Эрих Людендорф - Мои воспоминания о войне. Первая мировая война в записках германского полководца. 1914-1918 Страница 25

Назначение в Генеральный штаб меня и генерал-фельдмаршала произошло в момент чрезвычайно напряженного положения на фронтах. Если до тех пор мы активно пользовались таким лучшим средством защиты, как нападение, то теперь война стала для нас чисто оборонительной.

Государства Антанты собрали все свои силы для мощного и, как они полагали, окончательного удара, вынудив нас обороняться, и в довершение заставили Румынию объявить войну Германии. Можно было ожидать, что они усилят атаки на Западном фронте, в Италии, Македонии и южнее Припяти. В то же время Румыния, при поддержке русских воинских формирований, попытается, обходя неприкрытый фланг нашего Восточного фронта, вторгнуться в Трансильванию или же из Добруджи – в Болгарию. Где-нибудь Антанта непременно постарается нанести нам смертельный удар. Трезвая оценка обстановки предсказывала усиление вражеской активности и на Азиатском театре военных действий. Мы были свидетелями невиданной борьбы титанов. Невольно напряглись все мышцы и нервы: нужно было спасать отечество от великой угрозы, как мы это уже делали в минуты чрезвычайной опасности у Танненберга и Лодзи.

В этой решающей схватке с могущественными военными державами Европы, располагавшими ресурсами всего остального мира, Германия и ее союзники, отрезанные блокадой от внешних источников сырья, могли рассчитывать только на себя.

По мере продолжения войны колоссальное превосходство противника в человеческих ресурсах и военном имуществе становилось все ощутимее. В первые два года войны наши сухопутные войска понесли значительные потери. Цвет немецкого воинства покоился в сырой земле. И все же наши войска еще сохранили достаточно былой мощи и могли не только защитить собственные границы, но и отстоять неприкосновенность государственных границ своих союзников на Европейском театре военных действий.

Неудача постигла нас лишь на Восточном фронте, и только потому, что австрийская армия все заметнее утрачивала свою боеспособность. Мы помогли несколько поднять ее боевой настрой, но это стоило нам недешево. Австро-Венгрия продолжала поддерживать свои жизненные силы, питаясь немецкой кровью и истощая германскую военную экономику. Точно так же вели себя Болгария и Турция. Повсюду немцы должны были подхватывать своих союзников под локти, очень часто не получая взамен ничего: деваться было некуда.

Конечно, в какой-то мере союзники смягчали для нас бремя войны, о продолжении ведения которой без них нечего было и думать. Немалая нагрузка выпала и на их долю, вместе с тем они считали себя вправе предъявлять Германии все новые требования, хотя их собственные достижения не шли ни в какое сравнение с нашими. Чем дольше продолжалась война, тем сильнее отражалась эта беззастенчивая эксплуатация немецких людских и материальных ресурсов на сплоченности Четверного союза. Все тяготы затянувшейся войны ложились исключительно на наши плечи.

С началом войны численный состав вооруженных сил Антанты постоянно возрастал; все государства создавали новые воинские формирования, Англия значительно увеличила свои сухопутные войска за счет колониальных народов; вскоре к Тройственному согласию присоединилась Италия, а затем и Румыния, поставившая под ружье 750 тысяч человек. В количественном отношении мы намного уступали противнику. Наши 6 миллионов солдат противостояли вражеским 10 миллионам.

Материально-техническое обеспечение армий Антанты достигло небывалого размаха. В этих вопросах они далеко опередили нас, в чем мы убеждались ежедневно во время летней кампании. В условиях устроенной противником тотальной блокады государств Четверного союза, проводимой им чрезвычайно опасной лживой и подстрекательской пропаганды рассчитывать на победу можно было только в том случае, если Германия и ее союзники используют для этого все наличные людские и материальные резервы, если каждый солдат проникнется сознанием – победить или умереть ради своего отечества.

В сложившейся обстановке, которая открылась глазам моим и генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга, мы, исходя из наших знаний правил ведения войны и настойчивости противника в достижении собственных целей, пришли к однозначному выводу о необходимости напрячь до предела все физические, экономические и моральные силы Германии. В итоге Генеральный штаб изложил имперскому правительству свои требования, касавшиеся людского персонала, военного материала и моральной поддержки войск.

Насколько позволяли обстоятельства, с аналогичными требованиями мы обратились и к нашим союзникам. В подобной ситуации нам приходилось думать о том, как выкачать побольше различных дополнительных ресурсов с занятых территорий. То был жизненно важный вексель Германии, гарантирующий ее будущее.

Начальник главного морского штаба выступил за не ограниченную ничем подводную войну, в том числе и против судов нейтральных стран, застигнутых в запретной зоне. Тем самым военно-морские силы оказали бы действенную помощь сухопутным войскам, сражавшимся из последних сил. По желанию рейхсканцлера этот вопрос подробно обсуждался 30 августа. Мы с генерал-фельдмаршалом фон Гинденбургом считали очень важным, чтобы ни одна боевая единица нашего военно-морского флота не бездействовала в этой титанической битве народов. И с большим сожалением мы все-таки были вынуждены высказаться против неограниченной подводной войны, которая, по мнению рейхсканцлера, могла втянуть в вооруженный конфликт Голландию и Данию. Для защиты от нападения этих государств у нас уже не было ни одного солдата.

На Западном фронте интенсивность боев у Вердена постепенно стихала. Сражение на Сомме в начале июля не увенчалось – как надеялся противник – прорывом нашей обороны, и тяжелые бои по обе стороны реки достигли невиданного ожесточения.

Верден тоже стоил нам много крови. Обстановка вокруг германских наступающих частей складывалась не в нашу пользу. Наступление еле-еле продвигалось, причем с большими потерями. Командиры не верили в успех. Германский кронпринц еще раньше высказался за прекращение наступления.

Сражение на Сомме государства Антанты начали, имея огромное превосходство на суше и в воздухе; прежде всего оно касалось артиллерии, количества боеприпасов и числа подготовленных летчиков. К сожалению, германскому главному командованию не удалось хотя бы приблизительно сгладить это неравенство. Войска Тройственного согласия все глубже проникали в немецкие оборонительные рубежи. Мы потеряли много людей и военного имущества, потратили колоссальное количество физических и духовных сил.

Все чаще не хватало боеприпасов. Нам доставляли их специальными железнодорожными составами, и я лично ежедневно распределял боеприпасы по армиям. Мне поступали заявки с указанием фактических потребностей, которые я при всем желании не мог удовлетворить, и меня вечно мучило грустное сознание собственного бессилия.

Ситуация на Западном фронте была до такой степени напряженной, какой мне еще не доводилось видеть, и все-таки я тогда еще не представлял себе, насколько она была в действительности острой. Генерал-фельдмаршал фон Гинденбург и я решили как можно скорее выехать на Западный фронт, чтобы на месте изучить сложившуюся обстановку и помочь более четко организовать оборону. Но прежде чем отправиться в путь, мы выделили дивизии для борьбы против Румынии и добились от его величества кайзера приказа о приостановке наступления на Верден.

Ухудшилось положение и на Итальянском фронте. На севере австро-венгерские войска отступили на высоты севернее Азиаго, а итальянцы захватили часть высокогорного плато Карст и местность у реки Изонцо. И в данном случае армия двуединой монархии не проявила необходимого боевого духа и воли к победе.

Командование германским Восточным фронтом принял генерал-фельдмаршал Леопольд, принц Баварский. Дальнейший ход борьбы там нас не очень беспокоил. А вот участок фронта, расположенный южнее, все еще не стабилизировался. После вступления в войну Румынии район Карпат сразу приобрел иное значение. Стал возможным глубокий охват нашего южного крыла, способный доставить нам массу неприятностей. Австро-Венгрия ни в мирное время, ни в период войны ничего не предпринимала для защиты своего правого фланга и Трансильвании. Слаборазвитая сеть железных дорог имела очень низкую пропускную способность. Оборонительные рубежи не сооружались, чтобы не «дразнить» напрасно Румынию; вместе с тем Австро-Венгрия безучастно взирала на то, как румыны возводили на трансильванской земле, у самой границы, мощные укрепления.

В последний момент туда перебросили малочисленные воинские подразделения и сформировали несколько батальонов из горнорабочих. Повсюду наблюдались вообще ничем не прикрытые протяженные участки. Русские (на севере) и румынские войска, преодолев границы Молдавии и Валахии, достигли Дуная и затем вторглись в пределы Трансильвании и Венгрии. Без особого труда враг завладел важнейшими горными перевалами. Продолжай румыны продвигаться теми же темпами, они очень скоро достигли бы центральных областей Венгрии и перерезали бы пути на Балканский полуостров.