Владимир Бешанов - Ленинградская бойня. Страшная правда о Блокаде Страница 22

Мой ответ: не сентиментальничать, а бить врага и его пособников, вольных или невольных, по зубам. Война неумолима, и она приносит поражение в первую очередь тем, кто проявил слабость и допустил колебания. Если кто-либо в наших рядах допустит колебания, тот будет основным виновником падения Ленинграда.

Бейте вовсю по немцам и по их делегатам, кто бы они ни были, костите врагов, все равно являются ли они вольными или невольными врагами. Никакой пощады ни немецким мерзавцам, ни их делегатам, кто бы они ни были».

По большому счету, плевать хотели кремлевские и смольненские вожди на всех этих «стариков и старух», пользы от них все равно никакой, только лишние рты. Поэтому трудно представить Жукова проявляющим гуманизм и рискующим быть зачисленным в «пособники врага». На самом деле Жуков, Жданов, Кузнецов и Меркулов не только без промедления довели приказ до сведения всего личного состава, но и дополнили его требованием «немедленно открывать огонь по всем лицам, приближающимся к линии фронта, и препятствовать их приближению к нашим позициям», не глядя, кто там «приближается», женщины или дети, оказавшиеся для большевиков «опаснее немецких фашистов».

Новый командующий Ленинградским фронтом изложил свою стратегию обороны города следующим образом: «Надо было при малейшей возможности днем и ночью контратаковать врага, изматывать и наносить ему потери в живой силе и технике, срывать его наступательные мероприятия… Контрудары и контратаки вынуждали противника наступать в замедленном темпе». Уже 14 сентября Жуков докладывал маршалу Б.М. Шапошникову, что «организует удар» на фронте 8-й армии и планирует «переход в наступление» 55-й и 42-й армий. Ежедневно советские дивизии «наносили контрудары», «ликвидировали», «восстанавливали положение», атаковали, атаковали, атаковали, наступая по собственным трупам, укрываясь собственными трупами и заваливая своими трупами противника. Несколько позднее, под Вязьмой и Ржевом, солдаты дали этому способу ведения военных действий свое определение — «жуковская трехрядка».

Преодолеть 800-метровую гладь Невы под прицелом орудий советских боевых кораблей и установленных на правом берегу 180-мм и 120-мм стационарных батарей у немцев не было шансов.

На Тосненском рубеже 4-я дивизия народного ополчения полковника П.И. Радыгина непрерывно отдельными полками безуспешно пыталась форсировать реку и отбить у противника населенные пункты Усть-Тосно, Ивановское, Покровское на правом берегу. Артиллерии в дивизии практически не было. Более-менее серьезную огневую поддержку оказывали железнодорожные батареи и эсминец, занявший позицию в устье Невы, но стреляли они по площадям, и огонь их не корректировался. 4 сентября 3-й стрелковый полк получил приказ форсировать Тосну и взять поселок Покровское. В начале операции полк понес значительные потери и под огнем противника залег перед рекой. Офицеры под ураганным огнем сумели поднять полк в атаку, форсировать реку и взять с боем Покровское. Развить успех оказалось нечем. Ожесточенные бои за поселок длились четыре дня. Не получивший поддержки советский полк был отрезан противником от берега и полностью уничтожен во главе с комполка Чугуновым. 11 сентября полковник Радыгин, отказавшийся выполнять приказание приехавшего с инспекцией члена Военного совета фронта Н.В. Соловьева, которому вздумалось в своем личном присутствии организовать маленькое победоносное наступление, был отстранен от командования дивизией и разжалован в рядовые. Существовала и другая «дисциплинарная практика»: в случае неудачи командира полка привлекали к ответственности «за тяжелое состояние полка и большие потери в боях».

В итоге 4-я дивизия народного ополчения, не выполнив ни одной задачи, была отброшена за линию противотанкового рва, протянувшегося от Невы до Московского шоссе. Ров, имевший ширину 8 м и глубину 3 м, как водится, нашими частями не оборонялся, и в нем прочно обосновались батальоны 122-й пехотной дивизии. Немцы, имевшие похвальную привычку закрепляться на каждом занятом рубеже, немедленно начали развивать сеть ходов сообщений, пулеметных дотов и минных полей.

Практически утратившие боеспособность ополченцы залегли в болоте в 100 метрах от рва. Генерал-майор в отставке Л.В. Яковлев описал состояние «обороны» при своем вступлении в командование одним из полков 4-й ДНО: «Передний край обороны проходил в сыром торфяном болоте. Бойцы лежали на поверхности болота, и единственным их укрытием были мох и кустарник ниже человеческого роста. Полк вынужден был обороняться в этих тяжелых условиях, так как сзади его подпирали стены Ленинграда. В таких условиях трудно было сохранить боеспособность части. Справа в таких же условиях оборонялся 330-й стрелковый полк; слева, на более сухой местности, держал оборону 284-й СП. Прием и сдача полка прошли в считанные минуты. Старый командир полка, находившийся в подавленном состоянии, с трудом доложил обстановку на обороняемом участке. После проведенных боев полк понес большие потери в личном составе и вооружении, а занимаемая им оборона не имела каких-либо инженерных укрытий. Состояние полка было тяжелым, люди были обессилены и находились в полной апатии и депрессии. Мы с капитаном Смородкиным обошли участок обороны полка и всюду натыкались на группы солдат, лежавших на мокром торфе и никак не реагирующих на обращение к ним… Люди не мылись с начала войны».

Армия Федюнинского с переменным успехом вела бои за Урицк и Володарский, по несколько раз переходившие из рук в руки. 8-я армия генерала Щербакова имела задачу «наносить противнику удары во фланг и тыл» и наносила их, не считаясь с потерями.

Южной группе, по совету маршала Шапошникова, 14 сентября было приказано прекратить «изнуряющий бой за захват Вырицы», а обогнуть ее с востока и вдоль железной дороги Сусанино — Пушкино выходить в расположение 55-й армии. Плохо представляя себе состояние войск Астанина и предполагая использовать их в запланированном на 17 сентября контрнаступлении, командование фронта требовало: «Всю артиллерию на конной тяге, минометы, пулеметы и конные обозы выводить. Все, что не может быть выведено, — закопать и тщательно замаскировать». К этому времени группа уже была противником расчленена и распадалась на отдельные неуправляемые части. Конные обозы существовали лишь в воображении Жукова. Имелось 36 орудий без снарядов, которые артиллеристы вытаскивали на себе.

На следующий день Южная группа как единое целое перестала существовать. Рвавшаяся к ней навстречу в течение двух недель 90-я стрелковая дивизия была немцами выбита и окружена в районе Семрино, Кабралово. Вечером по распоряжению генерала Астанина, доложившего штабу фронта по радио о безнадежности положения, началось уничтожение техники и военного имущества. Спустя несколько часов было получено разрешение выбираться из окружения небольшими группами. Во второй половине сентября глухими лесными тропами на север удалось просочиться лишь отдельным сводным подразделениям под командованием полковников М.И. Чеснокова, И.С. Павлова и генерала А.Н. Астанина — всего около двух тысяч человек. Еще триста бойцов вывели из вражеского тыла партизаны. Полмесяца, обходя крупные населенные пункты, блуждали по тылам противника остатки 111-й стрелковой дивизии под командованием полковника С.В. Рогинского, не имевшего связи с командованием и повернувшего на восток. К началу октября они вышли к реке Волхов в районе Ямно, на левый берег переправилось лишь три сотни бойцов и командиров. В районе Погостья в расположение 54-й армии вышла группа артиллеристов Г.Ф. Одинцова.

По немецким данным, в ходе ликвидации Лужского «котла» были захвачены 21 тысяча пленных, 316 танков и 600 орудий. Только 24-я танковая дивизия полковника М.И. Чеснокова, впервые вступившая в бой 2 августа, потеряла 162 танка и 40 бронемашин — всю боевую технику.

Однако потери росли и у немцев, а успехи были все менее значительны. Значительно поколебалась уверенность и у фон Лееба. Посетив штаб 4-й танковой группы, фельдмаршал понял, что перспективы штурма туманны, а вот передавать группе «Центр» точно будет нечего:

«Узнал, что в отличие от предыдущих оценок о том, что между 41-м корпусом и Ленинградом противника почти нет, на самом деле Пулковские высоты представляют собой укрепленный район обороны, плотно занятый войсками противника. Дальнейшее наступление 41-го корпуса через Пулково до ближнего рубежа окружения, как было приказано вчера, должно было бы привести к сильным потерям. Чтобы избежать этого и оставить 41-й корпус по возможности боеспособным, каким он сейчас и является, ему пока приказано оставаться у дальнего рубежа окружения».

14 сентября ОКВ отдало приказ о немедленном отводе 41-го моторизованного и 8-го воздушного корпусов.

«…когда войска уже вовсю предвкушали торжество заслуженной победы, — вспоминал генерал Рейнгардт, — точно холодный душ, из штаба танковой группы пришла новость, что вместо штурма Ленинграда будет его блокада… Мы просто ничего не могли понять. В самую последнюю минуту солдат, которые делали все для победы, лишили венца победителей».