Александр Бондаренко - Ночная диверсия Страница 19

Я очень много думаю над судьбой моего народа. Ведь это талантливый, трудолюбивый народ. Но судьба его сложилась так, что он стал зачинщиком первой мировой войны и этой, второй. В этом вина не только наших правителей. В этом, прежде всего, вина нынешних ваших союзников — Америки и Англии. Это они вскормили Гитлера и толкнули его на Восток, против России. Но после этого мы не позволим больше дурачить себя. Мы, немцы, должны поставить у руководства такое правительство, которое никогда, никогда больше не будет помышлять о войнах.

— Но мечтать об этом недостаточно, Пауль, нужно этого добиваться.

— Да, Леночка, этого нужно добиваться, но как?

…Час пролетел незаметно.

Пауль, чем вы будете заняты в пятницу вечером?

— В пятницу? Я свободен.

— Вот и хорошо. Пойдемте к моей подруге, она отмечает день рождения.

И когда Пауль согласился, она попросила:

— Только не заходите в этот день в парикмахерскую. И так мне проходу не дают из-за вас, подшучивают. Подходите к девяти вот сюда, я за час успею забежать домой, переодеться.

Хорошее настроение сегодня было и у оберста фон Говивиана. Операция, организатором и вдохновителем которой был он, приближалась к концу. Сегодня ночью мышеловка, наконец, захлопнется. Как хорошо, что ему удалось разыскать в лагере этого пройдоху. Очень изворотлив и хитер! И сделано так, что у большевиков не возникло и тени подозрения. Оберст шаг за шагом мысленно проследил весь ход операции. Нет, ошибки быть не могло. Все учтено. Машина запущена, и остается только одно — ждать.

Его настроение еще больше улучшилось после телефонного разговора с Эльзой Штрекке. Она позвонила в час.

— Господин оберст, не кажется ли вам, что вы изменили своим принципам и становитесь невнимательным к дамам?

— Что вы! Что вы! Вы мне приписываете несуществующие грехи.

— Тогда чем же объяснить, что вы уже почти неделю не были у меня в салоне?

— О, я очень рад, что вы заметили мое отсутствие. Но поверьте моему честному слову, только служба могла помешать мне сделать это.

— Да? А я начинаю подозревать, что здесь другая причина. Ну, хорошо, если хотите ‘искупить свою вину, обещайте поужинать сегодня у меня. Скажу вам по секрету, мой повар довольно прилично готовит.

— С какой радостью я принял бы ваше приглашение! Но сегодня я вынужден поблагодарить и отказаться. И опять меня удерживает служба, только она. Завтра же я к вашим услугам… Тем более, что у меня завтра большой праздник.

— День вашего ангела, по всей вероятности?

— Нет, другое. И более важное. Я рассчитываю сегодня выиграть партию в шахматы у одного очень сильного противника. Итак — завтра?

— Это мы еще посмотрим. Женщины народ капризный.

Не сердитесь. Сегодня я все же заеду к вам в салон и лично принесу извинения. До свидания. Целую ручку.

…До девяти оставалось еще тридцать минут, а капитан Пауль Вольф был уже на месте. Нетерпеливо посматривая на часы, он прогуливался около дома Лены, старательно обходил лужи, боясь испачкать начищенные сапоги. А дождь продолжал моросить. Казалось, во всем мире нет сухого места, все промокло, пропиталось этой противной, надоевшей до отвращения влагой. Стрелка часов словно замерла на одном месте.

Пауль даже усомнился: уж не остановились ли? Поднес часы к уху. Они весело, методично постукивали, отсчитывая секунды.

— Заждались? Пойдемте, мы и так опаздываем.

Через полчаса они подошли к домику на окраине города. Из-за плотно закрытых окон раздавалась музыка, приглушенные мужские и женские голоса, смех.

— Ну вот, веселье в разгаре.

В комнате горел яркий свет. За празднично накрытым столом сидели три немецких офицера и несколько девушек. Все весело приветствовали пришедших.

Девушки встали рядом и шутливо раскланялись.

— Таня, Вера, Рая, — назвали они себя.

— А Таня сегодня виновница торжества. Это у нее день рождения.

Кто-то из офицеров пригласил:

Быстрее к столу, господа! Мы в России, и давайте выполним один из обычаев этой страны. У русских запоздавших заставляют пить «штрафную».

Пауль Вольф с улыбкой посмотрел на Таню и протянул сверток с подарком.

— С днем ангела вас. Желаю большого счастья.

И поднес бокал к губам. В этот момент он почувствовал, как чьи-то сильные руки сжали его в железных объятиях, выхватили из кобуры пистолет.

Бокал со звоном разбился, на пол посыпались мелкие осколки. Ошеломленный неожиданностью, связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту, капитан недоумевающе смотрел на присутствующих он ничего не понимал.

Просим извинить, капитан, что так грубо поступили с вами. Но сами понимаете, сейчас не до церемоний. Мы дадим вам возможность говорить, но учтите, не вздумайте кричать. Во-первых, вас никто не услышит, а во-вторых, мы вынуждены будем заставить вас молчать.

Говоривший вытащил пистолет, вогнал патрон в патронник и положил его перед собой.

— Согласны на такие условия?

Пауль Вольф утвердительно кивнул головой.

Вот Это уже деловой разговор.

Кляп был вытащен. От напряжения лицо капитана покрылось крупными каплями пота, глаза заволокло слезами. Лена вытащила платок и тщательно протерла ему лицо.

— Кто вы, что вам нужно от меня?

— Вот что, капитан, у нас не так уж много времени, поэтому давайте говорить прямо. Нам нужно проникнуть на склад авиабомб. Проникнуть сегодня же, не позже двадцати четырех часов. И сделать это нам поможете вы. В противном случае, — говоривший не закончил фразы и выразительно подбросил на ладони пистолет.

— Я солдат. Разговаривая со мной таким образом, вы ничего не добьетесь.

— Послушайте, Пауль, — вмешалась Лена, — я вас знаю не первый день. Ведь и вам эта война не по душе. Вспомните наш недавний, очень откровенный разговор. Вы сами согласились, что надо действовать, но не знаете как. Помните? Так почему же вы не хотите поступить именно так, как диктует ваш разум, ваша совесть?

— Но вы требуете от меня невозможного, вы требуете, чтобы я своими руками пролил кровь немцев. Я тоже немец. А на складах сейчас около ста тысяч бомб различного калибра. Вы представляете, какая страшная разрушительная сила таится в них? Разве могут уцелеть солдаты, которые несут охрану на постах? Нет, нет, это невозможно. Уничтожить их я не могу.

— Найдите возможность избежать кровопролития. Нам кажется, что вам это нетрудно сделать, — сказал все тот же офицер.

— Дайте мне время подумать.

Хорошо, даю вам пятнадцать минут. Мы обещаем сохранить вам жизнь. Если операция сегодня пройдет удачно, мы найдем возможность на правах военнопленного отправить вас в наш тыл. Там вам придется пробыть до конца войны, а дальше будете решать сами.

— Хорошо, я подумаю. Если можно, развяжите меня.

Около четверти часа прошло в глубоком молчании.

Потом Пауль Вольф взволнованно проговорил:

— Господа, разрешите мне сказать несколько слов Лене наедине.

Все молча, не спуская настороженных взглядов с капитана, отошли к противоположной стене. Один из «офицеров» стал у дверей, другой оперся о подоконник.

— Послушайте, Лена… Узнайте от меня, хотя бы сегодня, в этой нелепой обстановке, что я полюбил вас, сильно полюбил. Я не виноват, что так получилось, но сердцу не прикажешь. И поверьте мне, что в мыслях о вас я всегда был честен. Скажите мне, Лена, вы хоть иногда будете вспоминать обо мне? Могу ли я надеяться на встречу с вами, когда прекратится эта бойня и настанет мир? Ведь не вечно же люди будут убивать друг друга!

— Да! — просто ответила Лена и положила свою маленькую, теплую ладонь на его руку. — Мы еще встретимся с вами, я этого очень хочу. Как меня разыскать в этом городе, вы знаете. И верьте мне, Пауль, согласившись помочь нам, вы окажете большую услугу и своему, народу.

— Господа! Я сделал выбор и буду с вами. Прошу учесть, что к этому меня вынудило не дуло пистолета, направленного на меня, а мои убеждения. Вы только ускорили то решение, которое я в конце концов принял бы. Но вам придется полностью довериться мне. Дайте мне чернила и бумагу.

И Пауль Вольф письменно подтвердил, что считает войну с Россией делом несправедливым и грязным, что отрекается от воинского звания и наград и не считает себя больше связанным присягой Гитлеру.

— Сегодня к 24 часам весь батальон, за исключением состава караула, поступает в распоряжение оберста фон Говивиана. Батальоном будет командовать лейтенант Шиллер. Это гестаповец, присланный в часть совсем недавно. Кстати, после его появления в батальоне, был убит на посту солдат Клемме, который…

Об этом мы знаем, продолжайте.

— Хорошо. Очевидно, сегодня будут охотиться на вас. Система охраны складов такова… “ и он быстро начертил схему складов, расположение постов, указал время смены часовых.