Николай Стародымов - Киднеппинг по-русски Страница 21

Выслушав стажера, Александр остался доволен.

Потом, после небольшого колебания, видя, что контрразведчик по-прежнему разговаривает по внутреннему телефону, накрутил номер домашний. От расставания с женой остался неприятный осадок.

Ответил Женька, сынишка.

— Сынок, маму позови.

— А мамы нету дома. Она к кому-то ушла…

Поговорив немного с сыном, Александр повесил трубку. Называется, загладил…

Громов наконец опустил трубку.

— Значит, так. Вам повезло. Сейчас идет «вертушка» в южном направлении. Она вас подбросит до Беслана. Ну а там уже сможете сесть на поезд «Москва — Грозный». Вас это устраивает?

— Конечно! — воскликнул Максимчук.

— Погодите радоваться, — хмурился фээскашник. — Только за восемь месяцев этого года на территории Чечни было совершено сто двадцать нападений на поезда… Так что будь осторожнее, парень.

— Никуда не денешься, — развел руками Александр. — Ехать надо… Спасибо большое за помощь! Я поскакал.

Максимчук вышел из небольшого двухэтажного домика и поспешил к летному полю. Все складывалось удачно. И все же не отпускала досада, что жены опять не оказалось дома. Будто чем-то неприятным для нее квартира намазана…

Валентина нетерпеливо прохаживалась возле вещей, явно не зная, что делать. Сновавшие вокруг военнослужащие поглядывали на нее с интересом.

— Ну где же ты ходишь? — воскликнула девушка сердито, едва увидела Максимчука.

— Прости, задержался.

Девушка чутко взглянула на него:

— Что-то случилось? Ты чем-то расстроен?

— Да так… Пустяки… Ты скажи: доводилось тебе когда-нибудь летать на военном вертолете?

— Нет. А что?

— Сейчас полетаем…

Москва. Квартира Губермана.

17.00

— Яков Семенович, здравствуйте! Вы, наверное, меня не запомнили, вы позавчера в таком состоянии были… Моя фамилия Самопалов, капитан милиции Олег Владимирович Самопалов. А это наш стажер, курсант Сергей Поспелов. Мы занимаемся делом о похищении вашего сына.

— Здравствуйте, проходите, прошу вас.

Олег и Сергей переступили порог квартиры Губермана. Человека, у которого похитили сына. Который, как выяснилось, сам имеет какой-никакой вес в криминальной среде. Которому они сейчас помогали. И которого сейчас «прорабатывали» их коллеги.

— Прошу вас сюда, проходите уже в комнату… Разуваться не нужно, можно так, у меня не убрано. Присаживайтесь в кресла. Может быть, уже по рюмочке коньячку?

Самопалов качнул головой:

— Спасибо, не нужно. Разве что чашечку кофе…

— Я тоже, — подал голос Поспелов. И добавил, с внутренним напряжением глядя на Олега: — Чашечку кофе с глоточком коньяка.

— Да-да, конечно, — засуетился хозяин. — Вы посидите минуточку, я сейчас кофе уже приготовлю. Вот тогда с вами и поговорим.

Он, суетливо потирая пухлые руки, засеменил из комнаты.

— Я смотрю, наш пострел везде поспел, — повернулся к стажеру Самопалов. — Ты своей фамилии вполне соответствуешь. У нас ведь не принято у тех, с кем работаешь, спиртное распивать.

— Почему?

— По кочану. Потому что не принято. Правила такие неписаные существуют.

— То-то же, что неписаные… Эти ваши правила родом из застоя. Посмотрите любой фильм про западную полицию. Рюмка коньяка или бутылка пива там не считаются чем-то зазорным. А у нас все боятся, что же скажет княгиня Марья Алексевна…

В дверях показался хозяин, и разговор утих. Яков Семенович вкатил матовый стеклянный столик на колесиках — голубая мечта жены Самопалова. На нем теснились фарфоровые чашечки, блюдечко с нарезанным лимоном, тарелочка с ломтиками бисквита, рюмочки и бутылка «Чинзано».

— Извините, кофе растворимый, с классическим, извините, уже возиться недосуг.

— Что вы, что вы, Яков Семенович, мы и без того вас обременили…

Обменявшись взаимными любезностями, гости и хозяин расселись.

— Пока чайник вскипит, давайте по рюмочке… — предложил Губерман, разливая.

— Яков Семенович, — пригубив рюмку и закусывая лимоном, спросил Самопалов, — будьте добры, еще раз расскажите во всех подробностях, что предшествовало похищению, как оно осуществлено, какие у вас есть соображения по этому поводу. Короче, все, что вы думаете, подозреваете, знаете, о чем догадываетесь, предполагаете…

Губерман уныло покивал крупным носом:

— Да-да, конечно. Я понимаю ваш вопрос, гражданин следователь, я вас понимаю. Только сомневаюсь, что смогу вам чем-то по-настоящему помочь… Знаете, почему-то уже принято считать, что если еврей занимается бизнесом, то его можно считать «новым русским». Как будто эти бандиты не знают того, что есть бизнес и бизнес — и между ними уже есть две большие разницы. Вы уже меня должны понимать, Олег Владимирович. Я ведь не занимаюсь спекуляциями какими-нибудь, перекупкой-перепродажей. Мой бизнес честный, а потому и налогами облагается по самой полной программе. Так откуда уже у меня, бедного еврея, такая куча денег?.. Конечно, вы молчите! А я что должен делать? Вы уже думаете, что, если на меня «наехали», значит, я и в самом деле могу быть дойной коровкой? Как вы ошибаетесь, гражданин следователь, как вы жестоко ошибаетесь!

— Я ничего не думаю пока, Яков Семенович. Я просто сопоставляю факты. У вас произошла беда, мы пытаемся вам помочь, а потому на первом этапе следствия стараемся не делать выводы и строить предположения, наша цель — собрать как можно больше фактов.

— Да-да-да, конечно, простите меня, я уже очень волнуюсь за своего сынишку… Давайте еще по глоточку… Да вы не стесняйтесь, Олег Владимирович, сейчас уже не восемьдесят шестой с «горбостроевским» «полусухим законом»… Молодой человек, вам нетрудно будет пройти на кухню и взглянуть на чайник. Спасибо, что не отказываетесь… Если чайник вскипел, несите его сюда, прошу вас… Так что вас интересует, Олег Владимирович?

— Как вы узнали, что сына похитили?

— О, как я узнал! Как я уже узнал, хотите вы знать? Это было ужасно: мне позвонили. Позвонил кто-то по телефону. Я в мастерской был, телефон у нас там в будочке, меня к телефону позвали.

— У вас аппарат с определителем номера? — спросил вернувшийся с чайником и разливавший в чашечки кипяток Поспелов. Спросил, а сам быстро взглянул на Олега — правильно, мол, я спросил или вмешиваться нельзя?

— Нет, у нас простой аппарат, обыкновенный такой старый «наборник» с диском.

— Понятно, продолжайте, пожалуйста, — предложил Самопалов, помешивая ложечкой исходящий ароматом кофе кипяток.

— А в трубке голос грубый такой уже, злой. Говорит: ты, Губа… то есть ты, говорит, Губерман, у нас на крючке, потому что твой сын у нас. Готовь «лимон» баксами, а то, говорит, мы его… — хозяин хлюпнул мясистым носом, — моего мальчика…

— Успокойтесь, Яков Семенович. Мы сочувствуем вашему горю, но слезами ему, сами понимаете, помочь невозможно. Нам нужны факты.

— Да-да, конечно, я все понимаю. А потом он говорит: я тебе завтра позвоню, срок назначу. Ну вот, вчера он позвонил и назначил срок: в субботу, в двенадцать дня, у меня на квартире… И особо насчет вас предупредил: не вздумай, говорит, ментов звать, у нас уже страховка будет, если что заподозрим — сына своего в посылках по частям получать через почту станешь…

— Понятно. А что вы говорили о кавказцах, которые к вам заезжали за несколько дней до этого?

— С неделю назад ко мне в мастерскую заезжали какие-то трое крепких ребят. Все смуглые, с акцентом уже такие. Зажигание, говорят, барахлит. А там дела было — на пятнадцать минут. В общем, в мастерскую с такими пустяками уже редко обращаются. И при этом они спрашивали, до какого времени мастерская работает, все время говорили, что, наверное, доход хороший имеешь от этой мастерской. Я, конечно, отвечаю: какой тут доход… Если уже еврей занимается бизнесом, говорю, то все думают…

— Ясно. Вы кого-то конкретно подозреваете? Может быть, у вас есть враги, которые вам отомстить хотят за какие-то прошлые ваши с ними недоразумения? Может быть, у вас имеются какие-то денежные накопления, о которых кто-то посторонний знает?..

Губерман вильнул глазами:

— Да какие уже у меня…

— Подождите, Яков Семенович, я не о том сейчас. — Самопалов поднес к губам чашечку с кофе и внимательно наблюдал поверх ее края за реакцией Губермана. — Подумайте, кто из людей, с которыми вы сейчас или, быть может, в прошлом имели общие дела, мог остаться на вас в обиде и в отместку навести на вас вымогателей.

Губерман очень искренне развел руками: — Не знаю, гражданин следователь, даже не знаю, что и подумать…

Олег в какой-то момент усомнился: может, Сухостоев с каким-то умыслом специально на этого Губермана поклеп возвел? Но тут же отбросил эту мысль — ребята из второго отдела подтвердили, что этот скромный «бедный еврей» не так уж скромен и не столь уж беден. Да и Сухостоев, как ни верти, за свою жизнь боролся, ему врать особого резона не было.