Лев Славин - Арденнские страсти Страница 23

– Сержант!

– Слушаю, первый лейтенант.

– Мост заминирован?

Сержант удивился:

– А зачем? Наступать-то будем мы. И то весной. – Помолчав, он прибавил: – Посты расставлены. С вашего разрешения, я прилягу.

Щелкнув каблуками, он удалился.

Осборн подумал, что здесь и вправду можно отдохнуть. Как бывают на шумных столичных перекрестках «островки спасения», где пешеход может спокойно постоять, дожидаясь зеленого света, так этот арденнский участок фронта – тоже какой-то «островок спасения» посреди горящего мира.

Он почувствовал, что кто-то стал рядом. Ах, это все тот же очкарик!

– Тебя зовут, кажется, Коллинз?

– Зовите меня просто Майкл.

– Славно здесь, правда, Майкл?

– Как сказать…

– Ну и придира ты! Чего тебе тут недостает?

– Звезд.

– Звезд? Так ведь звезды – это бомбежки. Благословляй это низкое небо, этот туман. Ты студент?

– Да… А вы?

– Я музыкант.

Майкл посмотрел на Осборна с некоторым недоверием.

– Я первый раз в горах, – сказал Майкл. – И не предполагал, что здесь так спокойно и даже торжественно. Какой красивый мост! Он как будто летит над пропастью, правда? А эти горы похожи на хорал. Беззвучный хорал.

Сравнение понравилось Осборну. И даже польстило ему. Без сомнения, сказано во внимание к тому, что он музыкант. И совсем парню незачем знать, что он пиликает на контрабасе в кафешке на окраине Нью-Орлеана,

Вдруг Майкл схватил его за руку.

– Смотрите! Что это? Землетрясение?

Осборн засмеялся:

– Какой ты нервный! Это туман зашатался. Ветер!

Ты давно в армии?

– Три месяца.

Осборн сочувственно посмотрел на Майкла – тощий, сутулый, с ненормально расширенными глазами, с узкими женственными запястьями рук.

– И как только тебя подмели в армию! Да еще в Европу, на фронт!

– Я настоял. Меня освобождали из-за глаз. Но я добился.

– Ну? Разинул рот на красивенькие плакаты, которые выпускают для дурачков? Или нарвался на патриотическую бабу из Дамского комитета жен ветеранов? Среди них есть такие мастерицы охмурять, могут уговорить пастора пойти в мусорщики.

– Никто меня не уговаривал. Я ненавижу насилие. Фашизм – это религия насилия. Я хочу собственноручно свернуть шею фашизму! – И добавил смущенно, словно устыдившись своего возбужденного тона: – Или принять в этом участие.

– Филолог?

– Нет, математик.

– Так тебе прямая дорога в артиллерию. Подавай рапорт о перечислении. Все-таки у них там легче, чище, чем в нашей мусорной пехоте.

– Но артиллеристы дальше от противника. Можно провоевать в артиллерии всю войну и не увидеть ни одного живого немца. А я хочу сшибиться с ними грудь с грудью.

– Странный ты парень, Майкл. Ну иди выспись, через два часа тебе заступать на пост.

Сумерки в горах короткие. Сразу стало темно, словно кто-то повернул вселенский выключатель.

Майкл побрел в убежище, откинул полог. Оттуда на секунду вырвался свет, шмыгнул по краю обрыва, и снова стало темно. Осборн решил пойти проверить посты. Он пошарил на груди, ища подвесной фонарик. Фонарика не было, – видно, остался в мешке на койке. Он пошел к убежищу. Оттуда доносился тихий разговор. Осборн остановился послушать. Два голоса перебивали друг друга.

– Нет, ты толком скажи, зачем ты сунулся в это дерьмо?

Осборн узнал голос Дика. Другой:

– Я тебе говорил: моя религия – антифашизм.

Это, конечно, Майкл.

– Нет, ты брось завирать, не крути, давай по-честному: какого черта ты припер на войну?

– Есть такая теорема Гёделя. В математической логике. Я попробую популярно изложить тебе ее.

– Иди ты со своей логикой знаешь куда! Я не такой олух, как ты думаешь!

– Значит, так. Есть такие неполные системы, аксиоматические, ну, бесспорные, что ли, их нельзя ни доказать, ни опровергнуть. И все же они истинные.

– Слушай, Майкл, а ты, знаешь, малость косолапый. У тебя носки внутрь.

– Приходится прибегать к элементам, взятым извне, за пределами данной системы.

– А знаешь, почему ты так ходишь?

– Или просто верить в данную систему аксиоматически, не подпирая ее конструкцией аргументов. То, что я пошел на войну, одним может показаться глупым, а другим – святым делом. Ни обосновать, ни разбить этого нельзя. И все же не подлежит сомнению, что я прав, что пошел на войну.

– Объясню тебе, парень: у тебя задница не на месте, она у тебя подвешена слишком низко, будь я проклят!

Осборн не удержался от смеха. Он вошел в убежище. Дик разлегся на койке, а Майкл сидел рядом на корточках, долговязый ангел, и вместо крыльев помахивал длинными руками в слишком коротких рукавах. Осборн принялся шарить в своем мешке.

– Ищете что-нибудь, первый лейтенант? – спросил Дик.

– Да вот не найду своего фонарика.

– Черти утащили.

– Не валяй дурака, Дик.

– Нет, честное слово! Конечно, это делают бесенята Взрослый, уважающий себя черт никогда не опустится до кражи мелких вещей.

Майкл смотрел на Дика с восхищением. Осборн улыбнулся. Хорошо, что в их команде есть такой разбитной малый. Это несколько скрасит дозорную тягомотину.

Так и не найдя фонарика, Осборн прилег на минутку, как он сказал себе, но незаметно для себя заснул крепчайшим сном.

Незадолго до рассвета Осборн вскочил: грохотали пушки. Он напялил каску и выбежал из убежища. Вслед за ним выбежал Майкл. Дул сильный пронзительный ветер. Спросонья Осборн забыл, что на дворе зима. Небо посветлело, мутно-серый свет стоял над горами. То, что Осборн увидел, так потрясло его, что он перестал чувствовать холод. Внизу по дороге к мосту ползли танки. Они были закрашены белой краской. Но в свете прожектора, который сержант засветил на крыше убежища, проглядывали белые кресты на их броне. В ту же минуту выстрел разбил прожектор.

Осборн нырнул в убежище, накинул шинель и схватил гаранд, самозарядную винтовку, с которой он не расставался.

– Надо подорвать мост! – крикнул он.

Но тут же понял, что уже не успеть.

– Наши идут! – радостно вскричал сержант.

Обгоняя танки, по мосту двигался «джип», набитый ребятами в американской форме. Сержант побежал вниз, к ним навстречу.

Из «джипа» выскочили двое и подошли к часовому. Это был негр. И тут Осборн с ужасом увидел, как один из прибывших американцев выстрелил негру в голову. Сержант остановился, не добежав до моста. Тотчас раздалась пулеметная очередь из «джипа». Сержант, вертясь, упал в пропасть.

– Что это? Измена? – крикнул Майкл.

– Скорей к телефону, надо предупредить.

Они вбежали в убежище. Осборн схватил телефонную трубку. Она была безжизненна. По-видимому, провод был перебит.

– Ну-ка давай отсюда быстро! – сказал Осборн. – Через несколько минут они будут здесь.

– Куда?

– В лес. А там посмотрим.

Они побежали в сторону от дороги. Танки грохотали уже совсем близко. Проваливаясь в снег, Осборн и Майкл забежали в глубокую лесистую расщелину.

– А, черт! – простонал Осборн.

– Вы ранены?

– У меня, видимо, открылась рана на ноге. И я оставил там, в убежище, свой дневник.

– Я пойду за ним.

– Не смей! Черт с ним!

– Я перевяжу вам рану.

Майкл достал из нагрудного кармана индивидуальный пакет и прислушался.

– Вы слышите? Английская речь!

– Тише! Это диверсанты.

Осборн обнажил ногу. Его тряс озноб. А нога горела. Майкл забинтовал рану.

Вскоре голоса утихли, звуки моторов стали удаляться.

– Я выгляну, – сказал Майкл.

– Подожди.

Но Майкл, полусогнувшись, вышел из расщелины. Оставшись один, Осборн подумал: «Мальчишку подобьют». Он с трудом поднялся, чтобы пойти за Майклом, и скверно выругался, проклиная его. В это время тот вернулся.

– Они убрались, – сказал он.

– В какую сторону?

Майкл махнул рукой на запад.

– Боюсь спрашивать: как наши?

– Я никого не видел. Или убежали, или…

Он не докончил. Потом:

– Снизу идут танки. Много танков с пехотой на броне.

– Так… Все прокакали наши мудрецы…

– Я пойду.

– Куда?

– За вашим дневником.

– Сумасшедший!

– И за своей винтовкой. Не бойтесь. Я успею до их прихода.

И снова исчез.

Боль в ноге с такой силой пронзила Осборна, что он лишился сознания. Не совсем, наверно, потому что почувствовал, что ему суют в рот что-то холодное, зубы лязгнули о стекло, потом обжигающая жидкость пролилась в горло и глубже. Он открыл глаза.

– Улизнул из-под самого их носа, – сказал Майкл. – Они там все перевернули, почему-то пожгли, забрали наши винтовки… – Он опустил голову и прошептал: – Я видел труп Дика…

Грохот танков не прекращался.

– Очевидно, только мы двое уцелели, – сказал Осборн.

– Надо бы его похоронить…

Осборн пожал плечами и тут же застонал от боли в ноге.

– Вот ваш дневник, – сказал Майкл. Он протянул полуобожженную тетрадь. – Она тлела, я потушил ее снегом.

– Да ну его! Стоило из-за него рисковать.