Йост Метцлер - История подлодки «U-69». «Смеющаяся корова» Страница 19

Глава 20

ДОСАДНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ — «РОБИН МУР»

Не успел я отдохнуть и четверть часа, как раздался крик:

— Командира на мостик!

Я уже задремал, но тут же вскочил, схватил фуражку с крючка и вскарабкался по вертикальному трапу на мостик. Я очень надеялся, что тревога не окажется ложной — по моему мнению, для команды, учитывая ее теперешнее настроение, это было бы слишком. На мостике я приник к биноклю. Но это действительно было судно… Доклад наблюдателей оказался верным, оно шло в каких-то трех милях от нас. Корабль нес навигационные огни и вполне мог оказаться нейтральным, но на нем не было освещенного флага и на корпусе не было видно национальных цветов и названия страны. Словом, мы должны были взглянуть на него с более близкого расстояния.

Приказ занять места по боевому расписанию оживил людей. В мгновение ока люди приготовились к выполнению боевой задачи, а «Дядя Эдуард», который пел теплой тропической ночью, внезапно замолк. «U-69» повернула к судну и сократила дистанцию примерно до 1000 ярдов. Экипаж до сих пор не мог разглядеть ни его национальность, ни освещенного флага. Люди заметили на палубе необычайно большой груз, основная часть которого состояла из огромных длинных решетчатых ящиков.

— Либо у парня на борту части самолета, либо это корабль-ловушка для подлодок, — сказал старший помощник, раньше бывший летчиком.

И в действительности, странное поведение судна, которое привлекало к себе врага ярко горящими навигационными огнями и которое при этом не было нейтральным, любопытные ящики на палубе и средние размеры самого корабля давали нам все основания считать его ловушкой для подлодок. Лодка приблизилась, чтобы можно было получше изучить это необычное судно. Люди все больше и больше убеждались: перед нами судно-ловушка.

Ночь близилась к концу, было почти пять часов утра, но света все еще было достаточно. Я намеревался действовать осторожно, как-никак я имел самые строгие указания ни в коем случае не атаковать нейтральные суда. Первым делом я должен был определить, откуда оно идет. Следовало остановить его и обыскать, действуя по призовому законодательству, но это было очень проблематичным мероприятием для уязвимой подводной лодки, которая должна быть готова в любую минуту при первых признаках опасности погрузиться и исчезнуть. Торпедные аппараты были приготовлены к стрельбе. Ауэрманн в бинокль следил за кораблем.

— Что ж, теперь посмотрим, что это за крошка. Баде, спроси его о названии, — приказал я.

Баде, прекрасно знавший международный код, немедленно отправил сигнал азбукой Морзе: «Кто вы? Кто вы?»

Ответ пришел необычайно быстро: «Корабль „Робин Мур“».

Мы немедленно заглянули в регистр Ллойда и просмотрели корабельный список Грюнера.

— «Робин Мур»? — Палец несколько раз пробежал по параграфам.

— Такого судна, как «Робин Мур», не существует.

Это еще больше усилило подозрения.

— Баде, пошли ему сигнал остановиться и спустить на воду шлюпку с капитаном и бумагами.

Довольно странно, но грузовое судно немедленно подчинилось. Оно остановилось и на воду опустили маленькую лодочку.

Было уже 6.30 утра. Восемь грязных головорезов с длинными волосами и в шляпах спустились в лодку. На носу стоял человек, который только манерой поведения, но ни в коем случае не внешним видом, отличался от остальных членов его экипажа. Как и у матросов, в уголке его рта болталась сигарета. Он и начал небрежно отвечать на мои вопросы.

— Где ваш капитан?

— На борту, — прозвучал короткий и угрюмый ответ.

— А бумаги?

— Тоже на борту.

Офицер вел себя развязно, будто бы пытаясь скрыть свою неуверенность.

В этот момент второй вахтенный офицер подошел ко мне и указал на корму судна. Там большими буквами было написано «Эксмур», Нью-Йорк.

Возможно, это судно действительно нейтральное. Возможно, оно американское, но почему же экипаж скрывал название? Почему флаг не был освещен? И почему, если совесть его чиста, капитан сам не прибыл сюда вместе с бумагами?

Все поведение команды этого корабля оставалось очень подозрительным.

Я еще раз спросил офицера:

— Ваше судно называется «Робин Мур»?

— Да, сэр.

— Но на корме написано «Эксмур».

— Дело в том, что корабль только две недели назад был продан другой судоходной компании, и тогда же ему было дано другое название. У нас не было времени перекрасить его.

Это могло быть правдой, но совершенно необязательно.

— Какой стране сейчас принадлежит судно?

— Америке.

— Странно все это. Предположим, что человек на самом деле говорит правду, — сказал я вполголоса своим офицерам.

Экипажу «U-69» были даны строгие указания насчет остановки американских судов. Немецкие государственные деятели не хотели давать Рузвельту ни малейшего повода открыто объявить войну. К сожалению, секретные приказы с мельчайшими деталями ведения войны в этих водах были переданы капитану снабженческого судна. Но в любом случае этот корабль уже был остановлен. Поэтому следующим шагом должен был стать его тщательный обыск. Ведь уверенности в том, что этот корабль на самом деле американский, не было. Все это вполне могло оказаться уловкой врага, направленной на то, чтобы избежать обыска. Поэтому я продолжил свой допрос.

— Что вы везете? — На этот раз я рявкнул на офицера корабля как можно более грозно, чтобы сбить с него напускное спокойствие.

Моряк выглядел удивленным.

— Детали легковых автомобилей и мотоциклов, тракторы и прочее оборудование. В общем, обычный груз, — ответил он. Выглядел же мужчина при этом так, будто бы хотел добавить: «Вы ничего не можете нам сделать».

И тем не менее, в его поведении все еще чувствовалась неуверенность.

— И куда вы направляетесь? — спросил я теперь уже нормальным голосом.

— В Кейптаун.

— Контрабанда, значит?

Человек в лодке не ответил на этот мой прямой вопрос и лишь широко раскрыл глаза. Затем пожал плечами и засунул руки в карманы, будто бы этот вопрос его совершенно не касался.

— Идите и передайте своему капитану, что через двадцать минут я собираюсь взорвать ваше судно. Ему лучше как можно скорее прибыть сюда, захватив с собой все судовые документы.

Офицер молча кивнул. Остальные члена экипажа выглядели так, будто бы им было абсолютно все равно, что случится с кораблем.

Затем офицер с судна значительно более вежливо попросил дать им тридцать минут на то, чтобы забрать с судна некоторые вещи.

— Хорошо. Значит, тридцать минут, — проговорил я.

Маленькая лодка отошла. И ее, и корабль держали под пристальным наблюдением.

А я обдумывал ситуацию. Начать с того, что нам был дан приказ не останавливать американские суда, но что я должен был делать, если американцы везли контрабанду? Если бы корабль был в конвое, то не было бы никаких сомнений. Жаль, что у меня не было возможности восстановить в памяти детали данных мне приказов. Но сейчас командовал я, и поэтому решение этого щекотливого дела будет полностью на моей совести. Далее, если следовать призовым установкам, следовало изучить список груза. Я гневно стер пот со лба.

«Я всего лишь посмотрю, как теперь поступит экипаж судна — как он отреагирует. Пока что его поведение было довольно подозрительным», — подумал я.

Пока шли переговоры, полностью рассвело. При свете дня были прекрасно видны белые буквы «США» на корме и нарисованный под мостиком флаг. Камуфляж ли это или американцы просто безответственно забыли осветить буквы?

Сухогруз «Эксмур», США, турбинный двигатель, построен в 1919 году, вместимость 4999 брт, порт приписки — Нью-Йорк, принадлежит «Си Шиппинг компани». Это судно на самом деле было записано в международном судовом регистре, но существовало еще тринадцать других кораблей точно такого же типа. Как можно с уверенностью сказать в военное время, действительно ли корабль американский?

Если это судно-ловушка для подлодок, то это скоро обнаружится. А пока мы должны быть настороже.

— Что ты думаешь об этом грузе, Баде? — спросил я.

Баде был грузовым помощником в торговом флоте достаточно долго, чтобы что-то в этом понимать.

— Самолеты, герр капитан, — тут же ответил он. — Если бы это на самом деле были детали автомобилей, то разве что автобусов. И куда они везут столько автобусов?

А пока маленькая лодочка подошла к борту судна. И снова поведение команды показалось странным и двусмысленным. Если в лодке люди были нарочито спокойными, то на корабле, наоборот, началась ненормальная шумиха, пожалуй, даже паника. Это было вовсе не похоже на дисциплинированный экипаж. Люди носились туда-сюда но палубе, двери открывались и снова закрывались, несколько моряков бежали, размахивая руками так, будто бы они собирались прыгнуть за борт. Женщина с двумя детьми бесцельно металась по главной палубе. Именно так вели себя команды на кораблях-ловушках в Первую мировую войну.