Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-4 Страница 20

НА ВОПРОС АДВОКАТА ВОЛКОРЕЗ ОТВЕТИЛ:

Протопопов об эмигрантах ранее некоторую заботу проявлял.

НА ВОПРОС ПОДСУДИМОГО ВОЛКОРЕЗ ОТВЕТИЛ:

В 1941 г. я слышал, что вас разыскивали венгры за то, что вы как будто взорвали мост через Дунай и тем самым преградили путь венгерским войскам[41].

ПРОТОПОПОВ-МЕДЕР: Показания свидетеля Волкореза подтверждаю».

Наступила очередь свидетеля Клеева.

«Я, Клеев Василий Терентьевич, 1892 года рождения, русский, беспартийный, образование среднее, служил в немецкой армии унтер-офицером, в царской армии — надворный советник (что равнялось подполковнику), судим немецким судом за саботаж, приговорен к двум годам тюремного заключения. Протопопова знаю с 1937 года, а с 1944 года — как фон Медер-Протопопова. Взаимоотношения с ним нормальные.

ПРОТОПОПОВ-МЕДЕР: Взаимоотношения со свидетелем Клеевым у меня нормальные.

КЛЕЕВ: С Протопоповым мы познакомились через жен, они были в хороших отношениях. С ним я встречался в ресторанах. Его я считал русским, а сейчас считаю, что он немец, так как я у него видел немецкие документы. В Русском охранном корпусе в Белграде Протопопов вначале был на приеме лошадей для немецкой армии, после чего был назначен интендантом в чине майора, но через некоторое время — точно не помню — его понизили в звании до лейтенанта за то, что он держал связь с партизанами, передавал им оружие, сообщал о движении немецких машин с оружием, которое партизаны забирали себе[42].

НА ВОПРОСЫ ОТЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩЕГО МИРОЛЮБОВ ОТВЕТИЛ:

Пока что мне известно, что Протопопов преследованию немецкими властями не подвергался[43], а по немецкому уголовному кодексу, лица, имевшие связи с партизанами, подвергались смертной казни или 25 годам заключения в крепости.

НА ВОПРОСЫ ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩЕГО СВИДЕТЕЛЬ КЛЕЕВ ОТВЕТИЛ:

Последняя встреча с Протопоповым у меня была в стане Доманова, он там был в чине майора немецкой армии и наблюдал за обучением офицерского состава резерва.

НА ВОПРОС ПОДСУДИМОГО СВИДЕТЕЛЬ КЛЕЕВ ОТВЕТИЛ:

Да, я заметку в газете читал, что Протопопов — без фамилии Медер — обвиняется в борьбе со «самостийными казаками». Вы мне говорили, что вы самостийников называли изменниками.

ПРОТОПОПОВ-МЕДЕР: Показания свидетеля Клеева подтверждаю полностью».

В зал судебных заседаний ввели свидетеля Шевченко-Шевцова.

«Я, Шевченко-Шевцов Александр Савельевич, 1894 года рождения, образование высшее, капитан царской армии, проживал в Белграде, интернирован, подсудимого знаю, взаимоотношения с ним нормальные.

ПРОТОПОПОВ-МЕДЕР: Взаимоотношения со свидетелем Шевченко-Шевцовым у меня нормальные.

ШЕВЧЕНКО-ШЕВЦОВ: Подсудимого я знаю как Протопопова-Медера, русского, югославского подданства. Когда я прибыл в Русский охранный корпус, он был командиром нестроевой ветеринарной роты, после этого он стал интендантом в чине майора. Я против партии монархистов, а командующий Русским охранным корпусом был монархистом. Я вел против него открытую борьбу. За открытую борьбу против фашизма я получил две недели ареста на гауптвахте.

НА ВОПРОСЫ ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩЕГО СВИДЕТЕЛЬ МИРОЛЮБОВ ОТВЕТИЛ:

Я знал Шевченко-Шевцова с того момента, как узнал Протопопова-Медера. О том, что Шевченко-Шевцов вел агитацию против фашизма, за советскую власть, я не знал и ни от кого не слышал[44].

НА ВОПРОСЫ ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩЕГО СВИДЕТЕЛЬ ШЕВЧЕНКО-ШЕВЦОВ ОТВЕТИЛ:

В 1942 году Протопопов был в чине лейтенанта, занимал должность командира сотни «самостийных казаков». В беседе с одним представителем я узнал, что сотня, которой командовал Протопопов, не была допущена на фронт.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ОГЛАСИЛ ЛИСТЫ ДЕЛА С ПОКАЗАНИЯМИ СВИДЕТЕЛЯ ШЕВЧЕНКО-ШЕВЦОВА, ДАННЫЕ НА ПРЕДВАРИТЕЛЬНОМ СЛЕДСТВИИ.

ШЕВЧЕНКО-ШЕВЦОВ: Я своих показаний, данных на предварительном следствии, не подтверждаю, ввиду того, что я не говорил следователю того, что до эмиграции я проживал с Протопоповым-Медером на Дону, и о том, что он добровольно вступил в немецкую армию[45]. Я также отрицаю, что Протопопов считался в эмиграции русским подданным[46].

НА ВОПРОС ПОДСУДИМОГО СВИДЕТЕЛЬ ШЕВЧЕНКО-ШЕВЦОВ ОТВЕТИЛ: Как эмигранта ранее его не знал.

ПРОТОПОПОВ-МЕДЕР: Показания свидетеля Шевченко-Шевцова подтверждаю полностью».

После допроса свидетеля Шевченко-Шевцова секретарь трибунала сообщил, что в судебное заседание доставлен по ходатайству подсудимого свидетель Дьяк. После того как у него была взята подписка об ответственности за дачу ложных показаний, свидетель Дьяк сообщил:

«Я, Дьяк Карл Иосифович, 1927 года рождения, югослав, образование 8 классов, беспартийный, служил в немецкой армии по мобилизации с 1943 года, не судим.

НА ВОПРОС АДВОКАТА СВИДЕТЕЛЬ ДЬЯК ЗАЯВИЛ: Я больше знаю жену подсудимого, так как она была учительницей в моей школе[47]. Подсудимого я знаю как Протопопова, Других его фамилий не знаю. Протопопова знаю с 1938 по 1940 г., проживали мы тогда в одном городе, по национальности он югослав. Подданства он югославского. О том, что Протопопов немец и германского подданства, я не знал. Он не судим, его немецкого чина я не знаю. Ранее он работал инженером путей сообщения. Что Протопопов служил в югославской армии до войны, я не знал, о его взрыве моста через Дунай не слышал. Когда мы жили с ним в одном городе, он подданства был югославского.

НА ВОПРОС ПОДСУДИМОГО СВИДЕТЕЛЬ ДЬЯК ОТВЕТИЛ:

Мне было известно от Вас, что Вы в немецкую армию были мобилизованы».

После допроса свидетеля Дьяка по просьбе адвоката председательствующий перенес заседание военного трибунала на 10 часов утра 19 октября 1947 года. Было 23 часа 45 минут, заседание шло без перерыва почти четыре часа. Устал адвокат, но каково было подсудимому?

На следующее утро, задав уточняющие вопросы свидетелям Волкорезу, Клееву и Шевченко-Шевцову, председательствующий зачитал данные на предварительном следствии показания свидетелей Березлева и Вифлянцева. Протопопов-Медер заявил, что показания Вифлянцева он подтверждает полностью, а Березлева — за исключением того, что он, Протопопов-Медер, формировал сотню «самостийных казаков». «Эту сотню я принял готовую и только занимался с нею строевой подготовкой» — сказал он.

Были заданы вопросы и свидетелю Миролюбову. Тот заявил, что Протопопов имел задание немецкого командования — стянуть остатки казачьих частей к генералу Шкуро. Протопопов-Медер эти показания не подтвердил[48].

После этого военный трибунал начал допрос подсудимого — Алексея Протопопова-Медера. Мы не будем приводить все его показания — они повторяли то, что содержалось в его жалобах и ходатайствах. Показания свои он закончил так: «Я настаиваю, что я немец по матери и имею германское подданство».

Председательствующий предоставил слово адвокату Пирской.

«Я считаю, что пункт обвинения Протопопова-Медера в добровольном вступлении в немецкую армию в судебном следствии не нашел своего подтверждения, так как Протопопов-Медер настаивает, что он гражданин Германии, а раз это так, то он выполнял свой гражданский долг и должен был нести службу в немецкой армии. Мы также не установили в судебном следствии, кто был инициатором в формировании «самостийных казаков», а Протопопов-Медер был лишь инструктором по обучению.

Прошу суд военного трибунала тщательно проанализировать показания свидетелей и вынести ему соответствующий приговор»[49].

Слова адвоката означали, что с точки зрения юстиции, справедливости, дело по обвинению Алексея Михайловича Протопопова-Медера в преступлениях, предусмотренных статьей 58-3 УК РСФСР, полностью развалилось.

Даже из очень тенденциозно составленного протокола судебного заседания, который вел к тому же неквалифицированный и не очень грамотный секретарь, читатель может видеть, что ни один свидетель не подтвердил самого главного, на чем строилось обвинение по статье 58-3 УК РСФСР — что Алексей Протопопов-Медер поступил на службу в вооруженные силы Германии добровольно, будучи советским гражданином или получив иностранное подданство или вид на жительство без гражданства после принятия Уголовного Кодекса от 1927 г., имея перед этим советское гражданство, и что он формировал воинские части — по терминологии УК РСФСР банды, — которые потом вели военные действия на территории СССР.

Даже самые отрицательные, с точки зрения военного трибунала, отзывы о деятельности Алексея Протопопова-Медера, были основаны на слухах и разговорах с не установленными третьими лицами, что даже в те времена доказательством не являлось. Но доказательств и не требовалось: была установка, согласно которой Протопопов-Медер должен быть осужден, и именно по статье 58-3 УК РСФСР.