Александр Каневский - Впереди разведка шла Страница 24

К вечеру мы нашли штаб 25-го танкового полка. Тут же я встретил старшего лейтенанта Иванова. (Признаться, здорово переволновался за его судьбу.) И вот теперь Володя стоял передо мной живой и невредимый, в неизменном своем промасленном комбинезоне, коротких кирзачах, черный весь от копоти. Потертый шлемофон сдвинут на одно ухо. Сгреб меня в объятия.

— От тебя, Сашко, сам черт не спрячется!

— Поневоле разыщешь. Комбриг мечет громы и молнии: куда, говорит, эти мазутники запропастились?

— И здорово ругается? — весело переспросил Володя.

— Куда там!..

— А мы в такой горячке побывали... Пудова, ротного, знаешь?

— Володю?

— Досталось парню крепко. Его санитары решили упаковать, в тыл отправить, а он на них... Короче, говорит, из полка и шагу не сделаю. А сам на ногах стоять не может — крови много потерял.

Иванов рассказал, что высота, именуемая то ли Соленой, то ли Горькой, была для танкистов, как бельмо в глазу — не обойти, не охватить с флангов. Только в лоб можно брать. А немец там таких заграждений наворотил, что ни шаг — то пушка или пулемет, или закопанный танк... От самого подножия вверх тянулись кольца траншей.

Старший лейтенант Пудов развернул танки в линию. Слева от ротного шел взвод лейтенанта Денисова, справа — взводы лейтенантов Глушко и Харитонова.

«Тридцатьчетверки» с места взяли скорость, выскочили на гребень балки и лавиной покатились прямо к первой траншее. Гитлеровцы, ошеломленные внезапной атакой, даже не успели открыть огонь. Пудов проутюжил передние траншеи, начал подъем на высоту. Оставив насиженные места, немцы стали карабкаться по склону, менее резвые попадали под гусеницы танков.

Машина ротного шла вдоль траншеи, которая черным зигзагом взбиралась на вершину. Все вокруг клокотало огнем, лязг гусениц перемешивался с автоматной трескотней, звоном летящих болванок.

— Кончились снаряды! — крикнул Пудову наводчик

ефрейтор Погожий.

— Вперед! Давай гранаты!

Вот уже и макушка высоты.

Пудов высунулся из люка башни, стал швырять гранаты на головы немцев, которые еще пытались сопротивляться.

Метрах в пятидесяти оказалась батарея противотанковых пушек.

— Полный вперед! — скомандовал Пудов механику, но «тридцатьчетверка» так и не достигла артиллеристов. Две вспышки ослепили экипаж, что-то проскрежетало по броне, желтоватое пламя поползло по моторной части. Пудову удалось выскочить из горящего танка, залечь за бугорок. Хотел поднять левую руку, но ее словно налило свинцом. В горячке даже боли не почувствовал. А по рукаву куртки все больше расползалось кровавое пятно... Словно в полусне увидел, как Глушко на скорости накрыл то злосчастное противотанковое орудие, и, потеряв сознание, уткнулся головой в комья свежевыброшенной земли...

Начальник штаба полка старший лейтенант Иванов заметил, что танки сбавили ход, остановились, бросился к ним. До машин было с километр. Петляя между разрывами, падал в воронки, поднимался и снова, пригнувшись, бежал. Один из экипажей заметил начштаба, резко дал задний ход, развернулся, подобрал офицера.

Бой закончился только в сумерках, когда пологие холмы окутались редкой мглой. Наши солдаты хоронили товарищей. Со стороны противника доносились удаляющиеся звуки моторов, гортанные голоса...

Как только забрезжил рассвет, танки снова были в движении. Отходя, немцы организовали засаду — спрятали за бугром два «фердинанда». Они-то и ударили нашим машинам во фланг.

Оценив обстановку, старший лейтенант Иванов приказал лейтенанту Харитонову обойти со своими экипажами самоходки справа, а сам устремился к минометной батарее, которая прижала пехоту к земле. Увлекшись стрельбой, «самоварники» даже не заметили, как сзади на них призраком налетела «тридцатыетверка» со звездой и надписью «Донской казак». Минометчики, скованные ужасом, застыли в неподвижности.

Иванов выпрыгнул из люка, посмотрел в ту сторону, где жирные дымы повисли над бронированными коробками «фердинандов», крикнул: — Хальт!

Это было одно из немногих немецких слов, которое он знал. А потом добавил по-русски:

— Стой! Закрывай лавочку, марш за мной.

Немцы аккуратно сложили мины в ящики, стали ждать дальнейших команд.

— Веди на КП,— приказал Иванов связному.— И не бойся, теперь они уже смирные.

— С минометами? — переспросил связной.

— Со всей требухой. Пусть молят своего бога, что продлил им жизнь. Помолчав, добавил:

— И нас тоже...

...Мы лежали с Владимиром на жестком брезенте, смотрели на звезды, такие мирные в трепетной вышине, и думали о прошлом и дне грядущем. В ту ночь мы о многом переговорили... Узнал я и о нелегкой судьбе своего друга.

В июне сорок первого будущее Володе Иванову представлялось в радужном свете. Еще бы: только что сдал выпускные экзамены в Саратовском танковом училище. Ему только исполнится девятнадцать лет, а он уже настоящий красноармейский командир. А ведь, кажется, вчера только уехал из костромского городка Кологрива, где впервые увидел «живой» паровоз.

Суровая весть сразу сжала сердце — война! Курсант-. ский батальон (приказ о присвоении званий еще не поступил) в срочном порядке перебросили в Сталинград, где рядом с их эшелоном стояли платформы с танками. Состав немедленно двинулся на запад.

Боевое крещение Володя получил на Смоленщине, где наши танкисты лицом к лицу встретились с 21-й немецкой танковой дивизией и разгромили ее наголову. Молодой офицер только в одном бою уничтожил три вражеских танка и семь орудий. Командование представило его к ордену Красного Знамени, но получил его Владимир только в феврале следующего года.

А вскоре военная судьба его резко изменилась. В одном из боев танк Иванова был подбит. Снаряды кончились. Когда покидали горящую машину, командира настигла пулеметная очередь. Товарищи несли его на руках через глухой лес. Володя уговаривал оставить его — в пистолете еще сохранилось несколько патронов, последний он приготовил для себя. Не послушались. Тогда он не попросил — приказал.

В маленькой деревушке офицера спрятали под печку. Когда пришли гитлеровцы, безвестная крестьянская семья, рискуя жизнью, оберегала раненого, пока тот не встал на ноги.

Оправившись от ранения, Иванов сколотил небольшой партизанский отряд. Кочуя по заснеженным смоленским лесам, группа подрывала гитлеровские автомашины, обстреливала патрули, поджигала склады. В общем, не давала врагу спать спокойно. А в феврале 1942 года во вражеские тылы ворвался кавалерийский корпус генерала Белова. Благодаря тому дерзкому рейду Владимир вернулся в действующую армию.

Его встретили как пришельца с того света. И, вручив орден Красного Знамени, помогли как можно скорее сообщить о себе домой: родителям уже успели отправить похоронку. А сын жив-здоров...

Затем он попал в 25-й отдельный танковый полк.

Рассвет задул последние звезды, сквозь серую мглу стало проглядывать светлеющее небо. Мы уже были на ногах. Малость перекусили и оседлали свой «скауткар». С первым заданием справились — нашли танкистов, доложили по рации их координаты. Вторая задача была посложней: установить направление отходящих сил противника, ориентировочно определить состав частей, которые могут оказаться перед бригадой, по возможности взять «языка». Приказ: наблюдение и только наблюдение! Ни в коем случае не ввязываться в бой.

Как и раньше, подмалевали свой «скауткар» под вражеский «фон», приготовили комплекты немецкого обмундирования, оружие, боеприпасы.

...Куда не кинь взор — везде полынь и осот, лишь изредка промелькнет полоска кукурузы, засохших подсолнухов, и снова — гребнями уходящий к горизонту бурьян. Ветер гонит серые шары перекати-поля; они перебегают дорогу, как всполошенные зайцы.

Укрывшись на взгорке, стали вести наблюдение. Ничего примечательного.

Но вот из-за высотки выскочил мотоциклист, за ним выползла машина, вторая, третья... Это были пятитонные тупорылые «опели» с удлиненными кузовами и низкими бортами. В кузовах — солдаты. Дальше пошли пушки на прицепах, зенитки в маскировочных сплетениях из веток. По обочинам мчались мотоциклисты. 

Я связался по рации с капитаном Ермаковым, доложил о колонне. Тот приказал проследить, не собираются ли немцы остановиться, занять оборону.

На «скауткаре» стали «конвоировать» параллельным курсом длинную вереницу машин. А она двигалась без остановки: прошла предполагаемый рубеж развертывания взяла направление южнее Екатериновки. Об этом также доложил начальнику разведки бригады.

— Они идут навстречу своей гибели. Там их только и ждут казаки,— сказал капитан Ермаков и дал команду на возвращение.

Обстановка, в которой действуют разведчики, всегда непредсказуема. Рассчитав время и запас горючего, мы надеялись уже после полудня попасть в бригаду. Но все обернулось иначе.