Борис Соколов - Сто великих тайн Первой мировой Страница 24

Тайна Козьмы Крючкова

Из всех героев Первой мировой войны наибольшую известность приобрёл донской казак Кузьма (Козьма) Крючков, первым удостоенный знака отличия Георгиевского креста («солдатского Георгия»).

Утром 30 июля 1914 года на границе с Восточной Пруссией, близ местечка Любов, сторожевой дозор несли пять казаков 3-го Донского казачьего полка, входившего в состав 1-й армии — приказный (соответствовало армейскому ефрейтору) Крючков и четверо рядовых. Крестьяне сообщили им, что видели разъезд противника из 30 улан. Крючков решил взять их в плен и выработал план перехвата: скакать вдоль границы, оттеснить от нее немцев и загнать в русский тыл. Трое казаков во главе с Крючковым поскакали навстречу противнику, отправив пятого казака с донесением в штаб полка.

Сам Крючков так описывал свой подвиг: «Часов в десять утра направились мы от города Кальварии к имению Александрово. Нас было четверо — я и мои товарищи: Иван Щегольков, Василий Астахов и Михаил Иванков. Начали подыматься на горку и наткнулись на немецкий разъезд в 27 человек, в числе их офицер и унтер-офицер. Сперва немцы испугались, но потом полезли на нас. Однако мы их встретили стойко и уложили несколько человек. Увертываясь от нападения, нам пришлось разъединиться. Меня окружили одиннадцать человек. Не чая быть живым, я решил дорого продать свою жизнь. Лошадь у меня подвижная, послушная. Хотел было пустить в ход винтовку, но второпях патрон заскочил, а в это время немец рубанул меня по пальцам руки, и я бросил винтовку. Схватился за шашку и начал работать. Получил несколько мелких ран. Чувствую, кровь течет, но сознаю, что раны неважные. За каждую рану отвечаю смертельным ударом, от которого немец ложится пластом навеки. Уложив несколько человек, я почувствовал, что с шашкой трудно работать, а потому схватил их же пику и ею по одиночке уложил остальных. В это время мои товарищи справились с другими. На земле лежали двадцать четыре трупа, да несколько нераненых лошадей носились в испуге. Товарищи мои получили легкие раны, я тоже получил шестнадцать ран, но все пустых, так — уколы в спину, в шею, в руки. Лошадка моя тоже получила одиннадцать ран, однако я на ней проехал потом назад шесть верст. Первого августа в Белую Олиту прибыл командующий армией генерал Ренненкампф, который снял с себя георгиевскую ленточку, приколол мне на грудь и поздравил с первым георгиевским крестом».

Вот стандартное описание его подвига, взятое из журнала: «Пруссаки, ничего не подозревая, постепенно приближались к засаде. Лишь только неприятель приблизился на ружейный выстрел, казаки открыли по нему огонь. Прусский офицер остановился и что-то скомандовал своему отряду, и отряд стал удаляться. Быстро вскочив на своих коней, Крючков и товарищи выскочили из засады и бросились за неприятелем.

Крючков скорее всех настиг пруссаков и врезался в неприятельский отряд, размахивая шашкой. Пруссаки окружили храбреца, и к нему с шашкой мчался прусский офицер, готовясь нанести удар. Один из подоспевших в тот момент товарищей Крючкова, заметив это, выстрелил и свалил офицера.

Крючков же, вложив шашку в ножны и выхватив винтовку, хотел выстрелить в неприятельского унтер-офицера, но тот ударом шашки рассёк ему руку, и у Крючкова выпала винтовка. Снова выхватив шашку, Крючков рассёк своему сопернику шею.

Едва успел Крючков разделаться с одним, на него бросились два пруссака с пиками наперевес, намереваясь вышибить его из седла. Снова вложив шашку, Крючков быстро схватил обе пики руками и сильно рванул на себя. Оба пруссака свалились на землю, а он, вооружившись неприятельской пикой, бросился на остальных немцев.

Скоро справились и с остальными, и из 27 человек (в приказе о награждении Крючкова численность немецкого разъезда определялась в 22 человека. — Б. С.) немцев лишь трое успели ускакать, а 24 были убиты и ранены. Крючков, в самом начале боя получивший рану в руку, получил всего 16 ран в себя и 11 в лошадь (любопытно, что сумма ран, полученных Крючковым и его конём, равна общему количеству немцев, будто бы сражавшихся с отрядом Крючкова; данное обстоятельство может служить доказательством вымышленности всех этих цифр; вероятнее всего, такое совпадение произошло подсознательно. — Б. С.), один свалив одиннадцать человек немцев (по другой версии, Крючков из 14 убитых немцев поразил 12. — Б. С.). За этот подвиг Кузьма Крючков награждён знаком отличия военного ордена первой степени (т. е. вне очереди, без получения трёх предыдущих степеней. Но в действительности Крючков получил только Георгиевский крест IV степени. — Б. С.)».

Подвиг Крючкова отразился и в поэтических произведениях. В «Былине о казаке Крючкове и казначее Соколове» Владимира Вишнякова памятный бой казаков Крючкова, Астахова, Иванькова и Щеголькова с отрядом прусских драгун описывался следующим образом:

В одной из первых стычек немцы пали,Сражённые отважным казаком.Вторым Ильёю Муромцем. ЛежатРаспластанные на земле ничком,Одни — пробитые казачьей пикой,Другие же — немецкою, отнятойУ одного из них во время боя. ЛихоКрючков врубился в гущу толстопятых,Опередив товарищей. С налётуОн их колол, чтоб впредь не воевали.11 немцев положил он точным счётом,И все б 12 у него под пикою лежали,Да немцы вовремя от наших ускакали.Запели в полночь петухи протяжно.Зашевелились немцы, стали все рядком,Взяв руки в бок, и важноРазговорились об обиде, казаком им нанесённой.— Срам и только!Всех нас побил один донской казак.— Он был один, а нас побито сколько!— С позором помириться нам нельзя никак!Гут, гут, яволь, — и тут же порешили,Что раз 11 на одного убито казаком.То впредь, чтоб русского осилить,На одного не всемером,А всем 11 ходить гуртом.

Что же касается образа Кузьмы Крючкова, то у Вишнякова он превратился в былинного русского богатыря, лихо орудующему сразу двумя пиками. Казак-удалец, один побеждающий 11 немцев, должен был убедить народ, что с супостатом можно будет справиться без особого труда.

У Михаила Шолохова в «Тихом Доне» изображен эпизод с Кузьмой Крючковым. Но тут подвиг совершают люди, «озверевшие от страха», впервые в жизни вынужденные убивать. Оттого так неумелы их удары. И лишь один человек гибнет в этой бестолковой схватке. Нет тут Кузьмы Крючкова, нанизывающего немцев на две пики, нет 24 убитых и раненых немцев.

Писатель показывает нам, как рождался миф: «Из этого после сделали подвиг. Крючков, любимец командира сотни, по его реляции получил Георгия. Товарищи его остались в тени. Героя отослали в штаб дивизии, где он слонялся до конца войны, получив остальные три креста за то, что из Петербурга и Москвы на него приезжали смотреть влиятельные дамы и господа офицеры (в действительности Крючков в дальнейшем получил только Георгиевский крест III степени и две георгиевские медали. — Б. С.)…

Чубатая голова Крючкова не сходила со страниц газет и журналов. Были папиросы с портретом Крючкова. Нижегородское купечество поднесло ему золотое оружие…

А было так: столкнулись на поле смерти люди, ещё не успевшие наломать рук на уничтожении себе подобных, в объявшем их животном ужасе натыкались, сшибались, наносили слепые удары, уродовали себя и лошадей и разбежались, вспугнутые выстрелом, убившим человека, разъехались нравственно искалеченные. Потом это назвали подвигом». В романе Шолохова один из героев, Степан Астахов, участвует в знаменитом бою вместе с Крючковым и даже убил немецкого офицера. Правда, настоящего Астахова звали Василием. Между тем в ранних редакциях «Тихого Дона» прямо указывалось на тождество соратника Крючкова и Степана Астахова.

П. А. Аккерман, служивший при штабе 3-й кавалерийской дивизии, в воспоминаниях отмечал, что, попытавшись заговорить с первым георгиевским кавалером о его подвиге, «мне показалось, что ему или надоело, или, по скромности, неприятно распространяться о своем геройстве. Достаточно поузнав его за время совместного пребывания в нашем штабе, — я склонен думать, что причиной была его скромность». Не исключено, что Крючкову надоело повторять официальную ложь. Легенда о том, как пять казаков прогнали и наполовину уничтожили в пять раз более многочисленного противника, должна была взбодрить русские войска, понесшие тяжелые поражения в Восточной Пруссии, но вряд ли соответствовала действительности. Если бы немецкий разъезд был бы столь многочисленным, бой не мог происходить так, как это описывалось в официальных реляциях. Немцы бы постарались окружить казаков и расстрелять их из винтовок, не вступая в рукопашную схватку. Более реалистично эту схватку описывает бывший начальник 27-й дивизии Карл Михайлович Адариди: «К окрестностям города (Сувалки. — Б. С.) подходил также слабый германский разъезд 10-го конно-егерского полка, но был отогнан казаками, высланными командиром Оренбургского полка полковником Комаровым, в распоряжении которого находился взвод конвойной полусотни. Во время этой стычки сторонами были понесены первые за войну потери: немцы оставили на месте одного убитого, а из казаков один был ранен. Последнего командующий армией наградил Георгиевским крестом и он, таким образом, явился первым по счету георгиевским кавалером в мировую войну». Очевидно, Шолохов ориентировался на мемуары Адариди, опубликованные в 8-й книге «Военного сборника общества ревнителей военных знаний» в Белграде в 1926 году. Если верить Адариди, ранен был только один казак. Вероятно, им и был Крючков, что и стало еще одним аргументом в пользу награждения его Георгиевским крестом.