Андрей Васильченко - Цитадель Бреслау. Последняя битва Великой Отечественной Страница 20

Поначалу списки на эвакуацию заверялись лично генералом фон Альфеном. Но позже он перестал это делать. Однако составление списков не было сутью выполнения этого задания. Иногда требовалось принимать очень ответственные решения. По приказу Верховного командования из Бреслау на самолете должен был быть вывезен директор предприятия «ФАМО», Вернер Шпотт, которому предполагалось поручить наладку производства в Шёнбеке-Эльбе. К этому моменту на предприятии «ФАМО» находились несколько подбитых немецких танков, которые нуждались в ремонте. Однако ремонт нельзя было закончить, так как в Бреслау не было подходящих для танков орудийных стволов. В крепости имелась лишь полевая и зенитная артиллерия. В итоге Шпотт получил от коменданта персональное поручение. По прибытию на «большую землю» он должен был позаботиться о том, чтобы в Бреслау были доставлены необходимые орудийные стволы. В итоге состоялся разговор между Шпоттом и имперским министром вооружений Альбертом Шпеером. Беседа имела для защитников города благоприятный исход.

Не меньшее военное значение имел прилет в крепость артиллерийских офицеров, которые должны были доставить с собой таблицы стрельбы для орудий, доставшихся немцам в свое время в качестве трофеев. У всех них были различные угломеры-квадранты, что существенно затрудняло ведение огня. При решении данной проблемы немалую роль сыграло то обстоятельство, что комендант крепости мог связаться по телефонной линии с командованием группы «Центр». Это весьма сэкономило время, так как генерал фон Альфен предельно точно объяснил, что ему требуется.

Отдельно надо поговорить о гауляйтере Ханке. Если в начале боев за Бреслау, в частности, на южном направлении, Ханке пытался держаться на заднем плане, то после 20 февраля 1945 года он едва ли не ежедневно появлялся у коменданта крепости. Поначалу генерал фон Альфен считал, что гауляйтер не будет ему мешать. Более того, он считал вполне логичным, что военное командование должно было тесно сотрудничать с представителем гражданской администрации, а потому нет ничего зазорного в рассказе о стратегическом положении города. Кроме этого, партийные органы НСДАП могли выполнять ряд важных заданий, разгрузив тем самым военное командование Бреслау. Но со временем поведение Ханке становилось все более и более вызывающим.

Сам собой напрашивается вопрос: имел ли гауляйтер право требовать отчета от военного командования? Да, имел, так как в Бреслау он был не просто гауляйтером, но и Имперским комиссаром по вопросам обороны. Сложно судить, способствовало ли где-либо укреплению обороны в рейхе введение подобных должностей, но про Бреслау можно сказать однозначно — здесь оно только вредило. Кроме всего прочего, Ханке имел в своем распоряжении мощную радиостанцию, при помощи которой он поддерживал постоянную связь с Берлином, а именно с рейхсканцелярией и лично Мартином Борманом. В своих воспоминаниях генерал фон Альфен очень осторожно говорил о фигуре гауляйтера Ханке:

«Было несправедливо, да и неверно с исторической точки зрения отказывать ему в энергичности и воле. Но не стоило забывать про его непомерное тщеславие и желание постоянно вмешиваться в военные вопросы. Наставления фельдмаршала графа Шлиффена офицерам генерального штаба: «Побольше делать, поменьше выступать! Быть большим, чем кажешься!» в любом случае не являлись девизом этого жадного до власти гауляйтера, по приказу которого в конце января казнили ни в чем неповинного бургомистра доктора Шпильхагена».

В районе 20 февраля гауляйтер Ханке потребовал от коменданта крепости регулярно докладывать ему положении в Бреслау. Сам Ханке, в свою очередь, передавал эти сведения в Берлин Борману. Само собой разумеется, он пытался изобразить видимость активной деятельности. Он полагал, что в Берлине должны были знать о состоянии дел в крепости только с его слов. Геббельс высоко оценил действия своего бывшего подчиненного Ханке:

«Ханке прислал мне чрезвычайно драматичное и полезное донесение из Бреслау. Из него видно, что он достиг совершенства в своей работе. На сегодня он представляет собой наиболее энергичного национал-социалистического вождя. Бои превратили Бреслау в развалины. Но горожане отчаянно сражаются за каждую пядь земли. Советы пролили просто невероятное количество крови, сражаясь за Бреслау». Затем Геббельс сделал такой вывод: «Если бы все наши гауляйтеры на востоке были такими и работали так, как Ханке, то наши дела обстояли бы лучше, чем они обстоят в реальности. Ханке — выдающаяся фигура среди наших гауляйтеров, действующих на востоке» («Дневники», запись от 4 марта 1945 года).

При этом почти никому не было известно, в каком виде подавалась эта информация. Собственно, содержание этих радиопередач вряд ли является интересным. Имеет смысл остановиться только лишь на одном предложении гауляйтера Ханке, которое поставило коменданта крепости генерала фон Альфен весьма в неудобное положение. Речь идет о прилете в город немецких парашютистов. Сам Ханке считал положение города почти безнадежным, а потому попросил Берлин прислать из Монте-Кассино полк немецких парашютистов. Партийный чиновник наивно полагал, что этих сил вполне хватило бы, чтобы пробить кольцо советского окружения и «навести мосты» с территорией, которая удерживалась группой армий «Центр». Подобная просьба была выполнена лишь отчасти. В Бреслау по «воздушному мосту» был перекинут немецкий парашютно-десантный батальон I/26. Именно из-за этого батальона над головой генерала фон Альфена стали сгущаться тучи. Он даже получил строгий выговор от командующего группой армий «Центр».

Что же произошло? Оказалось, что батальон парашютистов был не пригоден к участию в боях за Бреслау. В штабе крепости прекрасно это понимали, а потому посчитали бессмысленным посылать эту часть сразу же в бой. Сам батальон был укомплектован бывшими летчиками. На его вооружении значились только стрелковое оружие и фаустпатроны, которых, к слову, и без того хватало в крепости. При этом у парашютистов не было ни минометов, ни предназначенных для ведения наземных боев пулеметов. Кроме всего прочего, сам батальон не имел богатого боевого опыта. Может быть, это было хорошее, но совершенно бессмысленное для Бреслау подразделение. По этой причине батальон почти сразу же был направлен в резерв, где наряду с другими подразделениями должен была быть подходяще вооружен и подготовлен к оборонительным боям. По долгу службы генерал фон Альфен сообщил об этом в штаб группы армий «Центр». Оттуда почти сразу же пришел ответ командующего группой армий:

«Парашютный батальон является хорошей частью, а потому в ближайшее время ожидаю от него активных действий».

Комендант крепости пытался объяснить, что никто не ставит под сомнение личные качества парашютистов, однако их неподходящее вооружение и недостаток боевого опыта являлись, несомненно, слабой стороной. В штабе группы армий «Центр» не стали разбираться в ситуации и направили эти сведения наверх, в Берлин. В итоге разгорелся конфликт между Германом Герингом с одной стороны и Альбертом Шпеером — с другой. Ни одна из сторон не хотела признавать своей вины. Имперский министр вооружений категорически был не согласен с выводами о плохом вооружении батальона немецких десантников.

Выход из сложившейся ситуации нашли в том, что Бреслау послали еще один парашютно-десантный батальон. Это был 2-й батальон особого назначения «Шахт», которым командовал капитан Скау. Он прибыл в осажденный город 5 марта 1945 года, и после реорганизации батальона I/26 в крепости возникло два полноценных десантных подразделения, которые стали оперативным резервом.

В феврале 1945 года известный обергруппенфюрер СА Херцог продолжил свою деятельность по укреплению и развитию Фольксштурма в Бреслау. Он пытался реорганизовать внутреннюю жизнь города для того, чтобы высвободить силы для боев на фронте. При помощи майора графа Зейдлица была налажена деятельность учебного и резервного батальона Фольксштурма. За подготовку «новобранцев» отвечал полковник Гёлльниц. Постепенно численность Фольксштурма в крепости росла. Когда в конце февраля стало окончательно понятно, что нет никаких надежд наладить железнодорожное сообщение с «большой землей», было принято решение сформировать из железнодорожников и рабочих депо отдельный батальон народного ополчения. Многие очевидцы подчеркивали, что данное подразделение как никакое другое имело общий, так сказать, «корпоративный» дух. Кроме того, большинство железнодорожников в прошлом уже были солдатами, а потому на их подготовку требовалось существенно меньше времени. В итоге 74-й батальон Фольксштурма, которым командовал Пёч, оказался для коменданта крепости ценным приобретением.