Евгений Авдиенко - Последние солдаты империи Страница 22

– На что мне это офицерство – я уж лучше на земле буду работать, – категорично заявил Савелий отцу, чем привел своего родителя в неописуемую ярость.

У донских казаков не принято перечить отцу, что наказано, то и исполняй, а свой ум для других береги. Рассердился Платон Пантелеевич не на шутку. А когда прознал про увлечение Савелия соседской Наташкой Акимовой, в семье которой из всей живности были только собака да кот, то и вовсе обезумел. И в сердцах оженил своего наследника на вдовой казачке Екатерине Селивановой, которая и в жалмерках-то себя не особо блюла, а как овдовела, так и вовсе стыд потеряла и принимала по ночам всех, кто ни попросится. Савелий до свадьбы опять попытался было встать отцу наперекор, говорил, что рано жениться, что ему еще служить срочную. Но отец был неумолим.

Свадьбу сыграли скромную, хвалиться было нечем, и зажил Савелий с молодой женой, которая, однако, души в нем не чаяла и после свадьбы остепенилась, совершенно позабыв былую вольную жизнь.

Весной девятьсот третьего пришла пора казаку собираться на воинскую службу. Без сожаления покинул Савелий родной хутор, молодую жену да отца с матерью. Впереди были четыре года разлуки, и парень не строил иллюзий о верности своей супруги, понимая, что, оставшись одна, примется его Катька за старое, лишь только стихнет за околицей цокот копыт. Но любви за два года промеж них так и не появилось, а теребить душу бессмысленной ревностью Савелий не желал, и, как отъехал на пяток верст от дому, так и думать забыл о своей молодке.

Служить Савелий попал на Дальний Восток в крепость Порт-Артур. Прошло всего четыре года, как отошла эта земля к России, но русский дух уже плотно закрепился на Ляодунском полуострове. По городской черте шли земляные работы, вдоль моря возводились новые укрепления, на которые днем и ночью подвозились впрок снаряды, а на рейде неспешно дымили гигантские красавцы броненосцы. И закружилась голова у парня от величия и мощи Российской империи. Шутка ли, на одном только флагманском «Петропавловске» матросов больше, чем в его хуторе душ! А местные азиаты все наперебой норовят угодить белому господину, в ноги кланяются да подобострастно улыбаются.

Из дома письма приходили редко, да и какие там новости, одни поклоны от многочисленных родственников, да увещания отца, чтоб служил по совести. Жена Катерина один раз прислала коротенькую весточку, а потом надолго замолчала, но Савелий давно перестал о ней думать. Через два месяца после прибытия в полк на артурском базаре познакомился казак с молодой девушкой, которая служила горничной у жены генерала Ипатьева, и с тех пор все свободное от службы время проводил в летнем флигеле генеральского дома, где проживала его возлюбленная.

Война с маленькой Японией, начало которой положило вероломное нападение кораблей адмирала Того на броненосцы 1-й Тихоокеанской эскадры, поначалу была воспринята в Порт-Артуре как попытка моськи укусить слона. Но шло время, и русская армия терпела одно поражение за другим.

После взятия Порт-Артура, как и большинство защитников города, Савелий попал в плен и в числе небольшой группы был отправлен на остров Окинава, где японцы не особо беспокоились о побеге пленных русских: сам остров им представлялся более надежной тюрьмой, чем заборы и колючая проволока. Всю хозяйственную работу в лагере делали сами заключенные, которых японцы отбирали по двум отличительным признакам, либо по лояльности к администрации лагеря, либо, что бывало гораздо чаще, по знанию языка.

В начале двадцатого века остров Окинава не имел значительных запасов пресной воды. Питьевая вода была драгоценным товаром, который все жители оберегали и консервировали впрок. В местечке Утенда, что к востоку от города Наха, находился единственный подземный источник, из которого и снабжался водой лагерь русских военнопленных. Когда Савелия назначили лагерным водовозом, многие вчерашние товарищи от него отвернулись, ошибочно решив, что эту должность он получил за доносительство на своих соотечественников. Вокруг Савелия постепенно образовалась пустота, и поначалу это сильно расстраивало такого общительного человека, каким был Мохов, но затем, во многом предоставленный самому себе, он больше времени стал проводить вне лагеря и в скором времени обзавелся добрыми знакомыми среди местных жителей.

Но один случай сыграл в жизни Савелия особенную роль и во многом определил его дальнейшую судьбу.

Тем ранним утром Савелий как обычно подъехал к роднику и приготовился набрать воды, но внезапно услышал крик и, повернувшись, увидел женщину, которая, стоя на коленях у самой кромки водоема, в отчаянии рвала на себе волосы и громко причитала, а в омуте барахтался и тонул ребенок.

Савелий не раздумывая прыгнул в воду и вытащил маленькую девочку, мать которой настолько обезумела, что пыталась целовать ему ноги в благодарность за спасение дочери. Вокруг собралась толпа, и японцы с удивлением и уважением смотрели на странного русского, который до того оказался смущен вниманием и необычной благодарностью японки, что готов был провалиться сквозь землю. Одним из зрителей оказался известный на Окинаве мастер боевых искусств Канрио Хигаонна, который поначалу с любопытством рассматривал Савелия, а потом, решив познакомиться с ним поближе, подошел к парню и, узнав, что этот русский немного говорит по-японски, уважительно поцокал языком и пригласил Савелия к себе в дом – очень хотелось Хигаонне узнать, как живут люди в далекой России.

Этот случай связал Савелия Мохова и Канрио Хигаонну на долгие четыре года; когда между Россией и Японией был подписан мирный договор, и всех военнопленных начали отправлять на родину, Савелий не захотел возвращаться на родину и попросился учеником к сенсэю, став единственным русским, который удостоился чести обучаться у этого великого мастера.

История жизни самого Канрио Хигаонна довольно необычна. Он родился 10 марта 1853 года в Нисимура в семье самураев низшего класса. Отец Канрио владел тремя большими лодками и зарабатывал торговлей с Китаем, и маленький Канрио с удовольствием слушал увлекательные истории о чудесах этой далекой страны и о китайской культуре. Но особый интерес у него вызывали рассказы отца о боевых искусствах. Наверное, поэтому после трагической смерти отца, которого убили в драке в 1867 году, Хигаонна отправился в Китай, чтобы изучать искусства, способные превратить обычного человека в машину для убийств.

В то время подобными искусствами в Китае занимались тайно. Все китайские мастера тщательно отбирали себе учеников и обучали их в соответствии с их характером. Кандидат в ученики кроме огромного желания должен был иметь чистое сердце, светлые помыслы и быть преданным не только своему учителю, но и выбранному пути, которому должен быть готов посвятить всю последующую жизнь.

Много приключений выпало на долю Канрио Хигаонне в Китае, и когда через четырнадцать лет он вернулся на Окинаву в родной город Наху, его особенное и удивительное искусство рукопашного боя быстро сделало Хигаонну самым популярным человеком в городе. Даже полиция часто обращалась к нему за помощью, когда требовалось задержать особо опасного преступника; встречаясь с подозреваемым, Канрио Хигаонна предпочитал технику молниеносного удара ногой, ошеломляя его и заставляя упасть на землю, после чего появившаяся полиция спокойно производила арест. Постепенно у Хигаонны появились последователи и ученики, а стиль, который преподавал мастер, получил название Наха-те.

Живя в доме у Хигаонны, Савелий не гнушался работой. Он каждый день готовил обед и ужин для учителя и подавал его на специальном подносе, убирал дом и додзе, ходил за продуктами на рынок, но каждую свободную минуту посвящал изучению карате.

Так прошло почти четыре года.

Канрио Хигаонна был молчаливым человеком, бывало, что Савелий по нескольку недель ничего не слышал от учителя, кроме коротких команд на тренировках. Но летом девятьсот десятого года, во время вечернего чая, сенсэй неожиданно разговорился:

– Я многому тебя научил. Твое тело стало крепче железа, а руки – опаснее меча. Ты был хорошим учеником, но отныне у тебя своя дорога, – Хигаонна, внимательно наблюдая за учеником, сделал паузу и пригубил чай.

Эти несколько секунд показались Савелию вечностью. Многие в городе с самого начала были недовольны нахождением годзина в додзе Хигаонны, но Савелий постепенно убедил себя, что авторитет учителя сможет оградить его от любых завистников и недоброжелателей, и давно перестал обращать внимания на косые взгляды на улице. Но всему в жизни приходит конец.

– Я скоро умру и тогда тебя либо выгонят из города, либо посадят в тюрьму. Я этого не хочу. Возвращайся на родину и выбери себе профессию, которая будет кормить тебя и твою семью, но всегда помни, какому великому искусству посвятил ты свою жизнь. Не ленись и совершенствуй свое мастерство каждый день, потому что движение вперед и есть совершенство…