Михаил Барятинский - Советские танковые асы Страница 2

Результативность танкистов напрямую зависела от характера боевых действий и тактики их ведения. Совершенно очевидно, что применявшаяся в немецких тяжелых танковых батальонах тактика позволяла экипажам боевых машин добиваться высокого процента попаданий. Способствовал этому и характер боевых действий: на завершающем этапе Второй мировой войны Вермахт вел в основном оборонительные бои. Однако следует признать, что эти факторы не имели решающего значения. Причина высокой результативности немецких танкистов и эффективных действий танковых войск в целом состоит в другом. За 11 лет в Германии было изготовлено чуть более 50 тыс. танков и самоходных орудий, в то время как в СССР только за годы Второй мировой войны — 109 100 танков и САУ, в США — 135 100, в Великобритании — 24 800. Выпустив танков и САУ в пять раз меньше, чем свои основные противники, Германия смогла создать такие танковые войска, которые на протяжении всех лет войны, вплоть до ее последних дней, были в состоянии наносить мощные удары. В связи с этим достаточно вспомнить контрнаступление немецких войск в Арденнах в декабре 1944 года и в районе озера Балатон зимой 1945 года. В обоих случаях, не имея абсолютно никакого превосходства в танках (как впрочем, и в остальных силах и средствах) ни на Западном, ни на Восточном фронте, немцы сумели добиться его на направлениях главных ударов, которые были отбиты колоссальным напряжением сил как западных союзников, так и Красной Армии.

Все это свидетельствует о высоком уровне боевой подготовки рядового и офицерского состава германских танковых войск, а также о надежности бронетанковой техники, позволявшей длительное время эксплуатировать танки и САУ без выхода их из строя по техническим причинам. Немецким конструкторам удалось добиться и неплохих боевых характеристик своих броневых машин. Хорошее вооружение, отличные оптика и средства связи, надежные двигатели и ходовые части, комфортные условия работы экипажа — все это вкупе с уже упомянутой отличной боевой подготовкой танкистов позволяло немцам всю войну обходиться меньшим количеством танков и САУ, чем их противники, и наносить им весьма ощутимые потери. В подтверждение этого факта достаточно упомянуть, что во время Второй мировой войны советские танки в среднем ходили в атаку три раза, немецкие же — 11 раз, а за одну подбитую «Пантеру» американцы «платили», как правило, пятью «шерманами»! Соотношение потерь на Восточном фронте было не лучше.

Кстати, самым результативным немецким танкистом, воевавшим на «Пантере», считается обершарфюрер СС Э.Баркман, на счету которого 80 уничтоженных танков. Командир «Пантеры» унтер-офицер дивизии «Великая Германия» Р.Ларсен записал на свой счет 66 танков. Впрочем, «Пантера» как противотанковое средство мало в чем уступала «Тигру». Успехи же немецких танкистов, воевавших на других типах боевых машин, были скромнее, а потому и менее известны.

Несмотря на все вышесказанное, есть основания усомниться в достоверности немецкой статистики. Дело в том, что еще в ходе Второй мировой войны даже немецкое главное командование не очень-то доверяло сведениям, поступавшим из фронтовых частей. Как правило, сообщенные ими данные об уничтоженных советских танках после перепроверки уменьшались вдвое. Но стоит задаться вопросом: если это касалось сведений о советских потерях в целом, то не подойти ли с той же меркой и к показателям результативности конкретных немецких танкистов? Судя по всему, сделать это стоит. Приводимые в западной литературе сведения следует подвергнуть известной корректировке.

Так, например, все данные о боевой деятельности первой десятки немецких танкистов-асов взяты из так называемых описаний боевого пути тяжелых танковых батальонов, а попросту — из журналов боевых действий. При всей внешней солидности-этих изданий, их содержание, особенно при внимательном изучении и сопоставлении фактов, начинает порой вызывать недоумение, если не сказать больше. Чего, скажем, стоит запись типа: «В 12 ч. дня три „тигра“ такого-то взвода с дистанции 2000 м уничтожили 19 танков Т-34». При этом чуть ранее, в сводке о метеорологических условиях дня сообщалось: «Метель». Вот те на, это они в метель с дистанции 2000 м сожгли 19 танков, да еще и точно тип определили? Да тут бы и лазерный прицел не помог! А может, это и не «тридцатьчетверки» были вовсе, а Т-70? И не 19, а девять? И не с 2000 м? Да и не уничтожили, а просто обстреляли? Тем более что дело было под Ростовом зимой 1943 года, немцы оборонялись и поле боя осталось за нашими войсками. Так что уточнить, что это были за танки, сколько и какие повреждения им были нанесены, немцы не могли. Тем не менее в журнал боевых действий сделана уверенная запись о победе!

Не может не вызвать удивления и еще один факт. Записи в журналах боевых действий немецких тяжелых танковых батальонов (и не только их) пестрят сообщениями об уничтоженных танках Т-34 и КВ. Танки других типов попадаются гораздо реже. Создается впечатление, что танковый парк Красной Армии состоял только из двух типов боевых машин. Однако это было далеко не так. В танковой бригаде Красной Армии по штату, действовавшему с июля 1942 года, полагалось иметь 32 танка Т-34 и 21 танк Т-60 или Т-70. В отдельном танковом полку механизированной бригады — 23 Т-34 и 16 Т-60 или Т-70. Таким образом, в момент появления «тигров» на Восточном фронте легкие боевые машины составляли не менее 40 % танкового парка Красной Армии. Подобная картина наблюдалась вплоть до конца 1943 года, так как штат танковой бригады, по которому она стала однородной и насчитывала 65 танков Т-34, был введен только в ноябре 1943-го. Тем не менее создается впечатление, что в 1942–1943 годах немецкие танкисты вели бои почти исключительно с танками Т-34. О советских легких танках очень мало упоминаний, например, в журнале боевых действий 502-го тяжелого танкового батальона. В упор не видит их в своих воспоминаниях и танкист этого батальона Отто Кариус. А ведь 502-й батальон воевал под Ленинградом, где советских легких танков было даже больше, чем на других участках Восточного фронта. Здесь продолжали эксплуатироваться легкие танки устаревших конструкций — Т-26 и БТ. Так, например, даже в январе 1944 года, накануне операции по снятию блокады с Ленинграда, в 1-й танковой бригаде Ленинградского фронта имелось 35 танков Т-34, 32 Т-26, 21 Т-60 и четыре САУ СУ-76. Аналогичная картина наблюдалась и в 220-й танковой бригаде — 34 Т-34, 32 Т-26,18 Т-60 и 7 Т-70. Совершенно очевидно, что подбить Т-70, а уж тем более Т-60, не представлявший для «Тигра» никакой реальной опасности, куда проще, чем Т-34 или КВ. Что касается Т-26, то оя вообще мог быть выведен из строя осколками 88-мм снаряда! Но, по-видимому, немецкие танкисты считали ниже своего достоинства записывать на боевой счет победы над легкими танками и попросту причисляли их все к Т-34! Поэтому честные записи типа «подбито 16 русских танков — 11 Т-60 и 5 Т-34» встречаются редко.

Кроме того, следует учитывать и то, что на большой дистанции, да еще в условиях не слишком хорошей видимости, отличить Т-34 от Т-70 довольно проблематично, а Т-34-85 от ИС-2 практически невозможно. Но никаких сомнений на этот счет в немецких журналах боевых действий, как правило, нет. Если до 1944 года на немцев ползли одни «тридцатьчетверки», то позже — почти сплошь ИС-2! Ведь заявил же все тот же Отто Кариус об уничтожении под Даугавпилсом 17 ИС-2 и 5 Т-34. Однако в отчете штаба 502-го тяжелого танкового батальона и в советских документах содержаться сведения о 5 ИС-2 и 17 Т-34 (к тому же не все они были подбиты ротой Кариуса). Вот и не знаешь, чем страдал Кариус — склерозом или близорукостью? Хотя, скорее всего, склерозом — ведь приписал же он своей роте там же, под Даугавпилсом, 28 подбитых советских танков! Факт, ничем, кроме воспоминаний самого Кариуса, не подтверждающийся.

Не совсем понятно, как учитывались танки, подбитые в групповом бою, и как вообще их можно было учесть. Например, сообщается, что 12 июля 1943 года под Прохоровкой командир роты 1 — й танковой дивизии СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» оберштурмфюрер фон Риббентроп на танке Pz.IV подбил 14 советских танков, опять-таки исключительно Т-34. Интересно, фон Риббентроп свои снаряды краской накачивал, что ли, как шарики в пейнтболе? Иначе каким же образом, постоянно меняя позицию и ведя огонь по постоянно маневрирующим советским танкам, можно точно фиксировать попадания, а уж тем более утверждать, что именно ты, а никто другой уничтожил тот или иной вражеский танк. И это в условиях боя под Прохоровкой, когда по двум атакующим советским танковым корпусам вели огонь не только все танки дивизии «Лейбштандарт», но и вся ее артиллерия — и противотанковая, и дивизионная. А кроме того, еще и часть танков и артиллерии дивизий СС «Рейх» и «Мертвая голова», и чуть ли не вся, поставленная на прямую наводку, артиллерия 2-го танкового корпуса СС! В такой ситуации указывать число подбитых тем или иным экипажем танков можно очень приблизительно. Более или менее твердо можно говорить лишь об общем числе подбитых вражеских машин, особенно если ситуация позволяет их пересчитать после боя. Но и тут возможны накладки.