Владимир Масян - Замкнутый круг Страница 23

Он повернул ключ зажигания и заглушил двигатель. Небрежно махнул рукой сопровождавшему Бориса бандеровцу. Тот повернулся и вышел за ворота.

— Наслышан о тебе. — Сидор слез с мотоцикла и, разминая приседаниями затекшие ноги, обошел вокруг Боярчука, как бы разглядывая его со всех сторон.

— Капелюх! — позвал главарь.

Из черного проема ветряка вышел человек.

— Подывысь, — приказал ему Сидор, — цэ нэ вин тебэ в НКВД допытував?

— Мабуть. Хоча воны вси на одну харю. Кажись, вин самый и е.

— Чекист? — заорал Сидор и схватил Бориса за грудки. — Признавайся, курва, лучше сразу. Не то пытать начну.

— Повесить его! — закричали бандиты и окружили Бориса, пиная ногами, суя кулаки в бока, поясницу.

Но Сидор все не выпускал пиджак Боярчука, и бандитам было неудобно подступаться к Борису.

— Со мной в молчанку не играют, — шипел ему в лицо Сидор. — Сколько ты моих хлопцев побил, помнишь?

— Помню! — вдруг зло ответил Борис и с силой отпихнул от себя Сидора.

На какую-то секунду все замерли. И этой секунды хватило Борису. Он выхватил из-за пояса стоявшего рядом с ним бандеровца гранату и поднял ее над головой:

— Ложись!

Инстинктивно все повалились на землю. Капелюх даже голову обхватил руками.

— Вот так-то, вояки! — Борис сунул гранату в карман пиджака и, перешагнув через крайнего бандита, отошел к ветряку.

Бандеровцы схватились за оружие, но резкий голос Сидора осадил их. Главарь не спеша поднялся с земли, не спеша отряхнул свой немецкий френч, поправил ремни, кобуру. Так же не спеша, вразвалочку подошел к Боярчуку.

— А ты шутник, хлопчик, — сказал будто с обидой. — Ну, и что тебе от нас трэба?

— Не я искал вас, а вы меня, — напомнил Борис.

— Тогда проходь до хаты, побалакаем, — пригласил Сидор и жестом указал на крыльцо дома мельника.

Но как только Борис сделал шаг мимо главаря, искусная подсечка выбила у него почву из-под ног, и он полетел головой вперед, зацепил плечом за поленицу и плюхнулся в грязь, засыпаемый колотыми дровами. Когда он поднялся, вытирая разбитое лицо, Сидор насмешливо спросил:

— Ну как, вояка?

Вокруг засмеялись, но смех был недобрым.

— Сочтемся, — Боярчук сплюнул кровь и ощупал челюсть. — До свадьбы заживет.

— Гранатку-то верни, — попросил Капелюх.

— Что упало, то пропало.

Морщась от боли, Борис присел на полено, погладил ушибленное плечо. Его спокойное поведение невольно вносило разрядку в настроение бандитов, а бесстрашие даже чем-то импонировало. Нельзя было только переиграть. Борис вынул из кармана гранату и протянул Капелюху. Безоружный, он вновь становился пленником. Бандиты разошлись по двору, оставив Сидора наедине с Боярчуком.

— Признаться, не ожидал от тебя такой прыти, — присаживаясь рядом, хмыкнул главарь. — А за хлопцев тебе все равно придется ответить.

— Или откупиться?

Сидор внимательно посмотрел на Боярчука, потом отрицательно покачал головой:

— Моим боевкарям цены нет. Они воюют за идею.

— И пан сотник тоже?

— Опять хочешь испытать свою судьбу? Поверь, все повешенные болтаются на ветру одинаково.

— В таком случае мне с вами не по пути, — нахально сказал Борис.

— Ошибаешься.

Сидор молчал, опустив голову на грудь. Борис ждал его решения, понимая, что главарь не выпустит теперь его живым, если он не согласится сотрудничать с бандой. Но сотник вдруг заговорил о другом.

— Я тут кое-что узнал про тебя. Не скрою, ты мне очень пригодился бы. Хотя с не меньшим удовольствием я бы и повесил тебя. Не люблю чересчур удачливых. Они рушат мою теорию о власти силы.

Сидор еще намеревался о чем-то спросить, но со стороны села Здолбицы послышалась короткая автоматная очередь. Сотник мгновенно преобразился. Вскочил на ноги, стал резок и быстр в движениях. Подозвал Капелюха и послал с ним пару бандеровцев за ворота. Остальным велел глядеть в оба. Бандиты полезли на крыши и заборы, заняли круговую оборону.

— Чего ты переполошился? — сказал Борис. — Из «шмайссеров» палят сегодня только ваши.

И в этот момент бухнул винтовочный выстрел. Теперь уже встал Борис. Сидор метнул в него настороженный взгляд.

— Я поднимусь на ветряк, погляжу сверху, — как можно спокойнее предложил Боярчук.

— Нет! — резко выкрикнул сотник. — Капелюх, приставь к нему охрану или запри пока в сарае.

Но дойти до сарая они не успели. Перед воротами, разрывая их в щепки, встал огненный смерч. Второй снаряд разорвался во дворе.

— Нас окружили! — закричали с крыши.

Борис осмотрелся. Стреляли два орудия со стороны Здолбицы. Еще несколько залпов, и загорелись надворные постройки. И тут Борис увидел Сидора и Капелюха у мотоцикла. Они пытались завести мотор.

До припрятанного на ветряке автомата Борис уже не успевал добраться. Другого оружия рядом не было: бандеровцы вели бой из укрытий. И тогда Борис бросился к мотоциклу, отпихнул Капелюха и дернул ручку газа. Мотоцикл затрещал.

— Пусть нас прикроют, — бросил он на ходу Капелюху и, убедившись, что Сидор успел вскочить в коляску, на полной скорости рванулся за ворота.

— В сад, в сад сворачивай, — орал сотник, поливая вокруг себя из автомата.

Боярчук крутил мотоцикл между деревьями, чувствуя, что пули все реже и реже свистят над головой. Наконец они выскочили в поле. Мотор ревел, руль на ухабах рвался из рук, но старая боевая машина не подвела. Через несколько минут они вышли из зоны обстрела и свернули в сторону дальнего леса.

Следивший за мотоциклом с кабины грузовика капитан Костерной опустил бинокль.

— Товарищ капитан, наши мельницу взяли, — доложил ему радист.

— Только мельник утек, — Костерной спрыгнул в кузов и так хватил кулаком по кабине, что из нее кубарем выкатился ошалевший шофер.

— Зато какого-то попа поймали. Он говорит, что Гроза убит, и еще: местный председатель сельсовета застрелил заготовителя утиля.

— Как застрелил?

— Темная история, товарищ капитан. Председателя тоже убитым нашли.

— Откуда же узнали?

— Да говорю, поп рассказывает. Его лейтенант Петров допрашивает.

— Какая попу вера!?

— Вот и я думаю: здесь сам черт не разберет, не то что поп какой-то.

Солдат свернул радиостанцию и потащил ее к машине. Костерной помог ему загрузить аппаратуру и крикнул водителю:

— Давай, гвардеец, жми к мельнице. Посмотрим, что там артиллерия наковыряла.

Он распрямился в кузове и оглянулся на Здолбицу. Там над селом еще только встало солнце…

Часть вторая

Поезд вне расписания

Боярчук проснулся от сильной головной боли. Страшная духота подземелья и зловонные запахи от плесени по бревенчатым стенам, прелых постелей и грязного белья с непривычки действовали на человека угнетающе, а зловещий полумрак до предела взвинчивал нервы. Борис свесил ноги со второго яруса нар, где ему определили место для ночлега, и огляделся.

В схроне, состоявшем из трех земляных убежищ, соединенных между собой узкими лазами, было тихо. Помещение едва освещалось блеклым светом немецкой газовой лампы, стоявшей на грубо сколоченном из сосновых досок столе, сплошь заставленном немытой посудой и пустыми бутылками. На нарах, ни внизу, ни вверху, никого не было.

Боярчук спрыгнул на земляной пол и поискал в бачке воды. Почти тут же из лаза высунулась взлохмаченная голова боевкаря.

— Чого шукаете, дядьку? — участливо спросил совсем еще молодой парень и прибавил в лампе огня.

— Воды хотел напиться.

Боярчук обратил внимание на то, что парень был без оружия. Такого в банде не водилось.

— Мабуть, паленки принести? У меня и сало есть трошки.

— Воды подай!

Борис понимал, что новичкам командовать в банде не пристало, но решил сразу заявить о своем особом положении здесь, держаться обособленно и независимо. К его удивлению, парень безропотно исполнил просьбу. Судорожно глотая холодную родниковую воду, Боярчук разглядывал своего стража; лицо простодушное, глаза бесхитростные, еще по-детски открытые. Пугливые, но без тени осознанного страха. А ссадины и синяки на губах и скулах говорили о том, что парня не очень жаловали у Сидора.

— Как звать-то? — Борис вернул опорожненную флягу.

— Петро Ходанич, Я тут недавно. Как и вы, еще необстрелянный.

— Ошибаешься, браток! Я всю войну протопал.

— Здесь необстрелянными называют тех, кто в бою с чекистами не был. А фашистов мы и сами колошматили.

— Партизанил?

— Трошки.

— А меня не боишься?

— Не-е! — лицо парня расплылось в улыбке. — Прыщ сказал, что все равно выпустит вам кишки за побитых боевкарей. А если Прыщ сказал, значит, так и будет.

— А Сидор?

— Сидор сделает вид, что ничего не знал.

— Ошибаешься, Петро. На сей раз игра предстоит посерьезнее. Да и мы не лыком шиты.