Марина Чечнева - Небо остается нашим Страница 19

…В августе меня назначили командиром звена, а Клюеву - штурманом звена. В мое звено вошли экипажи Нади Тропаревской и Нины Худяковой со штурманами Лидой Свистуновой и Катей Тимченко. Вначале я испытывала большую неловкость в связи с новым назначением. Худякова и Тропаревская были и старше и опытнее меня. Своими сомнениями я поделилась с Бершанской.

- Неплохо, что вы, Чечнева, самокритичны, - сказала Евдокия Давыдовна. - Это качество поможет вам стать хорошим командиром. Однако приказ отдан, и надо его выполнять. Идите принимайте звено.

Евдокия Давыдовна и на этот раз оказалась права. Нина Худякова и Надя Тропаревская не проявили и тени недовольства моим назначением. Они первыми сердечно поздравили меня. Мало того. Пока я осваивалась в новой роли, Худякова и Тропаревская взяли надо мной негласное шефство. Делалось это весьма деликатно, но я кое-что замечала и была очень признательна подругам за помощь.

* * *

В тот период противник не вел широких наступательных операций, но тем не менее бои не затихали. Наш полк взаимодействовал тогда с 11-м стрелковым корпусом, прикрывавшим подступы к Орджоникидзе и Грозному. Мы уже хорошо освоились в горах и за ночь вылетали на бомбежку в августе - сентябре по пять-шесть раз. Приземлившись, летчики не покидали машин и сведения о результатах боевых действий передавали штабным работникам тут же на аэродроме, пока техники осматривали самолеты и заправляли их горючим, а вооруженцы подвешивали бомбы.

Интенсивная работа уже начала сказываться на технике, все чаще стали барахлить моторы, хотя мы старались изо всех сил продлить срок их службы. Почти весь ремонт, в том числе и средний, наши специалисты проводили сами. И все же в сентябре в полевые авиамастерские улетело «на поправку» несколько самолетов. Ира Себрова и Ольга Санфирова первыми из нас очутились в положении всадников без коней. Вслед за ними вылетели в Хачмас, где размещались мастерские, и мы с Катей Титовой. Но недолго длилось наше уныние. Коллектив 44-й полевой авиаремонтной мастерской (ПАМ), руководимый Федором [80] Степановичем Бабуцким, отнесся к заказам женского авиационного полка очень внимательно. Самолеты выходили из ремонта раньше намеченных сроков.

С тех пор, уверовав в мастерство и энтузиазм коллектива ремонтных мастерских, отправляя машины в Хачмас, мы уже не опасались, что надолго останемся без работы: наши самолеты ремонтировали быстро. А в канун 25-й годовщины комсомола коллектив ПАМ собрал и подарил полку новенький У-2. Его вручили одному из лучших экипажей - Тане Макаровой и Вере Белик.

В ходе боев росло мастерство наших летчиц. Теперь летчики из соседних полков, встречаясь с девушками, не величали их больше птичками небесными. Между женским полком Е. Д. Бершанской и мужским полком К. Д. Бочарова, тоже летавшим на У-2, завязалась крепкая фронтовая дружба. Но эта дружба на земле не мешала нам быть яростными соперниками в воздухе. Между нашими полками шло упорное соревнование за первенство в дивизии.

В сентябре мы подводили первые итоги боевых действий. Со 2 июля по 5 августа летчицы полка совершили 711 ночных вылетов, в результате которых возникло 58 пожаров, 16 сильных взрывов, были разрушены две крупные речные переправы, уничтожены прожекторные и зенитные точки. Но данные эти были далеко не полными. Уточнять их, как правило, помогала наземная разведка.

В сентябре 1942 года в ущельях Кавказа не умолкал гул орудий: бросая в бой все новые резервы, гитлеровцы рвались к Грозному и Баку.

Женский авиационный полк базировался в то время в районе Сунженского хребта. Оттуда мы регулярно наносили удары по живой силе и технике врага в районах Моздока, Кизляра, Прохладного.

Каждую ночь наши У-2 улетали за линию фронта бомбить технику и живую силу противника. Но иногда приходилось возвращаться домой с неизрасходованным бомбовым грузом. Случалось это, когда цель была закрыта туманом или низкой облачностью. В такой ситуации нам категорически предписывалось возвращаться на свой аэродром. И все же…

Я была свидетелем, как строго отчитывала командир полка Е. Д. Бершанская комиссара эскадрильи Ирину [81] Дрягину за то, что та пыталась пробиться через Терский хребет к цели, когда на седловине хребта лежала густая еблачность во много слоев. Затея эта была особенно опасной потому, что дело происходило в декабре, самолет мог мгновенно обледенеть и стать неуправляемым.

Кстати сказать, в подобные ситуации Ира попадала не раз, но все кончалось благополучно, даже посадки на чужом аэродроме…

* * *

Мы стали солдатами, солдатами яростными и мужественными. О многих даже в газетной хронике писалось с почтительным уважением:

В леске южнее пункта В. накапливались мотомехвойска противника. Одновременно на станции Н. нашей разведкой было замечено несколько эшелонов с войсками и грузами. Вблизи этой станции, по дорогам и через переправу, двигались резервы врага.

Командование поставило перед летным составом подразделения капитана т. Бершанской задачу: уничтожить скопление вражеской техники и живой силы в указанных пунктах.

Целую ночь напряженно работали боевые экипажи. Почти все они совершили по два боевых полета предельного радиуса действия.

Особенно меткой бомбардировке был подвергнут лес - место расположения фашистских танков и мотопехоты. Экипаж летчицы Полины Макагон со штурманом Верой Белик после бомбометания наблюдал огромный взрыв и пожар с характерным для горения танков белым дымом. Большой силы взрывы и пожары возникали от бомбардировок экипажей Татьяны Макаровой, Ольги Санфировой и других.

Одновременно с этим ряд экипажей нанес несколько последовательных ударов по врагу в пунктах Н. и по переправе через К.

Экипажи летчиков Нины Худяковой со штурманом Екатериной Тимченко, Марины Чечневой со штурманом Ольгой Клюевой, отходя от цели, видели, как рвались их фугаски в месте скопища врагов, как пылали пожары большой силы…{5} [82]

И так было каждую ночь. Днем с нашего аэродрома «подскока» стартовали ястребки, беспрерывно штурмовавшие врага. В сумерки на смену им приходили бомбардировщики-ночники. И тогда опять оживал, вспыхивал разноцветными огнями аэродром.

* * *

27 сентября 1942 года нам вручили первые фронтовые награды. Меня наградили орденом Красного Знамени. Моего штурмана Олю Клюеву - орденом Красной Звезды. Многие получили тогда ордена. Но особенно я радовалась за нашего техника Катю Титову. Таким, как она, скромным, незаметным труженикам мы во многом были обязаны своими успехами. Как врачи, они постоянно держали руку на пульсе нашего второго сердца. И это сердце мощностью более сотни лошадиных сил никогда нас не подводило, хотя частенько мы не жалели его. Чем напряженнее становилась борьба, тем больше доставалось его могучим железным мускулам.

В те сентябрьские дни я испытала не только радость, но и большое горе: до нас дошла весть о гибели Валерии Хомяковой. Мы расстались с Лерой в мае 1942 года. Наши военные дороги разошлись: я со своим полком улетела на Южный фронт, а ее назначили заместителем командира эскадрильи женского истребительного полка.

Днем и ночью Валерия вместе с подругами охраняла с воздуха Саратов. За образцовое выполнение боевых заданий командование не раз объявляло ей благодарность.

Я горжусь, что моя подруга лейтенант Валерия Хомякова была первой женщиной в мире, сбившей в ночном бою самолет противника. Произошло это в ночь на 25 сентября 1942 года, когда группа вражеских бомбардировщиков Ю-88 прорвалась к Саратову. А через несколько дней Валерии не стало. Она погибла, выполняя боевое задание командования.

Так и осталось недописанным письмо к матери, начатое перед вылетом. На полуслове была прервана ее задушевная беседа с Ольгой Шаховой о счастье, о будущем…

Для всех, кто знал и любил Валерию - а не любить ее было просто невозможно, - она навсегда останется не только замечательным летчиком. В ее образе органично слились для меня и моих сверстниц прекрасные человеческие и деловые качества, покоряющая женственность и [83] решительность, преданность долгу, смелость, не знавшая границ. Валерия была человеком большой души и открытого сердца, беззаветным и самоотверженным во всем: в служении авиации, в дружбе, в любви…

Память о Валерии жива. Я имела возможность еще раз убедиться в том, когда не так давно посетила Московский химико-технологический институт, где она училась и где по просьбе студентов и преподавателей я долго рассказывала о ее короткой, но славной жизни.