Александр Косарев - Картонные звезды Страница 23

— Разойдись!

Разбредаемся кто куда. Большинство принялось швырять в воду камни (кто дальше), курильщики задымили кто «Примой», кто «Севером», остальные же, в том числе и я, окружили кольцом своего нового командира.

— Не подскажите, товарищ лейтенант, — по-свойски обращаюсь я к нему, — как долго мы будем до полигона добираться? А то харчей нам всего на сутки выдали.

— Не волнуйтесь, парни, — загадочно улыбается он, — к вечеру уже койки будете застилать. Вот сейчас сядем на самолет и через четыре с половиной часа прибудем на «точку».

— Как на самолет? — хором недоумеваем мы. На самолет садиться нужно было на аэродроме Елизово, а не здесь.

Но совершенно неожиданно, будто в подтверждение его слов, за недалеким мыском начинает работать авиационный двигатель. Через пару минут к нему присоединяется второй, и вскоре мы видим плывущий гидросамолет Ве-12, гордым белым лебедем двигающийся в нашу сторону.

— Построиться, бойцы, — зычно кричит лейтенант. — В колонну по одному, к эстакаде, шагом марш!

Вы, наверное, понимаете, что восторгу нашему просто нет предела: полетать на настоящем гидросамолете — тайная мечта каждого, кто хоть раз в жизни видел это чудо техники.

— Садиться строго по одному, — не унимается раздраженный нашей чрезмерной веселостью командир. — Кто попадает на борт, тут же помогает идущему следом. Все поняли?

— Поняли! — дружно вопим мы.

Самолет подруливает к насквозь проржавевшей решетчатой эстакаде, выдвинутой в море метров на сорок, и его люк для приема пассажиров приветливо распахивается. Два одетых в оранжевые спасжилеты летчика привычными движениями втаскивают нас вовнутрь машины. Взвывают моторы. Летающая лодка бренчит и раскачивается сразу во всех направлениях. Рев усиливается. Толчок, еще один будто бы прощальный шлепок волны по корпусу, и мы плавно взмываем в воздух. Приникаю носом к выпуклому иллюминатору. Картина просто потрясающая. Передо мной будто игрушечный город, куличики вулканов, черные извилистые проталины по склонам сопок. Красота неземная! Только сейчас я понял, на что похожа земля Камчатки. Она ужасно похожа на иную планету, абсолютно отличающуюся от Земли, прекрасную и неповторимую.

Вираж заканчивается, высота полета набрана, и наш самолет ложится на заданный курс. В иллюминаторы уже никто не смотрит, что на воду-то любоваться?! Монотонно гудят моторы, тонко дребезжит отставшая кое-где обшивка. Головы наши поначалу свешиваются вниз, затем постепенно пристраиваются на плечо соседа, и издаваемый самолетом звук плавно уходит куда-то в бесконечность.

Блин-зд-д, блин-зд-д, — заливается укрепленный на стенке зуммер.

— Подъем, братва! — рявкает высунувшийся из пилотской кабины штурман. — Всем держаться за леера! И покрепче!

И он, выразительно хмурясь, стучит ладонью по одному из толстых оранжевых канатов, протянутых вдоль обоих бортов. Послушно поднимаем руки и вцепляемся в засаленные от долгого использования веревки. Авиалодка плавно кренится на хвост, и корпус ее сильно содрогается от первого касания о воду. Второй удар, еще мощнее и хлеще. Кто-то не удерживается на своем месте и кубарем летит в проход, остальным под ноги. Крики, заливистый смех, ругань. Но моторы уже сбавили обороты и мы чувствуем, что находимся в какой-то тихой лагуне. По довольно долгому ожиданию понимаем, что посадочной эстакады здесь нет и придется выгружаться на какое-то плавучее средство. Наконец распахивается люк, и мы с удивлением и, что скрывать, восторгом рассматриваем высящиеся неподалеку уже покрытые первой зеленью холмы.

— Где это мы? — любопытный и непосредственный, как истинный сын кавказских гор, рядовой Камков, извлеченный командованием из недр «Передающего центра», бойко высовывается наружу.

— Это Сахалин, — коротко поясняет лейтенант. Он втаскивает Камкова обратно за ворот шинели и командует всем остальным: — Приготовиться к высадке. Вещмешки надеть на спины, на две лямки, а то некоторые, особо самонадеянные деятели, все свое имущество умудряются утопить при высадке.

«Ага, — тут же догадываюсь я, — да это у него далеко не первая командировка на сей таинственный полигон. То-то он так уверенно обо всем рассуждал». К открытому люку осторожно подходит небольшая баржа, переоборудованная в припортовый заправщик, и мы покидает наш воздушный корабль. Что ж, хоть немного, но все же действительно поплаваем.

Вода в бухте на удивление спокойная, будто в парковом пруду. И цвета она совсем другого, нежели у камчатского берега. Здесь она какая-то прозрачная и зеленоватая, а там черно-синяя. Исследование вод мне вскоре приходится прервать, поскольку баржа с ощутимым сотрясением уткнулась носом в широкую бревенчатую пристань. Посередине ее выкрашенный охрой дощатый домик, около которого, слегка за ним скрываясь, стоит обычный городской автобус. Вначале мы на него не обратили никакого внимания, мало ли для чего он там стоит. Но вскоре выяснилось, что он прибыл именно за нами. Впервые за полтора года усаживаемся не на жесткие скамейки или доски, а на мягкие, цивильные сиденья. Кайф! По ходу движения лейтенант со знанием дела дает нам необходимые пояснения, указывая пальцем на местные достопримечательности.

— Вон там видите, — тянет он руку, — крыша покатая. Это рыбзавод. Селедка там просто объедение. И в путину оттуда крабовое мясо отправляют прямо в Москву, в Кремль, в специальных маленьких бочонках.

Мы с Преснухиным многозначительно переглядываемся. Неоценимую информацию выбалтывает по ходу дела лейтенант. Подсыпь здесь кто-нибудь из нас яда в эти самые бочонки, так ведь власть в стране сменится в одночасье. И никто никогда не поймет, откуда подкралась такая напасть. Но от нас удара в спину можно не опасаться, мы как-никак бойцы ОСНАЗа! В действующих войсках мы самая первая основа нынешней власти, самая надежная ее защита. В том, что мы так думаем, нет ничего зазорного. Когда человеку долго промывают мозги, то у него они, естественно, становятся стерильно чистыми. Если целый год каждый день внушать любому из нас, что он дурак, то даже самый умный резко поглупеет. А если, наоборот, говорить ему, что он самый что ни на есть передовой боец Советской армии, держащий оборону против заокеанских «ястребов», то и это тоже сработает. Во всяком случае, мы ощущали себя героями на самом деле. Тем более что и действительно работая в пользу Северного Вьетнама, мы искренне хотели помочь несчастным вьетнамцам, подвергавшимся, как нам казалось, неспровоцированной агрессии неизмеримо более могущественного противника. И даже то, что именно северовьетнамские вожди явились первопричиной кровавого конфликта, ничуть нас не смущало. «Подумаешь, — размышляли мы про себя, — вьетнамцы имеют полное право объединиться в единую нацию. Пусть и сломив сопротивление кучки национальных капиталистов, препятствующих этому благородному делу».

Мы были на стороне угнетенных и униженных и, следовательно, на стороне собственной коммунистической партии, всецело поддерживающей и помогающей такому правому делу.

Варварские бомбардировки

…интенсивность бомбардировок за первую половину июля значительно возросла. Американское командование все чаще применяет стратегические бомбардировщики B-52. За последние две недели в налетах участвовало 282 этих бомбардировщика, которые сбросили более 7000 тонн бомб…

Часть вторая.

«НАШЕЛ И ЛОВИ!»

Ханой. (ТАСС) Сбит третий F-111A!

Части ПВО ВНА сбили в провинции Куангбинь еще один американский сверхзвуковой истребитель-бомбардировщик F-111A. Это уже третий истребитель такого типа, сбитый над ДРВ.

Везущий нас на полигон автобус с натугой переваливает через перевал, и с трех сторон, насколько хватает глаз, вновь сверкает бескрайнее море. А еще своеобразная, будто трехпалая долина, простирающаяся в глубь острова.

Наверное, это и есть артиллерийское стрельбище. Ничего, уютно оно устроилось. Народа никого, захочешь ни в кого не попадешь.

Заскрипев шинами по камням, автобус резко повернул, и мы миновали что-то похожее на будочку КПП. Показалось даже, что сидящий на пеньке солдатик приветливо махнул нам вслед, но этак небрежно, без особого почтения. Дорога ощутимо круто идет вниз, и водитель осторожно снижает скорость. Минуем железный мостик, проложенный над усыпанным крупными серыми голышами руслом ручья, и я замечаю, как лейтенант-поднимается со своего места.

— Хочу сразу всех предупредить, — повышает он голос, чтобы привлечь наше внимание, — из этой долины есть только один выход, одна-единственная безопасная дорога. Поэтому очень не советую без сопровождения покидать расположение гарнизона. Особо любопытным хочу сказать, что у вас итак будет три увольнения, если, конечно, не проштрафитесь. Вас раз в неделю будут вывозить в местный клуб. Кино, а после него танцы с местными девчатами. Но еще раз повторяю, это только для тех, кто будет соблюдать установленные здесь особые порядки.