Идиллия Дедусенко - В «игру» вступает дублер Страница 20

— Что за письмо?

— Ему от матери. Переслали из центра.

Чернов, Мишин и трое бойцов с автоматами и гранатами поднялись из окопа. Помимо задания провести Чернова через линию фронта, у группы прикрытия было и второе: на обратном пути взять «языка». Уже минут через пять Игнатов потерял их из вида — от сплошной облачности ночная темнота казалась ещё гуще. До рассвета оставалось пять часов. Валентин только сейчас почувствовал, как ноет раненая рука и по всему телу пробегает озноб. Он не уехал сразу после ранения, так как очень хотел сам проводить Николая в нелёгкий путь. Хорошо бы ещё дождаться возвращения группы прикрытия…

— Ну что, поедешь? — спросил Рыжов, когда Николай с группой прикрытия скрылся в ночной темноте.

— А как же «язык»? — ухватился за подвернувшуюся мысль Игнатов. — Не мешало бы его послушать.

— А я на что? Мне всё равно ждать группу.

— И я подожду.

— Да ты ранен!

— Ну… чего тут осталось… До света они вернутся.

И действительно, ещё заря не занялась, как разведчики вернулись. С ними был черноволосый румынский капрал, то и дело пугливо озиравшийся. Капрал мелко дрожал, то ли от испуга, то ли от холода. Ему дали горячего чая. Он стал пить его крупными глотками и постепенно успокоился. Переводчик, не знавший румынского, мучительно долго объяснялся с пленным на немецком языке, но тот или не понимал, или притворялся. Всё же удалось выяснить, что Папанеску — капрал 3-го батальона 130-го полка 2-й румынской горнострелковой дивизии, штаб которой находится на правом фланге танковой дивизии 40-го корпуса гитлеровцев, что война уже многим надоела, и румыны неохотно идут в бой за интересы Германии, что немцы активно готовятся к броску на позиции 37-й армии русских.

Мысленно сравнивая показания пленного с донесениями Зигфрида, Игнатов убедился, что они практически идентичны. Доклад старшины Мишина о благополучном переходе Николаем линии фронта несколько успокоил его. Но он-то прекрасно понимал, что это только начало пути. Днём Николай отсидится на хуторе у своего человека, а вечером тронется дальше. Будут контрольные посты, патрули и просто случайные встречи. Надо их обойти и уцелеть, иначе сорвётся операция с Гуком. Передавать сведения о нём Зигфриду по рации было слишком рискованно.

Ошеломляющий визит

Грусть теперь редко покидала Анну, она всё время думала о Зигфриде. Зигфрид… Ведь это не настоящее имя, как и то, которым он пользуется в театре. Кто он, этот человек, так глубоко вошедший в её душу? Как его зовут? Что она о нём знает? Мало, очень мало. Но любовь не требует анкеты. Она пронизала ум и сердце. Заставляет Анну вздрагивать при каждом стуке. Не думала она, что ей выпадет чувство неразделённой любви.

А может быть, она напрасно отчаивается? Порой Зигфрид задерживает на несколько мгновений взгляд на её лице, и у него теплеют глаза. Она же видит! Но он молчит. И как только обнаруживает, что она заметила его взгляд, тотчас принимается за дело с преувеличенным усердием. В последнее время много занимается немецким языком и очень преуспел.

Анна подошла к окну. Там, на улице, умирала золотая осень. Землю устилала опавшая листва, и ветер время от времени ворошил её, сносил с газонов на тротуар или на дорогу. Но на некоторых деревьях ещё держались листья. У клёна, росшего неподалёку, они из жёлтых стали почти коричневыми. Тополя словно покрылись рыжим налётом, а стойкая ива всё ещё сохраняла свежесть бледной зелени. Как по-разному уходят в зиму деревья. Как люди — в старость. Но деревья снова расцветают весной, а весна человека никогда не возвращается. Весна её жизни тоже пройдёт, и уже скоро. А она не может насладиться ею в это жестокое время.

Анне на какое-то мгновение стало себя жаль. Немного радости видела она. Выросла без матери. И хотя отец не щадил себя, чтобы дать ей образование, он не мог заменить материнского тепла и ласки. Когда училась в институте, познакомилась с выпускником военного училища. Паренёк был весёлый, хороший и ей нравился. Юный командир предложил ехать с ним на Дальний Восток, куда получил назначение. Она не могла оставить болезненного отца, не могла заплатить ему неблагодарностью за все его жертвы и не согласилась, вернулась в родной город, начала работать. А тут — война. Вот такая короткая, ничем не примечательная биография.

«Какие глупости лезут в голову! — оборвала себя Анна. — Зигфрид правильно поступает. Он предан делу, только делу. И для меня ничего не должно быть выше этого». Она встряхнула головой, словно желала, чтобы все ненужные мысли выскочили оттуда. И только хотела отойти от окна, как заметила на улице подходившую к их дому элегантную молодую женщину. Таких Анна видела разве что на обложках модных журналов ещё до войны. Особенно к лицу женщине была шляпа с большими полями.

«Откуда здесь такая? — подумала Анна. — К кому идёт?» Женщина подошла к их двери и постучала. Анна судорожно стащила с себя старую вязаную кофту и бросила на стул в другой комнате — ей не хотелось предстать замарашкой перед элегантной незнакомкой. Она быстро провела расчёской по волосам, оправила блузку и пошла открывать.

Женщина, увидев Анну, заулыбалась, при этом оглядывая девушку с некоторым удивлением, которого не сумела или не захотела скрыть, без разрешения шагнула за порог, сама прикрыла дверь и спросила:

— Это вы даёте уроки немецкого языка?

Анна широко открыла глаза: женщина произнесла пароль! Но Зигфрид не предупреждал, что кто-то может прийти ещё. Однако могут быть непредусмотренные случаи, и надо ответить.

— По вторникам и четвергам, — медленно сказала Анна.

— Ну что ж, меня это устраивает, — ответила женщина.

Анну пронизала мысль: неверный ответ! И тут же сообразила, что в пароле нет слова «это». На нём и попадаются случайные люди, как, например, тот маклер. И здесь, очевидно, такое же совпадение, а женщина действительно пришла брать уроки немецкого языка. Но почему же так поздно? Ведь объявление снято около трёх месяцев назад.

— Вы предпочитаете получать деньги или продукты, драгоценности? — осведомилась женщина.

— Драгоценностей не надо, — быстро сказала Анна, обдумывая, как поступить с этой клиенткой.

— Значит, деньги, — решила незнакомка. — Завтра же и начнём. Я буду платить немецкими марками.

— Но я… — растерялась Анна от эдакого напора, — я теперь работаю в городской управе и, наверное, не смогу…

— Чего не сможете?

— Заниматься с вами.

— Но с другими-то занимаетесь! — упрямо настаивала незнакомка. — Или вы берёте только мужчин?

Она смотрела на Анну с явной насмешкой. «Что ей известно о Зигфриде?» — промелькнула в голове у Анны беспокойная мысль, а гостья продолжала:

— Мы можем заниматься вместе, в один день. Мне нужно выучить немецкий язык! Я бываю в гостях у господина Клейста и просто обязана говорить там по-немецки!

— Хорошо, хорошо, — поспешно согласилась Анна, ошеломлённая столь неожиданным визитом, шикарным видом дамы, а главное, её настойчивостью, за которой явно что-то скрывалось, — но только по понедельникам и пятницам. Другого времени у меня для вас нет.

Последние слова Анна произнесла так твёрдо, что гостья согласилась заниматься в предложенные ею дни. Анна торопилась выпроводить незнакомку, потому что с минуты на минуту должен был прийти Зигфрид: сегодня четверг, очередной сеанс связи. Если эта красавица не уйдёт, он может сорваться. И она как можно любезнее сказала:

— Я по пятницам хожу в управу после обеда, поэтому жду вас завтра в десять часов утра. А сейчас, извините, некогда.

— Что же вы не спросите, как меня зовут? — удивилась женщина.

— Да… в самом деле… — смутилась Анна.

— Антонина Петровна Иванько, вдова профессора, — представилась гостья.

«Хозяйка виллы! — мелькнула мысль у Анны. — Как же я не догадалась? Ведь отец рассказывал».

— А меня Аня… Анна Петровна.

— Аннушка, — решила Антонина, — так вам больше идёт.

Она, наконец, ушла, и Анна смотрела ей вслед, пока шикарная вдова не дошла до конца переулка. Только после этого перевела дыхание, взглянула на часы. Напрасно она так испугалась, до прихода Зигфрида ещё полчаса. Но как испугалась! Нет, надо учиться владеть собой и не обмирать от каждого пустяка. Обычное дело: вдове профессора по карману брать уроки немецкого языка и, вероятно, необходимо, раз она водит дружбу с высшими немецкими чинами. Но откуда она узнала об уроках, если объявление давно снято? И откуда знает о Зигфриде? Вернее, о Ларском?

Наконец пришёл Зигфрид. Анна рассказала ему о странном визите. Он задумался, потом сказал:

— Я эту даму видел несколько раз в зале театра. Она приходила одна. Но ей явно кто-то покровительствует, очевидно, фон Клейст, так как офицеры в первых рядах партера расшаркивались перед ней. Пришла она просто подучиться немецкому языку, чтобы легче было общаться с офицерами, или это с чем-то связано? Вот, Анечка, и ещё одна шарада. Вам придётся учить её, другого выхода у нас пока нет. Присматривайтесь: а вдруг она окажется для нас полезной? Когда вращаешься в таких кругах, невольно что-то видишь и слышишь. Пусть это будут мелочи, мы сумеем извлечь из них пользу.