Исай Давыдов - Подвиг начинался в апреле Страница 2

В начале войны Тамара окончила двухмесячные курсы сандружинниц и затем вместе с Верой Повенских и другими девчатами дежурила в госпитале, мыла и перевязывала раненых, организовывала концерты.

Выступали в этих концертах токарь Аня Лобанова и диспетчер заводского гаража Нина Двойникова. Аня читала стихи, а Нина отлично пела русские народные песни. В концертах номера Двойниковой считались «гвоздевыми».

Последний раз Аня Лобанова выступала в концерте, который состоялся 13 апреля. В кармане у Ани лежала повестка, и думала девушка о том, как сказать обо всем матери. Мать еще не знала, что Аня записалась в добровольцы.

Объявив Анин номер, конферансье добавил, что эта девушка завтра добровольно уходит в армию. И пожилые раненые с нежностью смотрели на маленькую девчонку с двумя косичками, похожую на их дочерей.

В армию брали только тех, кому исполнилось восемнадцать. А Тамаре Кузьминой стукнуло семнадцать. Но в комсомольском билете у нее был неверно поставлен год рождения, выходило, что она старше. И Тамара умудрилась пройти с этим билетом все комиссии. Семнадцатилетними ушли в армию и Аня Лобанова, и двоюродная сестра Нины Волжениной браковщица Высокогорского завода Тоня Гаева.

Одна из близких подруг Волжениной, Нина Климова, была учительницей. Еще до войны она окончила Нижнетагильское педагогическое училище и вела младшие классы в Красноуральском районе, в школе лесоучастка. А на комсомольском учете все еще оставалась в Нижнем Тагиле.

Когда началась война, Нина была в отпуске, дома. Она сразу же кинулась в горком комсомола.

— Что надо делать? — спросила она.

— Иди на завод, — посоветовали ей.

И она стала оператором. Осенью она так и не вернулась в школу. Потому что на заводе была нужнее.

Но Нина была твердо убеждена, что на фронте она еще нужнее, и одна из первых пошла записываться в добровольцы.

Со всех заводов и из всех институтов Нижнего Тагила уходили в армию комсомолки. Уходили медсестры из детских яслей и учащиеся техникумов, учителя и работники столовых, шоферы и кассиры.

137 комсомолок отправил на этот подвиг Нижний Тагил в апреле 1942 года.

Две из них дружили с пятого класса. Каждый год фотографировались классы, и на каждой из этих фотографий можно найти темноволосую, круглолицую Тамару Сазонову и светлоглазую, с длинными и толстыми льняными косами, Нину Князеву.

Они и жили-то рядом, на Гальянке. Кто в Нижнем Тагиле не знал эти кварталы одноэтажных домиков, расположенных за Тагильским прудом?

Началась война, и девушки, не окончив школу, после девятого класса пошли на металлургический завод имени Куйбышева сварщицами. Работали по двенадцать часов в сутки, с очень редкими выходными.

В армию они уходили с завода втроем — Нина, Тамара и Аня Шмелева, сварщица из того же цеха, выпускница той же школы на Гальянке. Девушек вызвал к себе директор завода, отговаривал:

— Вы же здесь работаете для фронта, девчата! Что вам еще надо?

Они слушали молча, виновато глядели в пол директорского кабинета. Но решения своего не изменили.

У всех трех были одинаковые отчества — Николаевна. В цехе это заметили только тогда, когда девчата собрались в армию. И, хоть раньше никто их по отчеству не величал, теперь говорили:

— Уходят от нас три Николаевны.

Отчества одинаковые, а девчата — разные. Задумчивая, мечтательная, с почти всегда удивленными большими глазами Нина Князева. Энергичная, быстрая, горячая Тамара Сазонова, которую трудно было чем-нибудь удивить. Спокойная, рассудительная, осторожная и ироничная Аня Шмелева.

14 апреля с вещевыми мешками они пришли в тагильский клуб металлургов и долго стояли в сторонке. С других заводов девчата приходили большими, шумными группами, а с завода имени Куйбышева их было только трое.

Спустя несколько дней их пути разошлись. Но 14 апреля гальянские девчата об этом еще не думали.

Небольшой группой держались в клубе металлургов три комсомолки, которые пришли сюда с химического завода, положившего начало широко известному ныне Тагильскому заводу пластмасс. Двое — Женя Даниленко и Тася Андреева — были направлены на завод горкомом ВЛКСМ еще в 1939 году, Галя Ефимова — в 1941.

Женя Даниленко работала экономистом. Там же, в плановом отделе, была учетчиком и Галя Ефимова. Тася Андреева была мастером в цехе.

Среди уральских добровольцев неторопливая, темноглазая Тася Андреева была одной из очень немногих замужних женщин. В марте 1942 года она проводила на фронт мужа и решила пойти вслед за ним. А в следующем, 1943-м, году уже в армии Тася получила известие о гибели мужа на Западном фронте.

Даниленко и Андреева были членами райкома комсомола и выписывали повестки многим девушкам-добровольцам. Выписали и себе, и Гале Ефимовой. Повестка была в то время очень важным документом — без нее даже добровольцев не отпускали с работы.

Впрочем, этим трем комсомолкам повестки по существу не помогли. Девчат все равно не отпускали. Их паспорта были заперты в сейфе заводского отдела кадров. Девушки так и ушли без паспортов. И последнюю зарплату на своем заводе получали уже после войны.

Андреева и Даниленко были членами заводского комитета комсомола, единственными его членами — все остальные ушли на фронт раньше. Перед уходом в армию Тасе и Жене пришлось закрыть комнату комитета комсомола и сдать ключи завхозу. Хотели девчата повесить объявление: «Все ушли на фронт». Как в гражданскую. Однако потом передумали: для кого? И на заводе и в райкоме все всё знали.

Еще в Свердловске этих трех комсомолок уговаривали вернуться на завод. До самой посадки в эшелон они боялись, что их могут просто вывести из колонны. Но этого не случилось.

Среди уральских девушек-добровольцев было немало комсомолок из Москвы, Ленинграда, Харькова, Смоленска и других городов, которые летом и осенью 1941 года отправляли на восток страны составы с женщинами и детьми, с промышленным оборудованием.

Ленинградская комсомолка Вера Гукова с пятнадцати лет работала копировщицей на Кировском заводе.

В августе сорок первого, вместе с другими прокатчиками и прокатным станом, отправили в Нижний Тагил ее отца. Ее завод, ее район сразу стали прифронтовыми. Всех жителей этого района переселили в глубь города, и Вера Гукова ходила каждый день на работу по два часа — пешком, под обстрелом, мимо свежих развалин.

А после работы, как и другие ленинградские девушки, Вера дежурила в госпиталях, торчала на крышах — гасила «зажигалки».

В числе других ленинградских комсомолок Веру Гукову готовили к партизанской борьбе в городе. Исход битвы за Ленинград тогда еще был неизвестен.

Эта очень спокойная, сдержанная девушка, за всю жизнь не сказавшая, наверно, ни одного громкого слова, перенесла в Ленинграде и холод, и голод первых блокадных месяцев. Совершенно истощенную, вместе с семьями нескольких металлургов, ее отправили на самолете на Большую землю в конце декабря 1941 года.

Самолет шел над территорией, оккупированной врагом, и люк был открыт, и в люке стоял пулемет. Нападения вражеских самолетов можно было ожидать в любую минуту.

К счастью, самолет с ленинградцами благополучно приземлился в Подборовье. Отсюда в специальном вагоне, включенном в состав длинного эшелона, ленинградцев повезли в Челябинск.

Эшелон шел медленно, подолгу стоял на станциях. И на каждой станции ленинградцев кормили. Одних только ленинградцев. И все же они умирали. Многие умерли в этой зимней, долгой, холодной дороге.

Вера Гукова доехала до конца. Ей было тогда восемнадцать лет. А выглядела как одиннадцатилетняя. У нее была дистрофия.

Из Челябинска Веру отправили в Нижний Тагил, к отцу. И здесь, в Тагиле, никто не хотел верить тому, что рассказывала Вера о Ленинграде. Даже сами ленинградцы не верили. О подробностях блокады тогда еще мало писали в газетах, почти не рассказывали по радио. Они казались невероятными, невозможными.

В Тагиле Веру Гукову подлечили, подкормили, и она, едва почувствовав себя достаточно крепкой, ушла добровольно в армию. Сейчас она говорит об этом коротко:

— Я не могла остаться в стороне.

К тому времени Вера снова работала копировщицей на заводе, который постепенно слился с Нижнетагильским металлургическим комбинатом.

Вместе с Верой из этого же отдела уходила в армию конструктор Лида Изотова. Она была родом из Брянска, и впоследствии ее направили в один из партизанских отрядов Брянской области.

Вскоре Вера Гукова получила известие, что там, в партизанском отряде, Лида Изотова погибла. У Веры Федоровны Бочковой (Гуковой) сохранилось военное фото Лиды Изотовой.

С Нижнетагильского металлургического уходило в армию больше двадцати девушек. Среди них была чертежница из доменного цеха Валя Патракеева, бывшая сибирячка. Перед войной Валя Патракеева приехала с приисков Бодайбо учиться в Уральском индустриальном институте, на строительном факультете. Но с тех пор столько перемен произошло в Валиной судьбе, что казалось, словно учеба — лекции, семинары, вечера в «читалке» — были в какой-то другой, давно прошедшей жизни. Может, даже и не в Валиной, а в чьей-то чужой.