Сергей Исаченко - Где-то в Курляндии Страница 2

- - Двинулись наши, - сказал лейтенант Демьяненко. - Держитесь теперь, фрицы!

Алексей посмотрел вправо, в сторону Пскова. Над городом полыхало пламя, поднимаясь выше сверкавших на солнце куполов собора.

- Жгут уже который день, - пояснил Демьяненко, проследив за взглядом Никандрова. - Чувствуют фашисты, что не удержать города, вот и уничтожают все. Варвары…

- Да, заждались нас псковичи, - промолвил Алексей, - скорее надо спешить к ним на помощь.

К полудню стало известно, что части дивизии прорвали вражескую оборону и успешно продвигаются вперед. Заняты станция Черская и несколько деревень. Гитлеровцы откатываются к реке Великой.

А вскоре поступило распоряжение сменить огневые позиции. Батарея свернулась быстро, и через некоторое время мощные тягачи уже вытаскивали орудия к пролегавшей недалеко полевой дороге.

Подъехали к станции Черской. Здесь еще утром были немцы, тут проходил их передний край - траншеи, железобетонные огневые точки, колючая проволока, противотанковый ров. Все это было разрушено, перепахано снарядами, танками. Артиллеристы видели плоды своей работы. На станции тоже были сплошные разрушения, разворочена верхняя часть кирпичной башни водокачки. Валялись разбитые пушки, пулеметы, повозки. У дороги стояли два подбитых танка и самоходка. И всюду трупы фашистов.

Новую огневую позицию оборудовали в полутора километрах за станцией, у деревни Орехова Гора. И снова батарея открыла огонь по отступавшим войскам противника.

Назавтра утром Никандров собрался разыскивать КП полка, но пришедший на батарею почтовый экспедитор Нил Кольцов сообщил, что на станцию перебазировались тылы дивизии, в том числе и медсанбат, и что несколько медсанбатовских работников подорвалось там в заминированном немецком блиндаже.

«Аня! - сразу же пронеслось в мыслях у Алексея. - Не случилось ли с ней чего?»

Он вскочил в машину, направлявшуюся в тыл за боеприпасами, и попросил подвезти до станции. Там без труда разыскал медсанбат. Палатки были развернуты недалеко от насыпи, в лесопосадке. Подойдя к одной из них - то была операционная, - Никандров столкнулся с вышедшим оттуда главным хирургом Смотрицким.

- Здравствуйте, товарищ майор, - произнес Алексей и спросил: - У вас что-то случилось здесь?

- Здравствуйте, лейтенант, - протянул ему руку Смотрицкий. - Да, случилось… Трагическая нелепость.

Он достал папиросу, предложил закурить Никандрову и, взяв его за руку, отвел от палатки.

- Давайте присядем, покурим. А туда нельзя ходить, - кивнув в сторону палатки, сказал хирург. - Там уже все сделано, что можно было. Помощь оказана. Только, к сожалению, некоторым она не понадобилась.

И Смотрицкий рассказал, что здесь произошло. Утром медсанбат прибыл в район Черской и стал располагаться на новом месте. Поставили палатки, а несколько медсестер и санитарок во главе с врачом Донцовым пошли осматривать уцелевшие немецкие землянки. Зашли в одну - она оказалась заминированной. При взрыве погибли Донцов, санитарки Травкина и Левкина. Алексей мало знал врача Донцова, но Травкину и Левкину видел часто. Это были прекрасные девушки, веселые, певуньи и плясуньи - не раз выступали в самодеятельности перед ранеными бойцами. Особенно веселой и задорной была Левкина - невысокого роста, курносая, с пышными русыми волосами. Когда ни встретишь ее, она всегда улыбалась и мурлыкала какую-нибудь песенку, чаще «На позицию девушка провожала бойца…». И вот теперь ее проводят в последний путь. Сколько смертей перевидел Алексей за войну, и всегда они вызывали у него тягостное чувство, как будто терял самых близких друзей или родных. Сейчас вот эти девушки. Им бы только жить, любить, детей рожать. А они погибли, притом ужасно нелепо.

«Ну, фашисты, за все заплатите. Бьем вас беспощадно и будем бить еще крепче!»

- И раненые есть? - после некоторого молчания задал вопрос Алексей.

- Есть, и тяжело. Вы помните медсестру Демидову? «Ну кто же не знает Аллочку Демидову», - хотел ответить Алексей, но сказал лишь коротко:

- Помню.

- У нее тяжелое ранение, - промолвил Смотриц-кий. - Перебиты обе ноги. Придется ампутировать. Как жить будет, если выживет?

У Алексея спазма сдавила горло. «Алла, Алла, первая красавица во всей дивизии. Другой такой нет. Сколько мужчин вздыхало о ней, сколько предложений ей делали, но она всегда держалась строго и никому не выказывала особого внимания. И на тебе - такое увечье…»

Алексей хотел спросить про Рогову, но постеснялся. «Лучше разыщу сам». Он посочувствовал доктору, сам тяжело переживая трагическую гибель работников медсанбата, поднялся и зашагал вдоль палаток. Вошел в сортировочную палатку. В ней резко пахло лекарствами, вдоль стен на носилках лежали раненые, некоторые сидели, прислонившись к столбам. Никандров сразу увидел Аню Рогову в халате и марлевой косынке. Она что-то писала за походным столиком.

- Аннушка! - окликнул негромко.

Она подняла голову, заметила Алексея и, нисколько не удивившись, сказала:

- Подожди немного, Алеша, я скоро освобожусь.

Выйдя из палатки, Алексей закурил. Ждать пришлось долго. Наконец Аня выбежала - бледная, усталая. Но и в таком состоянии она была прелестна. Густые темные брови оттеняли бледность лица, большие серые глаза ее смотрели спокойно и выразительно, из-под косынки выбивались черные как смоль волосы.

- Ну, здравствуй, Алеша, - протянула она ему обе руки.

- Здравствуй, Аннушка, - горячо пожимая ей руки, заговорил Алексей. - Знаешь, я так волновался, беспокоился о тебе. Как только узнал, что у вас подорвались на минах, сразу поспешил сюда…

- Да, очень жаль девчат и доктора Донцова. Мы так плакали все. Я ведь едва не пошла с ними тогда, да начальник отделения приказал срочно принимать раненых.

- Может, ты проводишь меня немного? - попросил Алексей.

- Нет, не могу. Я только на минутку отпросилась. Видел, сколько раненых? И все прибывают.

- Потому что бой идет жестокий, - проговорил Алексей, сразу грустнея оттого, что Аня уже уходит. Заметив это, Аня взяла его за руку:

- Не сердись, Алешенька, в другой раз. Сейчас некогда.

Он хотел обнять ее, но она осторожно высвободилась из его рук.

- Заезжай, когда будет по пути. - Она поцеловала Алексея и быстро вошла в палатку.

Алексей постоял еще несколько минут, потом повернулся и медленно направился на КП полка. Шагая по дороге, он думал о том, какая у них с Аней странная любовь.

Познакомились они два года назад во время боев под Любанью, Как-то в полк прибыла группа из самодеятельного ансамбля при дивизионном клубе. Устроили небольшой концерт. Девушки из ансамбля исполняли песни, плясали; баянист ловко аккомпанировал им. Среди девушек Алексею особенно приглянулась одна - чернобровая Аня Рогова. Голос у нее был не сильный, но пела она задушевно, тепло. После концерта он смог переброситься с Аней лишь несколькими словами. Спустя неделю Никандрову довелось побывать во втором эшелоне дивизии, и там он, как бы невзначай, завернул в клуб. Но и на этот раз поговорить им удалось немного.

Потом были еще встречи - то в полку, во время очередного выступления участников ансамбля, то в дивизии, где приходилось иногда бывать. Особенно запомнился Алексею один мартовский вечер. В политотделе дивизии проходило собрание комсомольского актива, после которого состоялся концерт дивизионного ансамбля. Поздно вечером Алексей провожал Аню до землянок, где жили клубные работники. Дорога шла лесом. Падал легкий пушистый снег. Мохнатые ветви деревьев низко нависли над дорогой. Недалеко располагались батареи тяжелой артиллерии РВГК, и их огонь наполнял лес сильным грохотом. В ответ раздавались взрывы вражеских снарядов - шла обычная контрбатарейная борьба. А над лесом летал немецкий ночной бомбардировщик, засыпавший дорогу кассетными бомбами.

Но Алексей и Аня ни на что не обращали внимания. Они шли, прижавшись друг к другу, и молчали. Главное было уже сказано: Алексей заявил, что любит ее и это на всю жизнь, Аня в ответ крепко сжала его руку. Теперь им было хорошо и без слов - жаль только, что двухкилометровая лесная дорога оказалась такой короткой. В землянке клуба все уже спали, и Аня, чтобы не шуметь, молча простилась у входа, крепко поцеловав Алексея.

С того вечера, казалось бы, в их отношения должна была войти ясность и определенность. Но Аня вела себя как-то непонятно: то скучала о нем, ждала встреч, то вдруг встречала его совершенно равнодушно. Вот и сегодня: он так волновался, торопился приехать, чтобы убедиться, что с ней ничего не случилось, а она будто и не рада ему. Это огорчало Алексея, и он не знал, как же ему поступать и можно ли с уверенностью рассчитывать на взаимность с ее стороны.

Добравшись до КП полка, Никандров сразу окунулся в дела. Части дивизии готовились к форсированию реки Великой, и артполку предстояло поддерживать их всей мощью своего огня.