Иван Черных - Штопор Страница 2

— Капитан Громадин, к командиру полка! — Увидел его на выходе дежурный по части.

«Начинается», — с грустью подумал Николай. Теперь ему все припомнят — и самовольство, которое он допускал ранее при маневрах, и вчерашнюю критику. Что ж, первый узелок на память: знай, как спорить с начальством…

Полковник Щипков сидел за столом один, допивал чай.

— Здравствуйте, Николай Петрович. Присаживайтесь, — пригласил он дружелюбно, словно вчера не было никакой размолвки. — Извините, что с места в карьер, дело такое срочное: завтракайте и в штаб, оформляйте командировку в Куйбышев. Перегоните оттуда еще один самолет. Объявите экипажу. «Пчелка» ждет вас. Вылет, — полковник взглянул на наручные часы, — в десять тридцать.

— Надо домой съездить, взять летное обмундирование.

— Поезжайте. Автобус в вашем распоряжении…

Члены экипажа уже уплетали котлеты, не было за столом лишь второго пилота.

— Что, командир, с утра пораньше вводная? — весело спросил штурман, не подозревая, как близок к истине.

— А где Артем? — окинул взглядом зал Николай, отыскивая второго пилота. — Что-то я в автобусе его не видел.

— Наверное, у какой-нибудь красотки под бочком третий сон досматривает, — ответил с улыбкой штурман-оператор. — Сами были холостым, знаете, как трудно после выходных.

Он словно бы осуждал «правака» и в то же время оправдывал. И так всегда. Второй летчик совсем отбился от рук, частенько стал опаздывать на службу — то проспит, то заночует у новой знакомой у черта на куличках, где ни такси, ни попутной машины не поймаешь. Не раз грозился Николай наказать подчиненного, но как накажешь, когда он не только подчиненный, а и друг, нередко вместе вечера коротают, праздники отмечают. И летчик Артем неплохой — хваткий, смекалистый; третий год на правом сиденье, а хоть сейчас ставь командиром — Николай обучил его взлету и посадке, пилотированию по приборам в облаках и ночью; и при дозаправке самолета топливом в воздухе он больше чем наполовину снимает нагрузку с командира экипажа.

Толковый, умный пилот, если б не холостяцкое легкомыслие и южный темперамент. Не красавец и фигурой не Аполлон, а девушки льнут к нему, как пчелы к сладкому. Правда, человек он обаятельный, знает, где и какое словцо вставить.

…Однажды во время летно-тактических учений Артем опоздал на полеты и наткнулся на самого генерала, руководителя учений.

— Почему опоздали? — грозно спросил генерал, доставая блокнот, чтобы записать фамилию нерадивого летчика.

— Непредвиденные обстоятельства, товарищ генерал, — четко вскинул руку к фуражке старший лейтенант. — Роды пришлось принимать. Сын родился — хорошая примета. Летчик будет. А чтобы до генерала дослужил, разрешите, товарищ генерал, вашим именем назвать? Тоже примета: кто первым встретился, такая и судьба уготована.

Все, кто слышал этот диалог, онемели от Артемовой наглости: а если генерал дознается, что у него жены нет?

Суровость с лица генерала исчезла, глаза потеплели, повлажнели.

— Роды — дело серьезное, — сказал он сочувственно и пожал Симоненкову руку. — Поздравляю. Что ж, коль есть такая примета, пожалуйста, назови моим именем…

После полетов полковник Щипков вызвал Николая и Артема к себе в кабинет и велел старшему лейтенанту доложить, когда это он успел жениться и родить сына.

— Кого ты обманывал, меня с командиром экипажа или генерала? — видя заминку, сурово спросил полковник.

— Никого не обманывал, товарищ полковник, — ангельским голосом ответил старший лейтенант. — Разве я сказал, что мой сын родился? Я сказал, что принимал роды. В самом деле, хозяйка моя родила.

Глаза старшего лейтенанта были такими невинными, что Щипков с Николаем рассмеялись и простили нарушителя.

Может, с того раза и скользит Симоненков по боковой дорожке в обход строгих уставных порядков. «Надо, давно надо приструнить „правака“», — думал теперь капитан, без особого аппетита жуя котлету с жареной картошкой.

— Вот что, Валентин Петрович, — обратился Николай к штурману-оператору. — После завтрака все едем в город по своим квартирам. Собираемся в командировку за самолетом. А тебе, кровь из носа, разыскать Артема. Вылет в десять тридцать.

— Да где ж… — заикнулся было оператор, но капитан остановил его.

— Хоть из-под земли. Понял? Если дома нет, погоняй по старым адресам — давно ли вместе шастали? Небось не забыл.

— Я — что, я — пожалуйста, — пожал плечами оператор. — Но не так просто…

— Пора, — в который раз сказал Артем, но не вставал, лежал, обняв Наталью за плечи.

— Не пущу, — капризно, по-детски надула Наталья губы. — Не хочу, чтобы ты уходил.

— А думаешь, я хочу?.. Достанется мне от твоего благоверного на орехи.

— Ничего не достанется. А если и так — потерпишь. Я вон сколько терплю. — Она потеребила рукой его волосы и стала целовать в губы.

— Пора. — Артем пружинисто поднялся.

— Ты совсем не любишь меня, — обиженно сказала Наталья. — Вечно торопишься.

— Не говори, милая, глупостей, — отвечал он между поцелуями.

Она обхватила его шею руками, прижалась к сильному, мускулистому телу. Как с ним хорошо! Разве знала она до него, что такое любовь? И почему он встретился тогда, когда она уже замужем, когда есть дочь, ради которой она вынуждена притворяться, лукавить, лгать?

— А ты женился бы на мне, если бы я была свободной? — спросила она, отпуская его, — ему и в самом деле давно пора на службу.

— О чем ты говоришь, Натали! Все в твоей власти — казнить меня или миловать. Я могу хоть завтра написать рапорт. — Он быстро надел брюки, рубашку. — Приказывай, я давно хочу повиноваться только тебе, а не твоему мужу.

Она тоже встала с кровати.

— Подожди, я приготовлю кофе.

— Не надо. Отдыхай. Я ухожу. — Он завозился с галстуком — никак не мог застегнуть крючок — и подошел к зеркалу.

Она встала позади, рядом, разгладила лицо. Кажется, под глазами появилась ниточка морщин. Нет, просто показалось. Правда, усталость чувствовалась, но за такую усталость она готова заплатить и морщинкой…

Взгляд случайно потянулся в окно, на улицу, и она вздрогнула: калитку открывал Николай.

— Что с тобой? — обернулся Артем.

— Муж… — выдавила она с трудом, чувствуя, как подламываются ноги, как деревенеет все тело.

— Одевайся! — почти прикрикнул на нее Артем, и это вернуло ее к действию. Она плохо подчиняющимися руками набросила халат, пыталась застегнуть пуговицы, но они выскальзывали, словно живые существа, боящиеся ее пальцев; тогда она бросилась застилать кровать. Артем накинул мундир и стал помогать ей.

На крыльце уже раздался стук ботинок Николая.

— Иди открывай. — Артем метнулся к дивану, упал на него, прикрывая лицо фуражкой. — Скажешь, что я пьян.

Дальше она выполняла только его команды, плохо соображая, что делает, зачем и что происходит.

— Я тебя разбудил? Прости, дорогая, — говорил Николай в коридоре, где было темновато, и он не обратил внимания на обескровленное страхом ее лицо. — Наш экипаж посылают в командировку…

Он вошел в комнату и увидел на диване своего второго пилота. Остановился, ошеломленный, но лишь на секунду. Окинул комнату взглядом. У Натальи сердце замерло от страха: на столе остались фужеры. Бутылку из-под шампанского она убрала, а про них забыла.

Николай подошел к столу, взял фужер. Хрусталь со звоном треснул, осколки посыпались на пол. По пальцам его потекла кровь. А глаза метали молнии. Казалось, он готов на все. Вот он шагнул к Артему, сорвал с лица фуражку.

Тот приоткрыл глаза, пьяно промычал:

— А-а, командир, привет! Прости…

— Вон отсюда!

Артем приподнялся, встал. Пьяно покачиваясь, пошел к двери, низко опустив голову. На пьяного он не был похож.

Наталья ждала, что Николай набросится на него, убьет или сильно изобьет. У Николая желваки перекатывались на скулах. Но он сдержался.

В салоне «Ан-24», кроме экипажа и двух штабных работников, никого не было, и каждый занял целый ряд кресел. Николай устроился впереди у столика в надежде заглушить чтением детектива клокотавший в нем гнев, но разве могли сейчас волновать его чужие страсти, когда у самого случилась такая трагедия?!

Как он любил ее, как верил! Вытащил из нужды, из грязи… Восемь классов образования, ни специальности, ни умения жить. На что она надеялась? На то, что этот ловелас женится на ней?.. Что ж, пусть узнает настоящую цену ему. Николай тоже слишком долго обольщался: хороший летчик, замечательный человек, товарищ, пора продвигать по службе… И добился: вчера полковник Щипков подписал рапорт о направлении старшего лейтенанта Симоненкова Артема Владимировича на курсы командиров кораблей дальних бомбардировщиков. И хорошо, что подписал: оставаться в одном экипаже после того, что случилось, невозможно. Командировку Николай еще выдержит, хотя члены экипажа уже заметили, что между командиром и «праваком» пробежала черная кошка; обычно они всегда сидели рядом, как и в самолете: Николай слева, Артем справа, а теперь Симоненков забился в дальний угол и делал вид, что спит. Врешь, много раз ты выкручивался из всевозможных ситуаций — где хитростью, где ложью, теперь попался с поличным, не выкрутишься, и понимаешь — проблем прибавилось: то ли поедешь на учебу, то ли нет? То ли станет твое прелюбодеяние достоянием всего полка, то ли капитан Громадин простит жену и оставит все в тайне?