Сергей Аксу - Запах женщины Страница 2

– Братва, только погляди, как батя «чехов» кроет!

Недалеко от «Волги», на которой местная власть привезла на сдачу оружие, багровый от бешенства майор Сафронов поливал по матушке старейшин в каракулевых папахах и главу села, поминутно пиная ногой сваленные на землю трофеи. Рядом с ним стояли капитан Дудаков и рослый майор ВДВ, которые тоже, размахивая руками, не стесняясь в выражениях, костерили сельчан.

– А это, что за рухлядь? Я спрашиваю, что это за хлам? – ругался майор Сафронов, обращаясь к старикам. – Ты знаешь, что это ружье с времен русско-турецкой войны. Из него только курей стрелять!

Подошел чеченец, который принес охотничью двухстволку и кинжал в потрепанных ножнах.

– Ха, еще одну дрянь приволок! Настоящий антиквариат, – криво усмехнулся Дудаков. – Прям музей какой-то!

– А бушлаты, чье белье сушите? Чьи бушлаты? – допытывался у «чехов» старший лейтенант Тимохин.

– Так, все! Дудаков, Стефаныч, Тимохин! Зачищаем! – отрубил комбат.

– Рядовой Ведрин! Ко мне!

– Я!

– Так, все это говно на помойку! – Сафронов ногой пнул кучу оружия.

– Как на помойку? – спросил рядовой, уставившись в недоумении на командира.

– В комендатуру! Не хрен мне мозги здесь пудрить! Все, зачищаем!

– Может, на самом деле, не стоит трясти село, – сказал Крестовский.

– Не стоит? Крест, а ты видал, когда подъезжали, пики с зелеными тряпками на кладбище? – вскинулся Ромка. – Боевиков тут, видать, до чертовой матери! Как собак нерезанных!

– Ребята, Дмитрич идет!

Получив указания от Сафронова, капитан Дудаков направился к головной БМП.

– Кончай базар! По машинам! Гусев! Гусев! Твою мать! Где тебя черти носят?!

Из люка наводчика-оператора высунулась заспанная физиономия радиста Гусева.

– Вызывай капитана Карасика на связь! Передай…

Но грубый рев БМП заглушил последние слова Дудакова.

Десантники провожали взглядами, как «бээмпэшки» с бойцами на броне стремительно рванули с места. Стряхивая с гусениц ошметки сырой земли, машины, урча, поползли к селу. БМП с «вэвэшниками» и СОБРом медленно двигались к центру села, где на небольшой площади высилась старенькая мечеть с облезлой луковицей минарета.

Перед тем как начать операцию, командиры долго препирались, выясняя отношения с местной властью, которая упорно заявляла, что село «чистое» от боевиков. На белой старой «Волге» с оленем привезли скромный арсенал из нескольких ржавых «калашей» и десятка старых охотничьих ружей, среди которых оказался даже аккуратненький кавалеристский карабин «Манлихер» времен первой мировой войны, невесть какими путями попавший в эту глухомань. Но Сафронов был непреклонен. Потеряв терпенье, он крепко обматерил местных старейшин и отдал приказ капитану Дудакову начинать зачистку.

Двигались несколькими группами: одна с севера, другая с южной стороны, западная, выжидая, стояла в резерве. Все шло по плану. Входили во двор с кем-нибудь из старейшин, досматривали дом, пристройки, погреба, подвалы, проверяли документы. Мужчины с хмурыми лицами молчали и подчинялись военным, чеченские же женщины голосили, понося «вэвэшников», не стесняясь в выражениях. Тут же мельтешила под ногами шустрая ребятня с черными, блестящими, как вишни, глазами.

Овчарки Гоби и Карай, обнюхивая все углы, обследовали жилье и прилегающую территорию. Через несколько домов от мечети, во дворе отнюдь незажиточного хозяина Гоби, вдруг остановилась и села на бетонную дорожку под окном. И тихо тявкнула, взглянув преданными глазами на проводника Мирошкина.

– Чего это она? – спросил «собровец» Степан Исаев у Димки.

– Что-то нашла! Гоби! Гоби! Ко мне!

Но собака продолжала неподвижно сидеть, виляя хвостом.

– Эй, мужик! – старший лейтенант СОБРа позвал хозяина, который весь как-то съежился. – Иди сюда! Лом есть? Бордюр ломать будем!

– Как ломать? Нельзя, фундамент. Столько трудов вложили!

– Спокойно, отец!

– Нельзя ломать! Столько денег стоит! Собачка ошиблась!

– Так, ты что, не понял? Что я тебе сказал? Бери лом и долби, пока не поймешь, а не то не собака, а я ошибусь и вгоню в твою баранью башку пару фиников!

– Я прокурор жаловаться буду!

– Я те пожалуюсь! Так пожалуюсь! – рявкнул Степан.

– И сынка в помощники возьми! Вон лоб какой вымахал! – добавил «собровец»» Савельев, кивая в сторону стоящего у порога высокого парня, лет семнадцати.

– Шустрей долби, не зли меня, я хоть и терпеливый, но могу и сорваться с цепи!

– Чего нашли? – спросил, появившийся из дома, брат Степана Виталий. За ним, утирая нос, лениво плелся, как сонная муха, рядовой Привалов.

– Пока не знаем!

– Мужик, как тебя кличут?

– Ахмад Исаев.

– Исаев? – удивленно переспросил, усмехнувшись, Степан и переглянулся с братом-близнецом. – Ахмад, ради бога, уйми свою жену! Чего она разверещалась, как баба-яга?

– Гляди, у него тут цемент отличается по цвету.

– Да, в этом месте поновее будет! – согласился со старшим лейтенантом контрактник Кныш.

– Долби, Ахмад, не сачкуй!

Десятисантиметровый слой бетона расковыряли за полчаса, под ним было прорыто углубление, в котором лежал сверток, замотанный в клеенку, перевязанный веревкой.

– Ура! Клад нашли! Братцы, алмаз Кулинан! Двадцать пять процентов Ахмаду от государства и благодарность за ценную находку точно гарантированы!

– С Гоби, наверное, делиться придется, иначе хер бы нашли?

– Да нет, решили все Ахмаду отдать, зачем Гоби ценности, ей бы только на похлебку с тушонкой! – съязвил Виталий Исаев.

– Ну, чего уставился, как баран на новые ворота? Давай, Ахмад, разворачивай, посмотрим, что у тебя тут за сокровище на черный день припрятано. Не боись, не отнимем! – Савельев подтолкнул чеченца вперед.

– Погоди, я разрежу, а то будешь возиться до скончания века, – Степан наклонился и ножом полоснул по веревке.

В клеенке, в политиленовом мешке, в промасленной бумаге покоились два новеньких «калаша» со складными прикладами, шесть набитых патронами рожков, пара цинок и девять тротиловых шашек.

– В Эрмитаж прикажете сдавать «сокровища сарматов»?

– В Оружейную палату! – сострил Савельев. – Собирайся Ахмад, ты и сын поедете с нами в Ножай-Юрт. На беседу к следователю. Да без глупостей!

В голос заголосили жена и старуха, стоявшие у крыльца, уткнув лица в черные платки.

Неожиданно на южной стороне села рванул сильный взрыв. Встряхнуло, задребезжали стекла в окнах.

– Кныш! Ну-ка, слетай! Узнай, что там случилось? Садануло крепко!

Кныш выскочил на улицу, где стояли, урча БМП. На полной скорости «бэха», из под гусениц которой летели комья грязи, влетела на узенькую кривую улочку, где у забора суетилась кучка бойцов. Где-то во дворах трещали выстрелы и заливались лаем собаки, впереди, в конце улицы, зло ревела дудаковская «бэха», подминая под себя придорожные кусты.

В доме с сорванной с петель дверью, на входе в комнату, неподвижно лежал в луже крови младший сержант Ефимов, тут же с окровавленными бинтами стояли «собровец» Колосков и бледный как смерть снайпер Валерка Крестовский.

Серега Ефимов открыл дверь в комнату, когда сработало взрывное устройство. Взрывом ему оторвало обе ноги, осколками покрошив все вокруг. Он, дико крича, полз к выходу, к товарищам, вцепившись ободранными обоженными пальцами в порожек и оставляя за собой темные кровавые полосы. Помощь пришла сразу же, Колосков и Крестовский сделали все, что могли, но младший сержант скончался от болевого шока.

Стефаныч и старший лейтенант Тимохин со своими ребятами гнали боевиков в сторону берега, отсекая им пути в село, где они могли укрыться. Одного из беглецов стреножили, когда он перелезал через очередной забор. Он начал отстреливаться, но через несколько минут его уже вязали матерые «собры». Другой все же выбрался на край села и сиганул вниз с обрыва, скатившись по крутому склону, чудом не переломав себе кости. Перепрыгивая с валуна на валун, попытался переправиться на другой берег, но на середине реки оступился и упал в воду. Вода была чуть выше колена. Сильное течение сбивало с ног. С трудом удерживая равновесие, он медленно брел поперек стремительного холодного потока. На середине реки его нашла одна из очередей БТРа, выехавшего на край обрыва. Очереди, словно плети, хлестали и чмокали рядом с ним по воде. Взмахнув руками, выронив оружие, боевик на секунду замер и плюхнулся в воду. Тело понесло потоком и вынесло на отмель на противоположном берегу. Потом кто-то из солдат, напялив резиновые бахилы от комплекта химзащиты, добрел до него, обвязал веревкой подмышками, и убитого вытянули на свой берег. Боевика обыскали, нашли документ на имя Рашида Имамалиева за подписью Масхадова.

Задержанные стояли рядом с «Уралом» и тихо по-своему переговаривались, хмуро косясь на военных. Среди задержанных, оказалось еще трое молодых небритых парней без документов, которые уверяли, что приехали кто из Шали, кто из Дуба-Юрта к родственникам.