да, именно так, с новыми генералами! Верно я говорю, Эдмунд?

Хайнес молча кивнул.

А Рем, прихлебнув из бокала, продолжал:

— Все, что Адольф знает о войне, он получил от меня. Сам он — штатский болтун. Настоящий австрияк, черт бы его побрал! Ему нравится торчать на троне и править со своей «священной горы». А мы что должны сидеть сложа лапы?

Хайнес положил руку на плече Рема:

— Замолчишь ты наконец?!

Но тот не унимался:

— Честное слово, мертвый Адольф принес бы нашему делу больше пользы, чем живой… Как Хорст Вессель,[19] точно!

— Если ты не замолчишь, я отправлю тебя спать, понял? — прошипел Хайнес.

Рем запустил пятерню в вазу со льдом, где лежали гроздья винограда, и сжал их так, что брызги разлетелись по всему столу.

Вилли понял, что нужно уходить, пока пьяный Рем не затеял какой-нибудь скандал. Он поднялся:

— Кажется, мне пора. Спасибо за Компанию!

Рем вскинул на него воспаленные глаза:

— Тебе есть куда спешить! А я должен чего-то ждать, потому что старые куклы из рейхсвера считают ниже своего достоинства подавать мне руку!

— У тебя больное самолюбие, — отводя глаза, пробормотал Карл Эрнст.

— …При поступлении моих ребят в рейхсвер им даже не засчитывают заработанные у меня нашивки. Как будто не штурмовики сделали Адольфа тем, что он есть! А теперь, видите ли, нашлись моралисты, нашептавшие ему: «Рему пора укоротить руки».

— Какое тебе дело до их морали? — спросил Карл Эрнст.

Рем молча оглядел собеседников и несмотря на опьянение, уверенно, не пролив ни капли, снова наполнил бокалы.

— Когда люди начинают лопотать о морали, — проговорил он, — это означает, что им ничего более остроумного не приходит в голову. Я горжусь, что в моих казармах пахнет не потом, а кровью. Ты знаешь, что они придумали? Распустить моих молодцов в годовой отпуск? Если враги тешат себя мыслью, что штурмовики вовсе не вернутся из отпуска, то мы заставим их разочароваться! Это вы все скоро увидите! — и он уставился мутными глазами на Новаковского.

— Новаковский, иди служить ко мне! Не пожалеешь! — Хрип, похожий на рыдание вырвался из его груди. — Если бы ты знал, как мне нужны надежные люди!

При этих словах у него потекли по липу пьяные слезы. И, словно это послужило сигналом, за его стулом мгновенно выросла фигура штурмовика. Он подхватил Рема под руки и, напрягая силы, чтобы удержать равновесие, повел его из ресторана.

За ними вышел и Вилли: времени оставалось в обрез. Сунув покупку под мышку, он поднял воротник плаща и двинулся к условленному месту, где его должен был взять в автомашину Клесмет. Поравнявшись с нею, Вилли быстро сел на заднее сиденье и поздоровался с Клесметом. Тот ответил и, с удивлением взглянув на Лемана, спросил: — У вас взволнованный вид. Что случилось?

Вилли постарался успокоить куратора, но Клесмет настаивал:

— Да, да, я же вижу. Вас что-то взволновало!

— Право же, Карл, — с некоторым смущением пробормотал Вилли, — это вам так показалось. Впрочем, думаю, что вы сейчас очень удивитесь.

— Чему же?

— Я только что был в компании Эрнста Рема и его дружков.