Георгий Савицкий - Крылатый штрафбат. Пылающие небеса (сборник) Страница 24

Но и немцы оказались не из робкого десятка. Сражаться они, наученные в воздушных боях в небе Испании, Польши и Франции, в грандиозном воздушном сражении – «Битве за Британию», – умели, как никто другой. И уровень летной подготовки у них был очень высок.

И вот один из таких асов вышел в лоб на легкокрылый «як» старшего лейтенанта Волина. Александр понял, что случилось самое худшее, то, от чего он так предостерегал своих молодых летчиков: идти в лобовую атаку на тяжелый двухмоторный истребитель противника, у которого в носу две пушки и четыре пулемета! Но отвернуть советский летчик уже не мог. Теперь все решали крепость нервов, решимость и смелость. Волин не сомневался, что жить ему осталось считаные секунды: как раз до того момента, когда носовая батарея «сто десятого» извергнет поток огня, раскаленного свинца и металла… Но Александр надеялся, что он тоже успеет выпустить прицельно свою последнюю очередь из пушки и пулеметов, поэтому и медлил, глядя, как стремительно растет в прицеле силуэт немецкого «Разрушителя». Как играют солнечные блики на хрустально-прозрачных дисках воздушных винтов, а под бронестеклом козырька кабины чернеют стволы пушек и пулеметов. Если и есть у смерти лицо, то Александр Волин знал, какое оно: в виде намалеванной на носу немецкого тяжелого истребителя глазастой осиной головы с мощными жвалами. Вот сейчас…

Внезапно, будто повинуясь озарению, старший лейтенант двинул правой ногой, вжимая педаль руля поворота, и отклонил ручку управления самолетом вправо. «Як» заскользил, чуть смещаясь в сторону и вращаясь вокруг своей оси. Получилась растянутая бочка.

И в этот самый момент немецкий пилот и советский летчик практически одновременно нажали на гашетки. Огненные трассы, казалось, переплелись в воздухе в тугой, упругий жгут пламени, раскаленного свинца и стали. То, что произошло за сотую долю мгновения, оказалось и вовсе невероятным!

Правую плоскость «яка» будто срезало подчистую огненным ножом. Мощный удар заставил советский истребитель завертеться в другую сторону. Ну а очередь «яка» ударила в левый движок «сто десятого». На это, собственно, и рассчитывал, точнее, даже не рассчитывал, а уповал Александр Волин.

Потянув за собой черный хвост дыма, «Разрушитель» по пологой дуге пошел к земле.

А у старшего лейтенанта Волина дела обстояли не лучше. Пулеметно-пушечные очереди «Мессершмитта-11 °C» ампутировали ему правую плоскость. Оставались считаные секунды до того, как легкокрылый истребитель развалится в воздухе или рухнет вниз. А перед глазами летчика – сумасшедшая карусель: небо – земля, небо – земля! И перегрузки стискивают свинцовыми цепями, сковывая движения, а в глазах – багровая пелена, или это кровь заливает лицо?..

Напрягая все оставшиеся силы, Александр Волин рывком расстегивает замок привязных ремней и, уцепившись за борт кабины онемевшими пальцами, выталкивает непослушное тело в небесную бездну. В лицо бьет скоростной поток, приводя теряющего сознание летчика в чувство, а рука уже сама тянется к вытяжному кольцу парашюта. Резкий рывок на ремнях подвесной системы, хлопок раскрывшегося над головой купола и тонкий шелест ветра в стропах…

Земля больно ткнулась в подошвы сапог, Александр Волин повалился на бок, одновременно стараясь подтянуть стропы и погасить купол. Однако у порывистого ветра были немного другие планы относительно белого купола и человека под ним. Надув импровизированный парус, ветер потащил Волина по острым камням развалин. Пару раз он больно ударился локтями и коленями об острые обломки кирпичей, прежде чем сумел погасить купол и избавиться от подвесной системы.

Рванув застежку кобуры на боку, Александр огляделся. Кругом были развалины, руины домов. Узнать, какая это улица, не было ни единой возможности – весь город был обезображен бомбежками и боями.

Но вот то, кому принадлежит сейчас эта территория, Волин узнал по отрывистой лающей речи. Мимо прошло несколько гитлеровцев с массивными бляхами полевой жандармерии на груди – скорее всего, патруль. Переждав, Александр Волин двинулся по останкам улицы, прячась в руинах.

Видимо, здесь совсем недавно был ожесточенный бой. Вповалку лежали тела наших солдат и гитлеровцев, валялось оружие. На обочине дороги чадила пара обгоревших немецких танков Pz-III и полугусеничный бронетранспортер «Ханомаг»… Тошнотворно пахло кислым запахом сгоревшего пороха и сладковатым – сгоревшего человечьего мяса. Над побоищем жужжали плотные стаи мух. Преодолевая внезапно накатившие рвотные позывы, Волин подобрал выглядевший целым пистолет-пулемет «ППШ», попытался оттереть ложе и приклад от темной, запекшейся крови. Сменил отстрелянный диск, лязгнул затвором, потом поставил оружие на предохранитель. Подобрал еще пару дисковых магазинов из валяющегося рядом подсумка. По пути подобрал еще пару немецких гранат-колотушек. Экипировавшись подобным образом для наземной войны, летчик думал, как теперь лучше всего пробраться к своим.

Внезапно из-под груды тел донесся едва слышный, почти неразличимый стон. Александр Волин вздрогнул и вскинул автомат. Звук повторился. Тогда летчик-штрафник принялся растаскивать тела, пока не увидел серый мундир и витые офицерские погоны на плечах. Лицо немца было залито кровью, видимо, его контузило взрывом.

Он сначала попытался нашарить пистолет, но испачканная засохшей кровью ладонь лишь бессильно хлопнула по пустой кобуре на поясе. Тогда он обратился к русскому летчику:

– Nicht schissen… Ich habe kleine Tochter… Nicht schissen… [23]

– Вот черт! – выругался Александр.

Он стянул кисти немецкого офицера снятым с пистолета-пулемета MP-40 ремнем и бесцеремонно, не обращая внимания на стоны, поволок его за собой. «Ну ни хрена себе подарочек!» – размышлял про себя летчик. «Получается, мне теперь еще и обуза досталась! Хотя, с другой стороны, судя по погонам – птица он важная. Так что терять такой роскошный шанс не следовало» – такие примерно мысли были в голове у Волина.

Летчик-штрафник вместе со своим «попутчиком» заполз в какую-то щель между полуразрушенными стенами.

Внезапно совсем рядом с его укрытием раздалась металлическая немецкая речь. Волин красноречиво уткнул ствол ППШ в дырчатом охлаждающем кожухе прямо в лицо немецкому офицеру. Тот, видимо, столь незатейливый намек понял абсолютно верно и затих, как мышь под веником.

Мимо шла группа немецких солдат, все – отлично экипированные, с пистолетами-пулеметами. Рукава оливково-зеленых полевых рубашек закатаны до локтя. Вместе с ними прошагал расчет пехотного пулемета MG-34. «Первый номер» нес на плече «машиненгевер», длинная патронная лента была обернута вокруг ствола. Напарник пулеметчика тащил навьюченный за спину громоздкий пулеметный станок.

Летчик-штрафник слышал их беспечные, судя по тону, разговоры, доносился запах их сигарет. Немцы шли по его земле с уверенностью хозяев. Сбитый летчик скрипнул зубами: «Сволочи!» Палец лежал на спусковом крючке ППШ. От накатившей вдруг ярости хотелось послать все к чертям и расстрелять столько немцев, сколько он сможет! Но Волин усилием воли сдержал порыв благородной мести. Что толку, если он сейчас погибнет? Нужно во что бы то ни стало прорваться к своим и снова бить гитлеровцев на истребителе! Только так он сможет в полной мере помочь своей Родине в борьбе с ненавистным и сильным врагом. Ненавидящим взглядом он буравил пленного немецкого офицера.

А между тем смеркалось. Идти ночью в незнакомом воюющем городе, не представляя ясно, где свои, а где немцы, – это было чистым безумием. Александр Волин перебежал прихрамывая открытый участок улицы и спрятался в развалинах дома. Достал из планшета плитку шоколада, отломил половину, подумал и разделил еще пополам. Одну часть сжевал сам, запивая водой из фляги, а вторую отдал немцу. Потом дал сделать ему несколько глотков воды.

После вытащил из кобуры ТТ. Увидев оружие, немецкий офицер весь подобрался, ожидая наихудшего для себя исхода. Волин перехватил его настороженный и испуганный взгляд и кивнул:

– То-то же, фриц… Рыпнешься – пристрелю!

Потом проверил обойму и снова вернул его в кобуру. Потом пристроил ППШ под рукой поудобнее. Так он и улегся спать – с автоматом наготове. Зная, что если придется отстреливаться, то предпоследнюю пулю он потратит на пленного немецкого офицера, а последнюю – прибережет для себя.

Проснулся Александр Волин от близкого грохота мотора. По улице проехал бронированный полугусеничный транспортер Sdk Kfz-251 «Ханомаг», такой же, как и тот, сгоревший на обочине улицы. Только у этого вместо пулемета в головной части наверху под щитком была установлена автоматическая 20-миллиметровая пушка. По обе стороны от броневика цепочкой шло около двух десятков солдат, почти что стрелковый взвод. Двое огнеметчиков изредка поливали развалины струями жидкого пламени.

Одна из таких огненных струй опалила развалины слева от того места, где прятался сбитый советский летчик. Летчик весь сжался в комок, когда рядом с ним ударила струя ревущего пламени. Но в его груди был не страх, а пламя ярости – стократ сильнее того, что сейчас опаляло его родную землю. Александр Волин снял с предохранителя автомат ППШ и поднял его на уровень глаз, прицеливаясь.