Юрий Гайдук - Штрафбат. Закарпатский гамбит Страница 22

Когда слез с лесенки, перекладины которой едва держались на проржавевших гвоздях, и чуток полюбовался делом рук своих, из дома напротив вышел мужик с вислыми белыми усами, остановился посреди улицы и, кивком головы поздоровавшись с постояльцем Христы, поинтересовался как бы между прочим:

– Шо, на самом деле пан часовщик? А то Христа бегала тут, хвалилась, да люди не очень-то поверили.

– Что так? – удивился Тукалин.

Сосед невразумительно пожал такими вислыми, как усы, плечами, на которые был наброшен легкий выцветший кожушок.

– Почему не поверили? – уточнил он. – Да вроде бы как война еще не кончилась, а тут на тебе – даже часы можно починить. К тому же, если верить Христе, пан часовщик – русский.

– Русский, – подтвердил Тукалин, – самый настоящий русак. А что касается войны… Так ведь она скоро закончится. Фашиста уже под самым Берлином бьют.

– Бьют-то они вроде бы как и бьют, – философски заметил усач, – да только добьют ли до конца? Люди говорят, будто в Венгрии идут бои и вроде бы как никто не думает сдаваться.

– Добьют! – заверил соседа Тукалин. – Слово солдата даю!

– Шо, настолько сильно уверен?

Тукалин только хмыкнул на это.

– А куда ему на хер деваться, фашисту этому?! Били, бьем, а скоро вообще головешку открутим.

Он подхватил лесенку, однако прежде чем скрыться за дверью, над которой теперь красовалась вывеска-зазывалка, повернулся лицом к соседу:

– Заходи, соседушка, первым клиентом будешь. А первый клиент – дармовой, иначе заказов не будет. Часы-то, надеюсь, есть? И видать, на стрелках уже давным-давно паутина наросла.

Пропустив мимо ушей обидный намек относительно паутины, усач моментально оживился, забыв про войну и бои в Венгрии:

– А как же не быть? Конечно, есть. Пытался как-то сам покопаться в них, да, видать, тут без специального образования не обойтись.

Опасаясь, что «пан часовщик» передумает за бесплатно чинить часы, он рванул было к своей калитке, как вдруг остановился, и на его лице застыла вопросительно-выжидающая улыбка.

– Горилку-то пьешь? У меня добрый первачок, не то что эта казенная водка из магазина.

– Не, я ей запчасти в часах протираю, – ощерился в ухмылке Тукалин. – А если еще для самого себя выгнанную…

– Тогда я пошел за часами? – заиграл усами сосед.

– Давай приноси. Только учти, у меня пока что даже закусить нечем.

– Было бы что выпить, – весьма мудро заметил сосед, – а закусить всегда найдем чем.

Уже ближе к вечеру, когда были отремонтированы настенные часы-ходики, и теперь они не только тикали в такт уходящим секундам, но и птичка-кукушка не забывала выскакивать из своего гнездышка через каждые полчаса, они распили с соседом-усачом бутылку действительно хорошего самогона, и когда расчувствовавшийся сосед намылился было домой, чтобы принести еще один бутылец, Тукалин остановил его движением руки:

– Всё, будя! И на том спасибо. На сегодня хватит. У меня еще дел по горло, да и отлучиться на часок-другой надо бы. Так что не обессудь, соседушка, спасибо. А как-нибудь в другой раз уже я сам проставлюсь, по-соседски. Если, конечно, возражать не будешь.

Сосед не возражал. А Христа была сверх довольна своим постояльцем, который и выпить не чурался, и в то же время меру знал, не в пример «многим другим мужикам».

Закрыв свою мастерскую и пообещав «скоро быть», Тукалин уже через полчаса сидел в чайной и тянул из кружки свежего завоза пиво, думая в то же время о том, что этак с его новой «работой» можно и с катушек свалиться. Днем и вечером самогон, вечером – пиво в чайной, не слишком ли жирно будет, «пан часовщик»?

Подошла официантка, спросила, не будет ли он заказывать еще что-нибудь.

– Закажу, но немного попозже, а сейчас… Если можно, мне хотелось бы переброситься парой слов с Яном. Если не ошибаюсь, хозяина чайной Яном зовут?

– Да, – кивком головы подтвердила Зося. – Ян Казимирович. – И тут же любопытный блеск в глазах: – А что за вопрос? Надеюсь, претензий к нам никаких нету?

– Упаси боже, Зосенька! – расцвел в улыбке Тукалин. – Сплошные благодарности. А насчет того, о чем переговорить хотелось бы… Чисто деловое предложение.

– Тогда я ему скажу насчет вас, он выйдет.

– Спасибо, Зосенька, – вновь расцвел в улыбке Тукалин, – в долгу не останусь. И если есть часы или часики наручные, которые не ходят, буду рад починить тебе.

– Так вы шо, – моментально отреагировала Зося, – часовщик?

– Считай, что угадала.

– Так это ж хорошо!

– Надеюсь, – уклончиво ответил Тукалин и, чтобы не обращать на себя внимание мужиков, показал глазами на стойку бара, за которой время от времени разливал пиво Ян Мазур, подменяя буфетчика.

– Да, я щас, – заторопилась Зося и, вильнув бедрами, двинулась к двери, что вела на кухню и в служебное помещение.

Появилась она оттуда буквально через минуту и тут же подошла к столику, за которым ее дожидался Тукалин.

– Ян Казимирович ждет вас в кабинете. – И пояснила: – Это как только в дверь войдете, так сразу же направо. А та дверь, что прямо, – это в кухню.

Судя по тому, что дверь в крошечный закуток директора чайной была приоткрыта, Мазур уже ждал анонсированного официанткой клиента и, кивком головы предложив Тукалину садиться на тот единственный стул, что стоял перед его столом, сразу же перешел к делу:

– Зося сказала, будто вы часовщик?

У него была совершенно правильная речь, без малейшего намека на смешанную украинско-польско-чешско-венгерскую мову, и можно было только удивляться, где он ее столь грамотно отшлифовал.

– Да, – подтвердил Тукалин, присаживаясь на предложенный стул. – Но правильней было бы – часовых дел мастер.

– О! – вскинул брови. – Даже так?

– Совершенно точно, так. Я еще до войны работал с хорошими учителями, так что поучиться было у кого.

– А потом война и?..

– И ранение, после которого меня списали подчистую.

И он выложил на стол документы, подтверждающие его личность.

Бегло просмотрев их, Мазур вернул документы Тукалину и тут же спросил:

– Ну а ко мне-то у вас какое дело? Зося сказала насчет какого-то делового предложения…

– Да, конечно, – спохватился Тукалин, – я насчет делового предложения. Думаю, это и вам будет выгодно, да и я клиентами буду обеспечен.

– Та-ак, – заинтересовался Мазур, – и что же это за предложение такое?

– Предложение очень простое, и если вы отнесетесь к нему с должным пониманием…

И он рассказал о якобы бы уже опробированной форме взаимовыгодного сотрудничества, когда мастер половину своего рабочего времени будет проводить в отведенном закутке, ремонтируя часы клиентов чайной, которыми своей рекламой должен обеспечить ему пан Мазур, за что будет получать определенный процент с каждых отремонтированных часов.

– Вся прелесть этого сотрудничества в том, – продолжал убеждать владельца чайной Тукалин, – что вы не прикладываете к этому никаких усилий и только складываете деньги в свою кассу или же кладете в карман.

Что и говорить, предложение было заманчивым, однако осторожный Мазур не очень-то спешил с ответом и попросил «пана часовщика» дать ему время подумать.

– Хотя бы до завтра.

Согласно кивнув головой, Тукалин собрался было уже покинуть кабинет, как вдруг Мазур остановил его буквально на порожке:

– Не хотите выпить по кружке пива? С орешками. Специально для особо почетных гостей держим. А заодно и о себе расскажете. Кто, откуда родом и почему вдруг именно в Мукачево остановиться решили?..

Тукалин даже не сомневался, что хозяин привокзальной чайной попытается перепроверить личность часовщика, нежданно-негаданно свалившегося на его голову, однако то, что он самолично попрется после закрытия чайной в горотдел милиции, где проторчит едва ли не полчаса, подобного поворота событий он даже предполагать не мог. И зачем, спрашивается, ему перепроверять залетного часовщика через милицию, если у того все документы в порядке и он уже поставлен на учет в городской паспортный стол?

Впрочем, в милицию Ян Казимирович Мазур мог завернуть после работы и по каким-то своим личным вопросам, о которых не мог знать лейтенант Новиков, следовавший за ним по пятам от самой чайной до здания, в котором помещался горотдел.

Вопросов относительно пана Мазура, как величали его постоянные клиенты чайной, было предостаточно, однако требовалось время и помощь генерала Карпухина, чтобы снять хотя бы часть из них. Хотя, сам себя осаживал Тукалин, он мог и ошибаться, подозревая Мазура в связях с националистическим подпольем Закарпатья.

По большому счету надо было бы спровоцировать хозяина чайной на какой-нибудь шаг, на какие-нибудь действия, которые вскрыли его истинную сущность, но Тукалин не мог себе этого позволить. В Мукачево начинала работать группа Боцмана, и нельзя было допустить даже малейшего намека на то, что органы НКВД или тот же «Смерш» кем-то заинтересовались в городе.