Александр Заблотский - Неизвестный Бериев. Гений морской авиации Страница 18

Когда вторую К-12 установили на балтийском крейсере «Киров», ее потребовалось дополнительно утеплять для эксплуатации зимой. Однако при всех недостатках немецкой катапульты военные летчики-испытатели однозначно высказались именно в ее пользу. Поэтому был поставлен вопрос о приобретении лицензии на производство К-12. Немцы не возражали и запросили 300 000 марок за всю документацию, но одновременно поставили условие, что фирме «Хейнкель» будет выдан заказ не менее чем на три катапульты стоимостью по 200 000 марок каждая. Советская сторона почти согласилась на это, однако тут выяснилось, что промышленность просто не сможет воспроизвести отдельные элементы катапульты. Например, немецкие тросы имели расчетный предел прочности в 240 кг/см2, а отечественные только — 190 кг/см2. Никто не брался за изготовление баллонов воздуха высокого давления диаметром 600 мм и рассчитанных на 80 атм. Пришлось отказаться от покупки лицензии и форсировать доработку и изготовление отечественной ЗК-1 ленинградского завода подъемно-транспортного оборудования имени Кирова (главный конструктор П.И. Бухвостов) для крейсеров пр.26-бис.

Летом — осенью 1940 г. прошли государственные испытания головного крейсера пр.26-бис «Максим Горький», оснащенного катапультой ЗК-1. Они показали, что замечания, высказанные в адрес авиационного вооружения крейсеров пр.26, во многом остались неустраненными: отсутствие передвижных площадок, трапов, других приспособлений для стыковки расстыковки крыльев, осмотра и производства регламентных работ, недостаточный вылет стрелы самолетно-барказного крана. Тем не менее катапульты типа ЗК-1 остались на крейсерах пр.26-бис.

Все выпущенные катапультные разведчики были распределены между авиацией Краснознаменного Балтийского и Черноморского флотов, в боевой состав которых и входили крейсера проектов 26 и 26-бис. К июню 1941 г. в составе морской авиации числилось 11 КОР-1[2], из них 6 машин находились в составе ВВС КБФ и 5 — составе ВВС ЧФ.

Балтийские КОР-1 входили в состав 15-го отдельного морского разведывательного авиационного полка и базировались в районе Ленинграда на аэродромы Ораниенбаум и Гора Валдай. Пять черноморских машин (четыре серийных и один опытный самолет) находились в главной базе флота Севастополе.

В боевых условиях с крейсеров КОР-1 так и не применялись. С началом войны самолеты сняли с кораблей, хотя они по-прежнему числились в составе их вооружения. В дальнейшем эксплуатация КОР-1 осуществлялась с берега, в основном в сухопутном, колесном варианте. Однако их боевой путь оказался коротким.

На Балтике КОР-1 в июне — августе 1941 г. эпизодически привлекались к выполнению разведывательных полетов. При этом один самолет (в поплавковом варианте) совершил вынужденную посадку на лес за линией фронта в районе Выборга и достался финнам. Ко второй половине августа 1941 г. в ВВС КБФ числилось только два КОР-1. Остальные к тому времени, вероятно, были списаны по небоевым причинам. Оставшиеся самолеты имели сухопутное шасси и базировались на аэродроме Низино под Ленинградом. В результате немецкого налета на этот аэродром 20 августа, в числе других машин на земле сгорел один КОР-1. После этого оставшийся самолет передали в находившееся в Саранске училище морских летчиков.

Черноморские КОР-1 тоже провоевали недолго. 14 сентября 1941 г. части 11-й немецкой армии вышли к Перекопскому и Чонгарскому перешейкам, создав непосредственную угрозу Крыму и главной базе Черноморского флота Севастополю. В тот же день в ВВС ЧФ для действий по войскам противника была создана специальная Фрайдоровская авиагруппа. Базировалась группа на полевые аэродромы в районе местечка Фрайдорф, от которого и получила свое название. Материальная часть состояла из того, что, как говорится, было в этот момент «под рукой». Поэтому в весьма разношерстный состав группы попали и три находившиеся к этому времени в исправном состоянии КОР-1. Переставленные с поплавков на колеса, эти самолеты в составе 3-й эскадрильи группы, которой командовал старший лейтенант К.Д. Денисов, и участвовали в боях на Перекопе, штурмуя наступавшие части вермахта.

Эффективность КОР-1 как штурмовика была невысокой, прежде всего по причине малой скорости и недостаточной маневренности. Потери составили два самолета. Один КОР-1 был сбит, другой подбит над целью, однако летчику удалось перетянуть через линию фронта и сесть на своей территории. Уцелевший КОР-1 попал в 11-й штурмовой авиационный полк ВВС ЧФ, имевший на вооружении не менее устаревшие истребители И-5. С началом обороны Севастополя самолеты полка вошли в состав 3-й Севастопольской авиагруппы, остававшейся в осажденном городе. КОР-1 находился в Севастополе до 3 декабря 1941 г., когда он был выведен из строя в результате огневого налета немецкой дальнобойной артиллерии на аэродром Куликово поле.

Как видим, в ходе войны КОР-1 ни разу не использовался по своему прямому назначению как корабельный самолет-разведчик и корректировщик. Задачи воздушной разведки и корректировки артиллерийского огня кораблей по береговым целям взяли на себя самолеты, базировавшиеся на берегу. Впрочем, иначе и быть не могло, поскольку наши корабли на Балтике и Черном море вели боевые действия в районах, находившихся в пределах радиуса действия береговой авиации противника. В этих условиях запущенные с крейсерской катапульты тихоходные и слабо вооруженные КОР-1 не смогли бы защитить свой корабль от атак бомбардировщиков и торпедоносцев и хоть как-то противостоять «мессершмиттам».

Следует также учесть, что подъем приводнившегося после выполнения задания самолета или даже только подбор с воды его летчиков, в боевых условиях таил в себе реальную опасность, ведь для этого корабль должен был стопорить ход. Достаточно вспомнить, что остановка на двадцать минут для спасения экипажа сбитого немецкого самолета-разведчика стала одной из причин гибели лидера «Харьков» с эсминцами «Беспощадный» и «Способный» 6 октября

1943 г. Кстати, на балтийских крейсерах «Киров» и «Максим Горький» в 1941–1942 гг. катапульты вообще сняли во время аварийно-восстановительных ремонтов, разместив на их месте дополнительные зенитные орудия.

После войны место КОР-1 на корабельных катапультах занял также созданный Г.М. Бериевым самолет-разведчик КОР-2. Однако и его служба оказалась очень недолгой, хотя по совсем другим причинам. С появлением на кораблях радиолокационных станций, а затем и вертолетов катапультные самолеты утратили свое былое значение. В 1947 г. катапульты были сняты со всех крейсеров советского ВМФ.

ДАЛЬНИЙ МОРСКОЙ РАЗВЕДЧИК МДР-5

С середины 30-х годов СССР взял курс на усиленное развитие и совершенствование своей авиации, в том числе и морской. Будущему «Большому океанскому флоту» настоятельно требовались дальние морские разведчики. Однако дела с созданием машины именно такого класса у отечественной авиационной промышленности обстояли не лучшим образом.

Выход из сложившегося положения руководство страны избрало двоякий. Во-первых, ускорить разработку современных отечественных самолетов, во-вторых, закупить лучшие иностранные образцы подобных машин и приобрести лицензии на их строительство. В исполнение этого в США были приобретены две большие летающие лодки «модель 28-2» фирмы Консолидейтед и «Мартин-156» фирмы Глен Мартин, а также необходимая техническая документация, чертежи и оснастка.

Что же касается первого пункта, то в 1935 г. УВВС РККА (в состав которых входила и морская авиация) выпустило тактико-технические требования на создание дальнего морского разведчика. Причем задание на разработку такого гидросамолета было выдано на конкурсной основе сразу нескольким конструкторским бюро, чтобы по итогам конкурса выбрать лучшую машину для серийного строительства и принятия на вооружение. Помимо КБ П.Д. Самсонова, И.В. Четверикова и С.А. Москалева, к этой работе было привлечено ЦКБ МС во главе с Г.М. Бериевым.

Фактически соревнование сразу вылилось в соперничество между двумя проектами МДР-6 И.В. Четверикова и МДР-5 Г.М. Бериева. Работы остальных конструкторов так и не были воплощены в металле. При этом Четвериков был в преимущественном положении, поскольку в качестве прототипа для своего дальнего разведчика он взял уже построенный для Полярной авиации гидросамолет АРК-3. Таганрогский же МДР-5 создавался, что называется, с «нуля».

Разработка дальнего морского разведчика МДР-5 началась в 1936 г. одновременно в двух вариантах летающей лодки (обозначение внутри КБ — ЦКБ МС-4) и амфибии (ЦКБ МС-6). В следующем году после некоторой корректировки тактико-технических требований началось строительство первого опытного самолета в варианте летающей лодки, которое было завершено зимой 1937 г.

Гидросамолет МДР-5 (он имел еще одно обозначение МДР-5-2-М87) представлял собой цельнометаллический моноплан со свободнонесущим крылом кессонного типа с работающей обшивкой. Два поддерживающих подкрыльевых поплавка крепились к крылу двумя вертикальными стойками с лентами расчалками.