Валентин Варенников - Неповторимое. Книга 4 Страница 25

Ясно, схватка с Устиновым ничего хорошего мне не сулила, но в то же время она была кстати, поскольку раскрыла карты. А что касается суровых нападок заместителей министра и других, то такая реакция с их стороны была продиктована не чем иным, как только страхом за себя лично. Ведь они стали невольными свидетелями моего «нетактичного» поведения, и это свидетельство Устинову могло не понравиться.

Прошел день. Затем — второй. В конце второго дня мне становится известно, что министр после этого эпизода пригласил к себе своих помощников Илларионова и Турунова и обсудил случившееся. Между прочим, якобы сказал: «А может быть, Варенников действительно прав? Во всяком случае ненормально, что с командующими войсками округов беседу проводит всего лишь начальник управления. Надо начальника Главного управления кадров ввести в ранг заместителя министра обороны».

Это, называется, «сделал выводы». И действительно, через месяц должность генерала армии И. Н. Шкадова уже именовалась: «Заместитель министра обороны по кадрам— начальник Главного управления кадров Министерства обороны».

Кстати, поневоле я стал причиной и других подобного рода событий. Например, присвоения помощникам министра обороны высокого полководческого звания «генерал-полковник». Произошло это так. В штатном расписании Главного оперативного управления первый его заместитель и все семь начальников управлений Главного управления были генерал-полковники. Но, кроме того, была должность — «помощник начальника Главного оперативного управления» и категория «генерал-лейтенант». Эту должность занимал Андриан Александрович Данилевич — уникальная неповторимая личность. Военного теоретика более высокого класса у нас в Вооруженных Силах в то время не было. Фактически он выполнял не функции помощника начальника Главного оперативного управления, а был первым его заместителем по разработке военной теории. Он же участвовал в разработке всех крупнейших учений, а на этих учениях возглавлял группу разбора и создавал все необходимые для этого документы. Это он, Данилевич, явился главным создателем важнейшего труда— «Основы подготовки и ведения операции». В пяти объемных томах подробно разбирались все виды операций. Разумеется, свои предложения и замечания делали многие, в том числе Огарков, Ахромеев, Варенников, Грибков, Гареев, Николаев, Ивашутин, Аболинс, Белов, Голушко, главнокомандующие видами Вооруженных Сил и их главные штабы, начальники родов войск и служб, некоторые командующие войсками военных округов и командующие флотов. Однако этот основополагающий труд был творением именно Данилевича.

Не могло быть никакого сомнения в том, что этот труд заслуживает самой высокой оценки (как минимум — звания лауреата Ленинской премии). Но мои выходы на эту тему не давали должного результата и в первую очередь потому, как мне разъяснил Николай Васильевич Огарков, что министр обороны и слышать не хотел об этом. Вполне вероятно, что, не представляя вообще сущности военной науки в целом, он не мог правильно оценить и то, что было создано Данилевичем.

Тогда я решил «пробить» присвоение ему звания «генерал-полковник». Раскрутил эту тему максимально. Когда нашел поддержку практически среди всей Коллегии Министерства обороны (за исключением С. Л. Соколова и А.А.Епишева), то начал «давить» на Главное управление кадров, чтобы там согласились с моим представлением. Иван Николаевич Шкадов предложил мне переговорить на эту тему с председателем высшей аттестационной комиссии маршалом С. Л. Соколовым. Встречаюсь с Сергеем Леонидовичем, выкладываю свои доводы.

— Но ведь Данилевич у тебя на должности помощника, а это — генерал-лейтенант. И у министра обороны помощники — генерал-лейтенанты, — стал разъяснять Сергей Леонидович.

— Верно, — отвечаю я, — но помощники министра обороны действительно выполняют функции именно помощников. А Данилевич создает особой важности труды. Он сделал то, чего никто другой сделать не может. Именно только он! Фактически он не помощник начальника ГОУ, а главный военный теоретик Вооруженных Сил и, конечно, заслуживает присвоения ему звания «генерал-полковник».

Дискуссия с Сергеем Леонидовичем была непродолжительной. Каждый из нас преследовал свою цель: я — чтобы было присвоено звание Данилевичу, а он — чтобы одновременно было присвоено это высокое звание и помощникам министра обороны. Хотя если быть объективным, во все времена у министра обороны был только один, а не два помощника. И высшим званием у них всегда было только «генерал-лейтенант».

Как и следовало ожидать, вскоре после нашего разговора состоялось решение (буквально на несколько человек) о присвоении очередного генеральского звания. Илларионов, Турунов и Данилевич получили «генерал-полковника». Присвоение такого звания Андриану Александровичу Данилевичу вызвало искреннее одобрение не только в Генштабе и в центральном аппарате в целом, но и в войсках, точнее — у руководства военных округов, флотов армий, флотилий. То есть у той категории офицеров, которым эта личность была известна. Особенно был рад этому событию Николай Васильевич Огарков. Он питал к Данилевичу исключительное уважение. Они вдвоем могли часами обсуждать какую-нибудь проблему (отбросив в сторону чинопочитание и субординацию, но при этом соблюдая такт), обогащая друг друга и в итоге разрешая все-таки важный вопрос.

Та беседа «со вспышками» у министра обороны по истечении времени зарубцевалась, о ней никто не вспоминал, но в памяти каждого наверняка сохранилась и, разумеется, могла быть поднята из архива в любое время. А пока жизнь продолжалась и ставила перед нами новые насущные проблемы. В частности, возникала необходимость проведения крупных учений в соответствии и в развитие тех теоретических положений, которые были заложены в «Основы подготовки и проведения операций».

Это был один из важнейших разделов деятельности Генерального штаба на протяжении всей его истории, а в период пребывания на посту начальника Генштаба маршала Н. В. Огаркова — он приобрел особое значение. Естественно, в моей жизни и службе проводимые Генштабом учения заняли большое место. Но описывать их буду кратко.

Много, интересно и напряженно проводились учения в свое время и министром обороны маршалом А. А. Гречко. Но при Огаркове учения имели особый смысл — они давали питательную струю для развития теории и в то же время сами являли собой проявление теории в практике.

Я не сторонник забивать свои выступления или публикации тезисами классиков. Но в данном случае хотелось бы обратить внимание читателя на то, что невоенный В.И.Ленин (хотя он, конечно, великий стратег) дал четкую, ясную и постоянно действующую установку для военных. В своей работе «Что делать?» (т. 6, с. 137) он пишет: «…всякое сражение включает в себя абстрактную возможность поражения, и нет другого средства уменьшить эту возможность, как организованная подготовка сражения». Другими словами, если мы не хотим проиграть сражение, а это в потенциале может быть, то обязаны к нему всесторонне готовиться и в мирное время, и во время войны. А лучшей и наиболее эффективной формой подготовки Вооруженных Сил к сражениям и к войне в целом как раз и являются учения и маневры. Они как в зеркале отражают возможности и способности всех — от солдат и офицеров, подразделений и частей — до военного округа, вида вооруженных сил и Вооруженных Сил в целом.

Естественно, что для достижения победы в современной войне, кроме чисто военного превосходства, потребуется еще не только материальное, военно-техническое, но и духовное, и морально-политическое превосходство над противником. Духовные силы армия черпает у своего народа. Все перечисленные аспекты вместе взятые и составляют основу морально-политических возможностей государства. Почему я особо выделяю этот фактор? Да потому, что ему в Вооруженных Силах СССР уделялось такое же большое внимание, как и вопросам освоения боевой техники и оружия, их боевого применения.

Партия и правительство требовали от нас, чтобы Вооруженные Силы всегда были готовы отразить возможное нападение агрессоров. И это требование лежало в основе подготовки войск. В докладе о 50-летии Советской Армии и Военно-Морского Флота министр обороны маршал А.А.Гречко заявил: «Советские Вооруженные Силы способны вести успешные боевые действия в любых условиях — на земле, в воздухе и на море, днем и ночью, как с применением, так и без применения ядерного оружия». Это заявление не было голой декларацией. Гречко говорил истину. И в основе высокой боевой готовности Вооруженных Сил СССР были результаты учений и маневров, глубоких и всесторонних проверок войск и флотов. Действительно, учения, которые проводились в бытность его министром, и тем более если они проводились под его личным руководством, давали полное основание говорить о готовности наших войск и флотов к ведению боевых действий в любых условиях, при этом Вооруженные Силы гарантированно защитят Отечество, откуда бы и в каком составе ни исходила агрессия.