Александр. Омильянович - Смысл жизни Страница 21

— Это дьявол, а не человек. Мы несколько раз устраивали засаду, но каждый раз ему удавалось уйти. Он будто заколдован от пуль.

— Вон! — Диц указал Внуковскому на дверь.

Павелко и Полубиньский прибыли спустя несколько дней, и та же сцена повторилась. Опытный конспиратор умел вырываться из расставленных сетей. Он догадывался, что за ним охотятся диверсанты абвера.

Диц решил любой ценой выполнить приказ майора Шиммеля. Он долго думал о том, кому бы еще из своих людей поручить выполнение этого задания.

Василий протянул Куберскому кисет с махоркой. Тот оторвал кусочек старой газеты, насыпал табаку и свернул толстую самокрутку.

— Рассказывай дальше. Очень интересно, — Леон от нетерпения дернул его за рукав.

— Потом я работал в совете в Крошеве, однако политическая обстановка с каждым днем ухудшалась. Многие уже в открытую поговаривали о приближающейся войне. Слухи о ней усиленно распространяли шпионы и диверсанты, которых забрасывал к нам Диц.

А потом — июнь 1941 года и памятное всем воскресенье. Война обрушилась на нас как гром с ясного неба — гул самолетов слился с грохотом орудий. Утром немцы заняли Августов и Граево. Казалось, земля дрожала у нас под ногами. Самолеты, бомбы, артиллерия… Я взял жену, дочь, и вместе с Антонием Батусем мы направились на восток. Мы успели добраться только до Чарной Веси за Белостоком, поскольку танковые колонны гитлеровцев шли быстрее нас. Там мы узнали, что немцы захватили уже Гродно, Белосток и бои идут где-то под Минском. Дорога на восток была отрезана. Посоветовавшись, мы вернулись в родные края. С тех пор я не расставался с оружием. Стал более осторожным. Жену и дочь отвез к родителям в Тайно-Подъезёрне, а сам не ночевал дома. Ждал дальнейшего развития событий.

Диверсанты Дица и их сообщники, затаившиеся враги, устроили настоящую охоту на коммунистов и им сочувствовавших. Прокатилась волна террора. Домой я заходил очень редко. Боялся засады, поскольку не верил в то, что меня оставили в покое. И все же мне пришлось пережить новую драму.

Гауптштурмфюрер Густав Рильке — командир отряда оперативной группы СС, направленной для наведения порядка в Августовском и Краевском повятах — занял под временную резиденцию штаба здание офицерского яхт-клуба. Подвалы были оборудованы под камеры предварительного заключения. Руководитель шпионского центра абвера в Сувалках Петер Диц несколько дней помогал Рильке наладить работу на Августовщине, а затем возвратился в Сувалки, чтобы ликвидировать свое шпионское гнездо. Бесценной находкой для Рильке явилась переданная, ему Дицем сеть шпионов, диверсантов и сотрудников абвера. Почти каждый день к Рильке приходили люди Дица, предлагая свои услуги.

Наконец явился Вацлав Внуковский, по кличке Збуй, бывший командир диверсионно-шпионской банды.

Рильке тотчас же принял его. Просверлил взглядом и буркнул:

— Долго работал у Дица?

— С 1 июля 1940 года.

— Псевдоним?

— Збуй.

— Мое звание — гауптштурмфюрер СС. Ты мне нравишься. Сколько человек ликвидировал до сих пор?

— Пока только девять.

— Мало, — заметил Рильке. — Сегодня же включу тебя в одну из групп. Поможешь «очищать» Августов.

— Слушаюсь.

— Знаешь здешних людей?

— Не только здешних. Кстати, еще сегодня можно арестовать одного субъекта, за которым я напрасно охотился целый год…

Рильке вопросительно взглянул на него.

— В Тайно-Подъезёрном живет некий Вацлав Куберский. Это весьма активный коммунист, враг третьего рейха…

Рильке уткнулся в лежавший на столе список, отыскивая его фамилию. Наконец нашел.

— Говоришь, сейчас он находится в Тайно-Подъезёрном?

— Да. Я недавно был там и узнал об этом от надежных людей.

— Покажи на карте, где находится эта деревня и как лучше ее окружить.

Внуковский показал Рильке, как доехать до Тайно-Подъезёрного, сообщил, где расположен дом Куберского, и посоветовал, как лучше окружить деревню.

Спустя некоторое время перед яхт-клубом в Августове началась суетня и беготня, заревели моторы, и одиннадцать мотоциклов помчались по шоссе в сторону Барглува. Окольными дорогами добрались до Тайно-Старого. Здесь Внуковский посоветовал Рильке оставить мотоциклы и идти дальше пешком.

Эсэсовцы, развернувшись в цепь, прячась в высокой ржи, медленно приближались к Тайно-Подъезёрному. Вскоре Внуковский остановился и показал Рильке рукой на видневшийся вдали дом.

Тот поднес бинокль к глазам и увидел возле дома пасшую гусей девочку, а также женщину и трех мужчин, занятых работой в поле. Он рассматривал их некоторое время, а затем передал бинокль Внуковскому.

— Он здесь, господин гауптштурмфюрер! — воскликнул Внуковский. — Я узнал его. Нельзя терять ни минуты. Эта хитрая лиса может ускользнуть прямо из-под носа. Уже не раз бывало.

— От нас он не уйдет.

Шли, соблюдая все меры предосторожности, поскольку Внуковский предупредил, что у Куберского есть оружие.

Приблизились к работающим в поле. Перед этим Рильке и Внуковский видели в бинокль, что их было четверо — женщина и трое мужчин. Теперь же осталось лишь двое мужчин и женщина. Они стояли, окруженные эсэсовцами, не в силах скрыть своего испуга.

— Фамилия? — рявкнул Рильке на перепуганного старичка.

— Ян Куберский…

— Он? — повернулся Рильке к диверсанту.

— Нет, это его отец, — ответил Внуковский.

— А твоя? — обратился Рильке к другому мужчине.

— Мечислав Соболевский.

Внуковский шепнул что-то Рильке, тот кивнул в знак согласия и подошел к жене Куберского.

— Фамилия?

— Леокадия Куберская.

— Где муж?

— Не знаю. Его здесь давно не было…

— Он только что был здесь.

Рильке ударил ее по лицу. Она упала.

Посланные связные доложили, что никто не пытался прорваться через кольцо окружения.

Значит, Куберский прячется где-то здесь, во ржи, в клевере или в камышах на берегу озера.

Одна группа эсэсовцев прочесала метр за метром рожь, траву и кусты, а другая обшарила весь дом и хозяйственные постройки. Безрезультатно. И хотя они явно видели в бинокль Куберского, тот как будто сквозь землю провалился.

Возглас жены «Немцы!» Куберский услышал в тот момент, когда уже сам увидел цепь эсэсовцев, окружавших широким кольцом поле, на котором они работали. Он тотчас же сообразил, что остается единственный путь к спасению — озеро. Не раздумывая, он бросился бежать к озеру и вскоре скрылся в зарослях камыша. Липкая тина со стеблями кувшинок и водорослей обвила все его тело. Он удалился от берега так далеко, что из воды торчала только одна его голова. Он прикрыл ее огромным листом водяной лилии и стал прислушиваться к приглушенным голосам и топоту ног бегущих по берегу эсэсовцев.

Близились сумерки. Рильке, взбешенный неудачей, объявил сбор. Посоветовались с Внуковским, что делать дальше. Дочь Куберского Рильке освободил, а отца, жену и Соболевского приказал забрать с собой в Августов…

Заплаканная Лидия вернулась в опустевший дом. С тревогой прислушивалась она к каждому шороху на улице, но никто из близких не являлся.

Рано утром послышался треск мотоциклов. В дом ворвалось несколько немцев. Одни начали перетряхивать дом, другие забрасывали Лидию вопросами об отце, о родственниках, о коммунистах, живущих в округе. Лидия ничего не знала и не понимала, чего от нее хотят. Немцы избили ее и уехали.

Тем временем в Августове допрашивали Куберских. Ввели Леокадию. Она прислонилась к стене и со страхом смотрела на палачей. В душе она радовалась, что мужу удалось бежать. Ее подробно расспрашивали о нем, о его деятельности, о связях с коммунистами, об оружии, которое он имел. Она ничего не знала. Это вывело из себя палачей, они избили ее. Затем взялись за старого Куберского, а потом за Мечислава Соболевского, который вместе с Вацлавом Куберским работал в совете. Допросы возобновлялись каждый день. Заключенные молчали, и Рильке так и не удалось ничего узнать о Куберском. А он интересовал его в последнее время все больше и больше.

На рассвете 6 июля 1941 года перед зданием яхт-клуба остановилась автомашина, покрытая черным брезентом. Из подвала вывели арестованных. Это были польские коммунисты, советские офицеры и просто подозрительные. Среди них находились Леокадия Куберская и Мечислав Соболевский. Заключенные еле держались на ногах.

Командир карателей отдал рапорт Рильке. Тот еще раз просмотрел список арестованных, затем их втолкнули в автомашину, и она под эскортом мотоциклистов помчалась в сторону Щебры. Там, за деревней на опушке леса, все эти люди были расстреляны…

Куберский на минуту умолк и жадно затянулся цигаркой. Всегда, когда он вспоминал свою жену, сердце его сжималось от боли. Он взглянул на лица внимательно слушавших товарищей, на стены погруженной во мрак землянки и продолжил свой рассказ: