Юрий Мещеряков - Панджшер навсегда (сборник) Страница 24

– А ты что хотел? – взвился Абдуразаков.

– Да он и сам не против, дрейфит только.

– Все офицеры такие, ответственность не захотел на себя брать. А барана принеси – и слова не скажет. По плечу похлопает, молодец, настоящий солдат, с инициативой.

– Вот невезуха.

– Могли бы и афгани найти, классно, да? – Абдуразаков сглотнул слюну, в глазах загорелся азарт, он, как гончая, почувствовал запах близкой добычи. – Короче, ты идешь?

– Куда? – Халилов на секунду оторопел.

– Как куда? А что же ты треплешься? Взводный, взводный, а у самого очко играет.

Утром, когда после долгой бессонной ночи Рыбакин провалился в свое сладкое небытие, пятерка дембелей собралась у петляющей вниз тропы. Молодые, отстояв ночное дежурство, безропотно снова заступили на посты, свежий ветерок еще бодрил, но через час-полтора поднимется солнце, и их глаза закроются от рези и усталости. Вытряхнув все из вещевых мешков и настороженно оглядываясь на камень, за которым спал командир, они обменивались последними напутствиями.

– Значит, не пойдешь?

– Но кто-то должен остаться старшим, пока взводный в отключке.

– Свисти, свисти. Землю копытом роешь, прихвостень командирский.

– Хамид, ты долбанутый какой-то. А кто тебя прикрывать будет? Эти, что ли? – Он кивнул головой на молодых. – Соображай.

– Ладно, почти убедил. Бакшиш за мной. – Абдуразаков расслабился, по-видимому, до него дошло, о чем идет речь.

– С тропы не сходите, она просматривается до самого кишлака, и там далеко не шныряйте. Если что, из пулеметов жахнем.

– Не каркай, все будет чики-пики.

– Ну вы там недолго. Управитесь за два часа?

– Чё спешить-то? Взводный спать часов восемь будет, где-то так и вернемся.

Они ушли. Абдуразаков, Ахунбаев, Султанов, Назарбеков и Зацепин, известный взводный раздолбай, приблудившийся к узбекскому землячеству по случаю своего ташкентского происхождения. Спуск занял не больше десяти минут, и вот они, уже напившись в арыке ледяной воды, с гагаканьем влетели в самый первый дом. Свобода окрыляла, здорово! Никто над душой не стоит, мозги не прессует, эх, пошмонаем! Дело пошло, полетели пух и перья из подушек, алюминиевая утварь из шкафов.

– Хамид, чё ищем-то? – Исполнительный и бестолковый Султанов хотел точно знать, что надо начальнику.

– Чё, чё, – Абдуразаков загоготал, – во, дурак-то. Чё найдешь, то и твое.

– Чарс ищи, деньги ищи. Врубаешься? – коротко уточнил Зацепин, не разгибаясь и продолжая выбрасывать из объемистого сундука всякий, по его мнению, хлам.

– Назар, давай с Ахунбаевым по подвалам. Насчет жратвы сообразите, а ты, Султан, найди одеял, только без блох, и у входа сложи аккуратно. – Те быстро исчезли.

– Понасобирали разной херни, не разберешься. Во, смотри, халат какой-то, древний, как дерьмо мамонта.

– Ничего ты, Зема, не сечешь, это ж свадебное платье. Вышивку видишь? То-то. У наших старух такие же, а ему точно лет сто.

– Еще бы, истлело уже.

– А чарс или анашу ты здесь не найдешь. Женская половина. Точно не найдешь.

– Может, пайсу где заныкали.

– Пойдем лучше в их курилку. – Комнату без окон со странными углублениями в стенах они нашли без труда.

– Тут и искать нечего, пыль одна. – Он брезгливо провел пальцем по глиняной стене. – Вот бы кальян найти. Классный был бы сувенир.

Помещение оказалось совершенно пустым, но для верности обшарили все углы.

– Ха, кальян. Зема, смотри! Вот оно. – В одном из углублений Абдуразаков нашел-таки несколько столбиков чарса в плотном мешочке.

– Повезло, – они вожделенно разглядывали местное зелье, и уже от одного предвкушения балдежа их зрачки становились шире, – то, что надо. Ну чё, забьем косяк?

– Э-э, тормози. Дело сделаем, покушаем шашлык-машлык, тогда и забьем.

– Ладно, будь по-твоему. – Зацепин нехотя согласился.

Перевернув все вверх дном и ничего толкового не найдя, они спустились во двор.

– Ну чё, мужики, – сержант самодовольно улыбался, – нашли что-нибудь?

– Мука, кишмиш, рис есть.

– Одеяла все какие-то зачуханные, мандавошки ползают.

– Э-э, одеял-мондеял, мы с травкой сегодня, – он поднял мешочек с чарсом над головой и загоготал, – сегодня праздник устроим.

– Шмальнем! – Компания одобрительно зацокала языками.

– Не сейчас. Сначала дастархан. Все должно быть как у людей.

– Хамид, – поддержал сержанта Назарбеков, – мы ж баранов в трубу видели, они тут где-то шарятся.

– Дело говоришь. Что за дастархан без барашка. Мы с Земой в соседнем доме пошмонаем, а вы втроем на охоту! – Он снова гоготнул своей шутке.

– Может, его из автомата, а?

– Давай из автомата, только чтоб со стороны поста слышно не было.

Сегодня им определенно везло. Через час разделанный баран тушился в казане, а они, расположившись вокруг очага на горе подушек, разбирали свои трофеи.

– Султан, зачем тебе эти гребешки, бусы? Лучше б дельное что нашел.

– Как зачем? Матери, сестрам подарю. Красиво, да? Ты позавидовал, наверное.

– Пайсу нашел?

– Ты, Хамид, только о деньгах и думаешь. А откуда они? Люди уходили – деньги с собой забирали. Для бумажек много места не требуется. Кто же их оставит. Ты нашел?

– Не нашел. Зато смотри, сколько мы с Земой анаши надыбали. – В руках он подбрасывал пухлый полиэтиленовый пакет. – Нам теперь и на месяц хватит.

– Да, вот бы месячишко здесь и оторваться.

– Зема, у тебя губа до пола отвисла.

– А ты отказался бы, да? Умник. Давай лучше косячок по кругу пустим.

– Давай, Хамид. Пока мясо, пока рис… Сколько ждать.

– Ну теперь можно… – По какому-то новому праву он чувствовал себя не сержантом, но кем-то более старшим, может быть, вожаком стаи, может быть, и паханом. Это признали и свои, ташкентские, Ахунбаев с Зацепиным, и эти два лоха из-под Самарканда.

Раскурив сигарету, набитую анашой вперемежку с табаком, они предались путешествию в нирвану. Краски стали ярче, очертания предметов приобрели четкость и ясность, прямые углы стали еще прямее, и сами тела готовились куда-то взлететь. Еще затяжка и – вырастут крылья.

– Пацаны, кайф…

– Кто видит розовых чертиков, не пугать, это наши братаны. – Зацепин противно засмеялся, но его шутка всем понравилась.

– У меня нет чертиков, – вяло откликнулся Султанов.

– А у меня в голове калейдоскоп какой-то, – вслед ему прошелестел Назарбеков.

– Если рис подгорит, я вам по ушам надаю, у вас обоих искры вместо чертиков посыплются. – Назарбеков было подхватился, но его походка оказалась настолько неуверенной, что всем снова стало весело. – Ладно, я пошутил, черт с ним, с рисом.

Через какое-то время мир начал возвращаться на свои места. Запели птицы, зажурчал арык, в нос ударил запах бодрящий аромат мяты. Кухонная обслуга двинулась к очагу, откуда доносился запах настоящей еды. Сощурился на солнце и Хамид.

– Жаль, Сереги Хмыря с нами нет.

– Классный парень. Мы с ним еще в Термезе отрывались вовсю. Тёлок кадрил на раз, – мечтательно вздохнул Зацепин, – сюда бы одну.

– Да, мы тут оттягиваемся, а он теперь в госпитале матрацы проминает. Не повезло ему. Теперь не до тёлок.

– Как ему морду-то разворотило, видел?

– Видел, чуть не блеванул. – Абдуразаков сморщился, невольно представив, во что превратилось лицо их приятеля, когда его разрубил осколок.

– Говорят, сейчас новые челюсти умеют делать из пластмассы. Пластическая операция и – нормалек! Ничего, выживет.

– Выживет. Он здоровый, шайтан.

– Точно. Будет красавчиком, как Ален Делон. Член на месте – и все в порядке. Опять будет по Ташкенту круги нарезать. – Зацепин мечтательно вздохнул.

– Ты чё, ему завидуешь, что ли? Те чё щас плохо? Сначала ломом по морде, а потом – красавчик? Если хочешь, мы тебе враз устроим. Ахунбаев подержит, а я пригрею. Эй, бабай, глаза разуй!

– А лом есть? – откликнулся тот, медленно выходя из транса. Они взорвались хохотом, тыча в него пальцами. Ахунбаев же таращился на них, ничего не понимая.

– Во, боец! То что надо, стопроцентный, – наконец, отдышался Абдуразаков. – Давай, сходи к корешкам, узнай, готов плов или нет? Жрать охота, уже обед по времени.

– Слышь, Хамид, а как Серега эту дуру зацепил?

– Как, как… Пошел отлить в сторонку, ну и напоролся на растяжку.

– Ротный говорил, чтоб с тропы не сходили. Я думал, он врет.

– Кто ж знал, что все так и есть на самом деле. Это просто невезуха, столько гор, столько троп, а тут шаг сделал и – готово.

– И Гайнутдину горяченького перепало. А был бы он цел, топать бы нам по горам, как миленьким, и пикник наш обломился бы. Комбат точно бы роту Мамонта на посты поставил. У него такая задница, такой мозоль, куда ему в альпинисты записываться, вот он сейчас пыхтит. Каково судьба распорядилась?

– А ты соображаешь.

– Тут особенно и соображать нечего, только представь, как сейчас четвертая и пятая роты надрываются. Не сахар.